Бойтесь своих желаний

Это кем же надо быть, чтобы при этаком богатстве захандрить от скуки?! На самом деле всё из-за книг и Лайонела. Но если с последним ничего не поделать, то с книгами я могу себе помочь. Времени у меня теперь полно во всех смыслах, я ещё успею написать для себя целую библиотеку. И пока буду писать новые книги, более ранние успею забыть, получив возможность читать их как в первый раз. Именно так всё и будет, главное – начать.

Я слезла с кровати и отправилась готовить завтрак. Почти уверена, что до меня ни один обитатель Квентилона не готовил пиццу. Ну, под таким названием уж точно. Щедро засыпав стол мукой, я принялась раскатывать тесто. Дома, в Москве, я не очень-то любила готовить. То есть думала, что не люблю. А на самом деле просто времени не было. Ведь свободные часы хотелось урвать на что-то более интересное и важное, чем возня у плиты. Поэтому с тех пор, как я оставила родительский дом, мой основной рацион составляли бутерброды, полуфабрикаты и еда на заказ.

Зато теперь выяснилось, что готовить для себя – это не только вкусно, но и приятно. Всегда посмеивалась над людьми, считавшими кулинарию искусством, а теперь вот, похоже, прониклась их философией. Бросая овощи и травы в кипящий котелок, ощущала себя ведьмой, колдующей над зельем, а выкладывая на противне плюшки, вспоминала легендарную Фрёкен Бок и надпись на стене «Деньги дерёшь, а корицу жалеешь».

Я не жалела. По счастью, корица, как и другие пряности, в Квентилоне имелась. Как и большинство трав и прочих приправ. И даже чай – спасибо мне, что додумалась его прописать! А вот с кофе дела обстояли из рук вон плохо, и винить в его отсутствии можно только нерадивого писателя, то бишь себя. Впрочем, так ли уж нужен кофеин человеку, который спит сколько душе угодно?

Тесто раскатано, уложено на противень, я, по уши в муке, раскладываю кружочки помидоров, грибы и засыпаю это мелко нарезанным сыром. Увы, тёрки в моём мире тоже отсутствуют. Ничего удивительного. Ты бы ещё натёртого сыра в пакетах возжелала, дитя мегаполиса.

И варёной колбасой мою пиццу не сдобришь. Нет, конечно, тут есть колбасы, но для меня это не более чем продукт с аналогичным названием. Я так и не решилась попробовать эти болтающиеся на верёвках, странные на вид куски мяса в подозрительных оболочках, зато не однажды видела, как такую экологически чистую колбаску подавали посетителям трактира. Бр-р-р, да там жира больше, чем мяса. Лучше уж родная розовая субстанция с устрашающим составом, которой, впрочем, тут всё равно не было.

Освоение печи стало тем ещё вызовом, но со временем я справилась. Ценой множества загубленных продуктов и бешеных приступов отчаяния, но справилась. И теперь готова согласиться с ретроградами, утверждающими, что еда, приготовленная в печи, – самая вкусная.

Ну вот, пока моя экологичная пицца готовится самым натуральным способом, я займусь делом. Но сначала, конечно, умоюсь и оденусь. А вода у меня в колодце. Да-да, жизнь без централизованной системы водоснабжения возможна. К ней даже можно привыкнуть. Правда, это не избавит вас от тоски по душу и зубовного скрежета от невозможности мыть посуду под краном.

Зато умываться водой из колодца ужасно приятно. Ледянющая даже в самый жаркий день, до невозможности прозрачная вода стекает с пальцев горстями самоцветов. В каждой капельке – дюжина радуг.

Оставшуюся в бадье воду я по привычке разбрызгала на цветы, разноцветным ковром окружавшие жилище, благодаря велению моего пера. Хоть тут есть за что себя похвалить. Впрочем, если бы я ещё предусмотрела наличие в Квентилоне зубной пасты, цены бы мне не было.

Теперь – одеваться. Вот чего-чего, а нарядов у меня в избытке. Причём мне даже не пришлось заказывать их у портнихи – гора платьев дожидалась моего появления здесь. Спрашивается, зачем драконессе столько платьев? Кто его знает, но я уже не однажды сказала себе спасибо за детально прописанный гардероб.

Итак, сегодня пусть будет голубое, вышитое по подолу, вороту и рукавам синими узорами. Почему такое нарядное? Ну как же, сегодня ведь первый день новой писательской эпопеи. Такое событие заслуживает должной торжественности.

