Страница 19 из 49
— А во всем обязательно должен быть смысл?
— Выгода. В каждом поступке должна быть выгода.
— Я чувствую, что поступила правильно, и испытываю моральное удовлетворение. В этом моя выгода.
Стоя на сцене под светом магических ламп, Тайла натянуто улыбалась. Наши взгляды встретились, и королева зимнего бала поспешила отвернуться. Она знала, кому обязана победой. Понимала, чей голос стал решающим, и, похоже, ее это задевало. Я надеялась, что сегодня, в новогодний вечер, мы зарыли топор войны, но, даже если завтра Тайла решит его откопать, это не имеет значения. Сандро не просто подарил мне несколько часов триумфа — каким-то непостижимым образом он вернул мне уверенность в себе. И я чувствовала, что она не исчезнет с боем курантов, а останется со мной надолго.
— Все равно не понимаю, — сказал демон. — Но спешу обрадовать: после бала у тебя будет великолепная возможность благородно меня согреть и получить от этого удовлетворение — моральное и не только.
Он намекал на свое желание? Интересно, каким оно будет?
Думая о том, что меня ждет по окончании праздника, я чувствовала волнение, но волнение, замешанное не на страхе, а на предвкушении. Правда, я не знала, что именно предвкушаю. Или знала, однако не хотела себе в этом признаваться.
Овации стихли. Аргус помог Тайле спуститься со сцены. Пары снова закружились в танце — последнем в уходящем году. Огромная елка переливалась разными цветами — вспыхивала золотом, постепенно темнела, чтобы через пару секунд загореться красным, фиолетовым, синим, зеленым, — этакая светящаяся лампа до потолка.
Внезапно высоко над головой возник циферблат призрачных часов, отсчитывающих убегающие секунды до полуночи. Часы были такие гигантские, что накрыли весь зал. Кто-то остановился и, задрав голову, наблюдал за движением иллюзорных стрелок, медленно подбирающихся к двенадцати. Мы же с Сандро продолжили танцевать.
О, Мерлин! Мне казалось, я попала в сказку о принцессе, сбежавшей из заточения. Я ощущала себя окрыленной. Меня пьянила атмосфера праздника, чарующая, немного самодовольная улыбка демона, прикосновение его рук, чуть потеплевших, уже не таких обжигающе холодных, как в начале вечера.
Когда музыка оборвалась и забили куранты, я вздрогнула, потому что это случилось для меня неожиданно. Слишком я отдалась эмоциям, чтобы следить за временем. Но вот призрачные часы засияли, их стрелки налились золотом, бой курантов наполнил зал.
— Моя удивительная юная госпожа, — шепнул демон так тихо, что в поднявшемся шуме я бы ни за что его не услышала, но слова будто звучали внутри моей головы. Этот красивый бархатистый голос существовал отдельно от заигравшей музыки, радостных выкриков и хлопков ладоней, которыми студенты приветствовали наступление нового года. — Моя удивительная и странная хозяйка. Мне очень жаль.
Жаль?
Что угодно я ожидала услышать, но только не это. Жаль? О чем он сожалел?
Когда я подняла взгляд, то увидела, что улыбка Сандро растаяла, он смотрел на меня пристально и серьезно, никогда на его лице я не замечала такого сосредоточенного и печального выражения. И словно сквозняк подул из открытой форточки, заставив обнаженную кожу плеч покрыться мурашками. На мгновение в жарко натопленном помещении, душном из-за огромного скопления людей, мне стало невыносимо холодно. Так холодно, что я обняла себя руками.
— В чем дело? Почему ты…
Сандро улыбнулся, будто актер, который ненадолго вышел из роли, но вдруг вспомнил, что спектакль еще не окончен.
— Продолжим веселье или вернем тебя в спальню? — За долю секунды он стал таким, каким я привыкла его видеть, и в то же время теперь я знала: этот сарказм, эта ирония, легкомыслие и позерство — всего лишь ширма. На один-единственный миг мне удалось заглянуть под его маску. Узреть его настоящего.
— Почему ты… — я повторила свою попытку, но Сандро прижал указательный палец к моим губам и с грустной улыбкой покачал головой — дал понять, что расспросы бесполезны. Ничего не оставалось, кроме как принять правила его игры.
