Страница 100 из 115
Правда, после обеда меня эскулапы оставили в покое. Что оне матушке рассказали — не знаю, она большую часть времени проводила у Николя. Я был этим даже доволен. Хотел было попросить мои бумаги с расчётами, но решил, что это окажется перебором. А вот аппетит превратился в жор. Правда, удалось сестру милосердия разжалобить, она принесла мне тарелочку супу, довольно таки жиденького и паровую котлетку, по запаху — рыбную! Неужели сегодня четверг? В мое время четверг был рыбным днем и в нашей институтской столовке подавали такую вкуснющую минтаину… Эх… эта рыбка была не минтаем. Совершенно лишенная жира, была еще и жестковата, да еще и пересолена. Наверное, не с барского стола… Поблагодарив Машеньку, я всё принесенное уплёл и почувствовал себя человеком. От неё же удалось вызнать некоторые подробности вчерашнего происшествия. И про ранение паПА, и про брата, которому оказали помощь, и про неизвестного офицера, который спас отцу жизнь. Его прооперировали прямо у нас и сейчас он отлеживается в гостевой комнате. Одной из… Интересная петрушка получается. Вот, вроде при свободной продаже оружия революционеры имеют больше шансов совершить теракт, но тут, оказывается, прохожий, вооруженный чем-то короткоствольным. Может им в этом помешать! Парадокс? Не скажу. Мне сейчас о другом думать надо.
Надо сказать, что день прошел бы в неге и лени, если бы не одно, но! В шестом часу появился батюшка. Тьфу ты, не священник, конечно же, а паПА, вот только был он каким-то взъерошенным, вроде только-только вернулся из Госсовета и сразу же ко мне, попросил маМА нас не беспокоить, и вообще не мешать. Слух у меня стал музыкальным, а отец-то даже прислушался к тому, оставили нас в одиночестве или нет.
— Итак, сын мой… — начал он разговор. Ух ты, а заходец-то совсем как у батюшки, который от организации, а не сам по себе.
— Итак, сын мой, имею к тебе разговор.
Тут паПА понял, что как-то странно начал разговор с сыном и тут же сдулся, перейдя на нормальную речь.
— Извини, если честно, то устал я, два взрыва, Господи! а тут еще эти странности…
— Какие странности, паПА?
Помню, что отец всем строго наказывал в семье перейти на русский и всякие немецко-французские словечки, и предложения забыть, про аглицкие и речи не шло, сей язык еще не зело популярен. Вот я и выдал себе фразочку, осовременил Сандро мою речь, пересыпал нафталиновыми анахронизмами, черт меня подери!
— Твои странности, Сандро. Скажи мне, откуда у тебя вот эти бумаги?
О! вот и принесли мне мои расчеты, только не слуги, а сам великий князь собственной персоной… Нежданно!
— Эээ-эээ… выдавил из себя, соображая, как правильно в этой ситуации себя выгородить.
— Откуда у тебя вот эти расчеты? Формулы?
— Я попробовал, батюшка, выяснить, не было ли в печати целенаправленной кампании против нашей фамилии. И выяснил, что была…
— Выяснил он! Господи! Мне еще сию головоломку разгадывать!
И тут паПА каким-то очень знакомым мне жестом потёр переносицу — три раза и еще одно круговое движение по лбу… весьма необычный жест, знавал я в будущем одного кадра, который так делал… Да ладно…
— Ты мне скажи, сын, откуда ты знаешь метолы математической статистики, формулы Стьюдента и Фишера?
— А чего тут не знать? Проще простого! — ляпнул и тут же понял, что это провал! Это даже не Штирлицу в буденовке к Мюллеру припереться, это вообще ни в какие ворота не лезет!
— Что проще простого? Если господин Фишер еще не родился! А господин Госсет еще пешклм под стол ходит и писать и считать не умеет! А он мне тут проще простого горбатого лепит! Ты откуда на мою голову такой свалился? Умный и красивый? Мало мне всех этих неприятностей! Стрессов! Вот, бабу пристрелил! Своей собственной рукой! Веру Засулич! Понимаешь ты! Ведь толковая женщина могла бы столько пользы принести, а пошла на акт, а ее одним выстрелом… Доигрались, пассионарии хреновы! Вот этой рукой женщину на тот свет отправил! — И паПа внезапно заткнулся, с удивлением рассматривая свою руку, как будто на ней проступила кровь Веры Засулич.
Ого! Это что ж так батенька мой разговорился, вот что значит контроль упустить… Это что ён тут наворотил! Ну, хорошо, я-то в курсе и про Фишера, и про Стьюдента, который и не Стьюдент вообще-то, а Госсет, а он-то откуда? Соображай, тугодум академический! Пассионарии это вообще-то из Гумилева, он тоже еще не родился от слова совсем… Стоп! А это выражение «пассионарии хреновы», жест с потиранием переносицы, это что же получается, если меня перенесло, то и кого-то еще затянуть сюда могло? Точнее, предполагаю даже кого! Ха! Не мозги у меня все-таки не мальчика, а мужа! Даже академика. Вот и выдаю в пространство:
— Ну что, ученичёк, обосрался?
Видели бы вы отпавшую челюсть моего «папаши». Честное слово, только ради этого мгновения захотели бы оказаться на моём месте!