Так, кстати, о писательстве. А где у нас, собственно, бумага, перья и чернила? Ведь точно были же, помню. Ещё с тех времен, как я по наивности пыталась переписать Квентилон. Довольно быстро убедившись, что, попав в этот мир, я уже ничего не решаю, я оставила попытки улучшить изначальные условия. Демиургом я была там, за письменным столом в родительской квартире, а здесь я – всего лишь один из множества обитателей придуманного, но вполне реального мира. Оказавшись внутри собственной книги, я уже не в силах изменить ни строчки.

Однако бумага где-то была. И чернила. Писать перьями у меня получалось не очень, но, с другой стороны, тот, кто освоил готовку в печи, может вообще всё.

Перерыв весь дом, успев несколько раз отчаяться и вновь обрести надежду, я вспомнила про чердак. Ну конечно! Я запрятала письменные принадлежности с глаз подальше, разозлившись на неудачу.

Приставив лесенку, я вскарабкалась наверх. Люблю свой чердачок, особенно утром, когда солнечные лучи настырно протискиваются во все щели, которых тут предостаточно, а пылинки танцуют в косых столбах света. А ещё тут потрясающая смесь запахов – дерева, смолы, трав и какой-то неуловимый запах старины. Нет, скорее старинности. Странное слово, но другое на ум не идёт. Чем-то похожим пахли книжные и посудные шкафы в квартире Иды Савельевны.

Интересный эффект – когда в книге ты пишешь просто: «На чердаке хранилось множество старых вещей», в реальности эта фраза претворяется в настоящее множество старых вещей, многие из которых для тебя – полнейший сюрприз. Хотя по большей части сюрпризы были приятными, и вещи на чердаке оказались не просто хламом, а действительно интересными и загадочными безделушками. Жаль, не волшебными.

Я ещё далеко не все свои сокровища успела перерыть, чтобы отобрать понравившиеся и попробовать найти им применение. Вот, кстати, ещё одно стоящее дело. Нет, Евочка, тебе решительно некогда скучать. Выкинь эти глупости из головы.

Но и устраивать ревизию чердачного добра вот прямо сейчас я не стану. Найду бумагу, перья и чернила и спущусь, пока пицца в печке не пересохла. Вон запах уже даже сюда долетает.

Вдруг снизу отчётливо послышался звук хлопнувшей двери. Сначала надо обязательно ужасно испугаться, подпрыгнуть на месте, похолодеть… и уж потом начать убеждать себя, что послышалось. Но нет, ничего подобного. Шаги, скрип сдвигаемой мебели. В доме явно кто-то есть. В моём Доме-Посреди-Глухого-Леса кто-то есть!

Очень медленно и, хочется верить, бесшумно я подобралась к краю люка, легла животом на пол и осторожно высунула голову.

И сразу же увидела мужчину, без всякого зазрения совести шарящего на моих кухонных полках. Надежда, что ко мне в гости решил заявиться Лайонел, умерла, практически не родившись. Наглый вор был брюнетом. В целом, если смотреть со спины, незнакомец казался довольно привлекательным – высокий, стройный, судя по осанке – молодой. Тёмные, слегка вьющиеся волосы спускались до лопаток. Одежда вполне подходила к его роду занятий – высокие сапоги с отворотами, просторные брюки и тёмная куртка с прорезями в рукавах: то ли колет, то ли дублет, вечно их путаю. В общем, ему только шляпы с зелёным пером не хватало.

Итак, ещё один красавчик заявился ко мне в гости без приглашения. Это что, карма такая? Не то чтобы я против, но прошлый визит красивого мужчины слишком кардинально изменил мою жизнь, чтобы отнестись к новому без подозрений. Хотя на сей раз меня, похоже, банально грабят.

– Эй, Робин Гуд, что ты здесь забыл?

Он вздрогнул и медленно обернулся. Стоило ему понять, откуда исходит голос, как напряжение на лице сменилось улыбкой.

– Малышка, что ты там делаешь?

– Я как раз хотела задать тебе тот же вопрос.

Я высунулась ещё больше, собираясь выдать гневную тираду, но рука неожиданно соскользнула, потеряв опору, и я полетела вниз. В такие моменты время замедляется и при этом мчится с бешеной скоростью. Я словно видела со стороны каждую свою неудачную попытку за что-то зацепиться, остановить, замедлить падение…