— А веселье закончилось. Еще час — и преподаватели начнут разгонять адептов по комнатам. Или ты думал, гулянка продлится до утра?
— Именно так я и считал, но счастлив узнать, что заблуждался. Значит, пора в кроватку?
И почему все его слова звучали настолько двусмысленно? Наверное, потому, что он действительно вкладывал в них двойной смысл.
— Я в кроватку, а ты — куда хочешь. То есть куда хочешь, но только не в мою постель.
Изогнув темную бровь, демон коротко рассмеялся.
— Вообще-то, если ты забыла, кое-кто тут должен мне желание. Представляешь, целое желание. И кажется, если память мне не изменяет, загадать я могу все что угодно.
Жаркая волна родилась в груди и поднялась выше, окатив лицо.
— Ничего страшного, опасного и неприличного, — перечислила я. — Ты обещал.
— Обещал, — согласился демон. — На словах. Но что было написано в контракте? Ты читала? — и он расплылся в хищной улыбке. — Конечно же нет.
Пока я беззвучно открывала и закрывала рот, слишком возмущенная, чтобы облечь свое негодование в слова, Сандро шагнул ближе, обнял меня за талию, и зал начал расплываться. Студенты, елка, мерцающие в полумраке зеркала — все поплыло, как свечной воск.
«Мне очень жаль, — пронеслось в голове. — Он сказал, что ему очень жаль».
Демон переместил меня в спальню, и я приготовилась услышать его волю — что-то неприличное, страшное или хотя бы объясняющее это загадочное и тревожное: «Очень жаль».
Жалел ли Сандро о том, что собирался загадать? Или он сожалел о том, что собирался сотворить со мной в будущем, когда я израсходую весь свой запас желаний. Но если демон и правда искренне не хотел лишать меня магии и жизни, то мог разорвать контракт. Мог не требовать соблюдения его условий. Мог благородно пустить слезу, в конце концов!
Ничего из этого он не делал, и его слова о сожалении ставили меня в тупик.
— Итак, чего ты хочешь?
Надо было как-то нарушить гнетущую тишину, от которой сердце превращалось в гигантский молот, бьющий изнутри по ребрам.
Вместо ответа Сандро взял мою ладонь и прижал к своей груди — своей восхитительной, твердой, мускулистой груди.
— Чувствуешь? — спросил он.
Что именно я должна была почувствовать? Ткань камзола под ладонью ощущалась грубой, шероховатой, демоническое сердце билось гулко и часто.
— Я не совсем понимаю, о чем ты?
Отстранившись, демон начал раздеваться.
Он начал раздеваться!
Его пальцы стремительно заскользили вдоль вертикального ряда пуговиц, освобождая каждую из петель.
«Что-то неприличное…»
Это его желание? Его желание — это…
Я не могла дышать, не могла дышать.
Что он задумал, зачем снимал камзол? Что собирался потребовать за роль моего парня на новогоднем вечере?
Обнажившись до пояса, демон шагнул ко мне — я попятилась. Он поймал мою руку, но, испуганная, я попыталась ее отдернуть.
Чего он хотел? Что ему было от меня нужно?
— А теперь? Чувствуешь? — спросил он, снова прижав мою ладонь к своей груди, к голой коже. Прямо напротив сердца.
Мысли вылетели у меня из головы. Все до единой.
Я застыла, зачарованная красотой демона, его ослепительным совершенством. Он был так близко. Стоял передо мной без камзола, без нижней рубахи. В одних только узких штанах. Я касалась его голого торса. Рука Сандро накрывала мою, прижимая ее к выпуклой груди, крепко, неумолимо, так, что при всем желании я не смогла бы убрать ладонь. Но я и не хотела, несмотря на всю чудовищную неловкость, которую испытывала.
Губы Сандро разомкнулись. Он что-то сказал, но за грохотом крови ничего нельзя было расслышать. Звуки исчезли, остались лишь ощущения — твердость мышц под пальцами, теплота гладкой кожи.
Теплота.
Сандро больше не был холодным, как оледеневший гранит. Температура его тела — не совсем, но почти — приблизилась к нормальной человеческой.
— Ты… теплый, — прошептала я, растерянная и смущенная.