Страница 66 из 84
Деньги мы брали небольшие. Оформляла всех я сама. К концу обучения каждая получала бумагу о пройденных курсах. Я должна была успеть к концу их обучения зарегистрировать свою школу, чтобы выдаваемый нами документ что-то значил.
Лафат и его работники спустили с чердака все стулья, которые были отмыты и просушены в гостиной у камина и в кухне возле очага. Кухня была таких размеров, что у меня екнуло сердце – это ж надо в таком помещении готовить только на семью. Балы, хоть и были частыми, но не проще ли заказать для этого весь стол? Вот в тот момент у меня щелкнуло еще раз! Если мы арендуем все это помещение, то почему не использовать кухню? Учить поваров! Заниматься организацией праздников. Для пышных и многолюдных событий, как правило, в такие дома принято нанимать помощников – слуг и поваров. Наши ученики могли бы ими быть!
Если с прическами и медициной все было понятно, то с местной кухней я была знакома лишь по готовке Лафата и шарикам из каши из дома Фалеи. Как я пойму, что повар – мастер, может обучать наших студентов?
Я записала свои идеи и решила на некоторое время отложить их в сторону.
Мидели носилась по дому со скоростью света. Вот уж кто был замотивирован, так замотивирован. Женщина понимала, что работая даже главной служанкой, большего она на этом месте не добьется, а вот здесь… очень даже реально. Я приглядывала за ней, искала минусы. Но вопреки всему, чувство уверенности в ней только росло.
Вечерами я писала черновики учебников под диктовку Мидели, чтобы обучение несло хоть какой-то систематический порядок. Три местных недели ее ученицы должны были изучать все, о чем она мне рассказала, а я поделила темы на дни, расставила время, когда будет проходить что-то навроде зачётов и экзаменов. Мы должны были научить девушек чтению и письму, а для этого логично было привлечь отдельного учителя.
Мое дело разрасталось неимоверно даже на старте, потому что, начав его, открывались все новые и новые необходимые детальки. Спать приходилось часа по четыре, и теперь я оставалась ночевать в школе прямо на диване в библиотеке. Мидели тоже нашла комнату для слуг возле кухни, где было тепло, потому что готовить приходилось для себя и работников, которых отпускать домой было бессмысленно – все жили в разных концах города. Только Лафат ездил домой. И грустил, что теперь вечерами мы не собираемся за столом, который он раньше накрывал.
Очередным вечером, когда суета улеглась, я уселась в библиотеке с париком. Делала я это в тайне от своих девочек, хотела порадовать Палию. И вдруг заглянула Мидели с известием: - Мали, тебя ищет ридган, он в гостинной.
— Проводи его ко мне, - ответила я, твердо уверенная, что это может быть учитель, который мог прийти только вечером, поскольку днем у него были свои ученики. Но за секунду до того, как Шоаран вошел в библиотеку поняла, что женщина, в отличие от меня, хорошо понимает разницу между ридганом и учителем.
— Доброго вечера, Мали, - он прошел, не дождавшись, когда я приглашу его, но это произошло как-то очень ненавязчиво. Одновременно создавалось впечатление, что он наглец, но и было чувство, что здесь ему место.
— Доброго вечера, ридган Шоаран. Хотела спросить, как вы нашли этот дом, но вспомнила, что вы следите за мной, - я улыбнулась и замерла, не понимая, что делать дальше.
— Не слежу, а наблюдаю. А еще, переживаю и хочу помочь. Завтра я привезу к вам учителей. Это уважаемые люди, которые учили ридганов в моем детстве. Они стары, но не теряют надежду, что их знания пригодятся кому-то, - он заметил, как я открыла рот, пытаясь его перебить, но улыбнулся и продолжил: - Да, я и это знаю.
— Помнится, вы говорили, что должны покинуть Гордеро, а все никак не уедете, - я пыталась делать лицо совершенно не заинтересованного в его жизни человека, а еще, хотелось, чтобы он подумал, что я жду его отъезда. Но голос дрогнул, и он заметил – уголок его левого глаза дёрнулся, легкая тень улыбки коснулась его губ.
— Да, только, вот, сначала я хочу быть уверен, что вы устроились, уважаемая боргана Малисат.
