Страница 18 из 30
- Езжай домой, Лена, - промолвил Беликов, - я уже тебе говорил, что доделаю номер. Вот видите, - обратился он к Ольге, - все закончилось благополучно.
- Лена, может быть, тебе уволиться из "Среды"? - предложил я.
- Я ценю свою материальную независимость, в отличие от тебя, - сказала Лена, - а что ни говори, "Среда" - это постоянный источник дохода.
- Ох уж мне эти материальные человеческие соображения, - проворчала Тигренок.
- А что, если Беликов будет пытаться тебя снова переманить к Темным? - спросил я.
- Редактор будет паинькой, - пообещала Ольга, выразительно глядя на Вадима, - ведь так?
- И не будет грозить мне увольнением при малейшей провинности? - уточнила Лена.
- Не буду, - буркнул Беликов.
- Лена, я провожу тебя до дома, - предложил я, - Время уже позднее.
- Я вызову такси! - с готовностью поднялся с места редактор.
- Не надо, - остановила его Тигренок, - мы довезем Лену на нашей машине.
- Действительно, - произнес я, - среди водителей такси попадаются такие, кто склонен к деморализации. Взять хотя бы сегодняшний случай..
- Ладно, - согласилась Лена, - заканчиваем беседу. Поехали.
_ _ _
Страшно жить на этом свете:
в нем отсутствует уют.
Тигры воют на рассвете,
волки зайчика грызут.
Лев рычит во мраке ночи,
кошка стонет на трубе.
Жук-буржуй и жук-рабочий
гибнут в классовой борьбе.
Евгений Шварц. Про блоху мадам Петрову.
Какой болезнью я ни одержим,
повинен в ней сегодняшний режим.
Леонид Филатов. Любовь к трем апельсинам.
Итак, отвезя Лену домой, мы возвращались с Тигренком ко мне на квариру. Путь машины Ночного Дозора пролегал среди безжалостного блеска ртутной ночи. Было уже холодно - чувствовалось приближение близкой осени.
- Я вижу, ты по-человечески привязался к Лене, - заметила Тигренок, когда мы уже подъезжали к моему дому.
- А ты и не подозревала, что у меня могут остаться человеческие чувства? - спросил я.
- Увы, с течением времени у Дозорных появляется равнодушие к человеческому миру, - ответила Тигренок, - Наверное, пребывание в сумраке так влияет на них. У тебя же все не так, как у обычных Иных.
- Значит, я - необычный Иной, - улыбнулся я.
- А может, ты просто чувствуешь в Лене потенциал сильной Светлой и подсознательно тянешься к ней?
Я пожал плечами. Мне не хотелось думать, что мои чувства к Лене - всего лишь игра Света и Тьмы, как то подозревала сотрудница Ночного Дозора.
- Неужели Иные не способны питать деликатные чувства? - поинтересовался я.
- Сумрак учит нас изъявлять свои чувства прямо, без обиняков, без двусмысленностей, - сказала Тигренок, - какая уж тут деликатность..
- Да, сумрак диктует свои условия, однако и в сумраке можно оставаться человеком.
- Не знаю, не пробовала. Хотя, видишь ли, и мне порой хочется забросить тысячелетнюю борьбу добра со злом и пожить, что называется, по-простому, - вздохнула Тигренок, - Увы, этому не суждено сбыться.
Тигренок замолчала. За окном проплывали темные здания, с наступлением ночи приобретшие какое-то непонятное человеческому разуму выражение. Я вспомнил строку из песни современного барда: "Но согласно расписанию, за окном мелькают здания. И финалом ожиданья приближается вокзал". Вокзала, конечно, не было видно. Улицы были пустынны - обычная вещь в прорехах времени, чем-то похожая на "пустынные пространства" В.Крапивина ( смотри по этому поводу нашумевшую книгу "Основные концепты цикла повестей В.Крапивина "В глубине Великого кристалла"" ).
Грузовик затормозил у моего подъезда. Мы с Тигренком вылезли из кабины и теперь стояли на мостовой.
- Ну что, до следующей встречи, до следующей ночи, - молвила Тигренок.
- Надеюсь, она будет спокойней, чем эта, - сказал я, - без всяких гигантских воронок и проклинающих Бога таксистов.
- Ну пока, долгое прощание всегда приобретает сентиментальный характер, - заметила Тигренок и повернулась к грузовику.
В этот момент откуда-то слева раздалось восклицание:
- Эй, мальчик!
Я огляделся. Кроме нас с Тигренком во дворе обнаружилась группа юных Темных из пяти Иных. Они приближались.