Он впервые использовал по отношению ко мне эту приставку «боргана». Она значила что-то вроде обозначения городского жителя, мещанина без внятного рода деятельности.
— Тогда, я должна обращаться к вам как к канафару, а не к ридгану? Ведь теперь вы не ридган канганата Виелии, а канафар Синцерии? – уточнила я детали его нового звания.
— Вы можете называть меня Шоараном. Слишком много времени мы провели в одной постели, чтобы путаться в званиях, - теперь он уже смеялся, не скрывая своего настроения и желания поговорить на эту тему.
— Думаю, вам не стоит говорить об этом здесь, - я осмотрелась, и, заметив, что дверь хорошо прикрыта, все же глянула на него недобро, но он не переставал улыбаться.
— Ваша служанка подслушивает? Тогда это плохая школа для служанок, Мали.
— Нет, не подслушивает, но ваш громовой голос, думаю, слышен даже в конюшне.
— Не беспокойтесь. Но я был неправ, прикрыв за собой двери. Полагаю, вы переживаете сейчас об этом? – он сделал несколько шагов в сторону выхода, приоткрыл дверь и вернувшись, сел напротив в кресло.
— Так… зачем вы пришли, кроме того, чтобы рассказать об учителях, которых я с радостью приму и назначу им оплату, если они согласятся учить моих будущих студентов?
— Завтра я должен посетить Храм перед отъездом. Хочу пригласить вас туда. Вы как-то обмолвились, что еще не были внутри. Когда вы говорите о Храме, я вижу в вас страх, Малисат. Я готов помочь вам его победить. Вы не похожи на людей, которых я знаю. Ни на одного, какое сословие я бы ни вспомнил. Мне кажется, вы все еще подвластны богам из вашей прошлой жизни, о которой так много говорили. Пока вы не примете этих, вам тяжело будет даваться любое дело.
— Нет, мне и так все нравится, Шоа… ридган, - выпалила я и опустила глаза.
— Завтра утром я пришлю за вами карету. Можете отказаться, но тогда будете жалеть, что долго не увидите меня. Знаю, - он, заметив, как я свела брови, показывая, что совсем не прав, выставил ладонь перед собой, будто стараясь оборониться от моего антагонизма, - вы хотите казаться независимой, но сила не всегда кроется в независимости, Мали. Примите мою помощь, а я, в свою очередь, пообещаю вам, что по возвращению не появлюсь здесь до тех пор, пока вы сами этого не захотите.
— То есть… Вы хотите, чтобы я сходила с вами в Храм, приняла вашу помощь, суть которой так и не понимаю, и за это вы больше не станете преследовать меня…
— Именно так, боргана.
— Что за помощь вы мне навязываете? – теперь уже улыбнулась я. Внутри теперь как в котле, горели моя неуверенность в поступке и страхи. Я не была уверена, что хочу распрощаться с ним, но, как он точно подметил, моя «независимость» требовала, чтобы я захотела его ухода из моей жизни.
— Я оставлю вам своего человека. Он будет отвечать за вашу безопасность, помогать во всех вопросах, которые могут возникнуть, включая вопросы в канганате и всей Синцерии. Я хочу, чтобы ваша школа была под моей защитой. Но, обещаю, лично мне вы не останетесь должны, и, повторюсь, я больше не стану «преследовать» вас, - он встал, давая понять, что разговор закончен. Я последовала за ним. И когда он выходил на улицу, накинув на голову капюшон плаща, быстро обернулся и добавил:
— Вот эта карета и этот возница прибудет завтра до первых колокольчиков. Я буду ждать вас возле Храма.
После ухода Шоарана я заставила себя продолжить работу над париком. Голова была занята обдумыванием разговора, но я уже понимала, что завтра утром я поеду в Храм. Где-то внутри я делилась между радостью, что он больше не будет мелькать передо мной, заставляя вспоминать мой дурацкий сон, который я считала правдой, и грустью, потому что не увижу его долго. Да и позволит ли мне моя гордость после его возвращения прийти первой? Скорее всего, нет.
Успокоившись тем, что сейчас важнее безопасность, хоть какая-то роль в этом обществе, стабильный доход и понимание этого мира, я к моему светильнику из водорослей добавила пару свечей и углубилась в работу.