На волоске

— Вам подойдут прямые волосы, ридганда, потому что ваши родные волосы – прямые, да и легче будет ухаживать за париком. Я предлагаю взять волосы Палии. У нее они отрастут, не переживайте. Пока она походит в тюрбане как у вас, - заявила я прямо. Во-первых, это правда – толстый прямой волос меньше запутывается и не будет вылезать из шва при расчесывании, во-вторых, я не то, чтобы хотела нагадить Палии, но все же надеялась, что жизнь ее примет иной оборот. Не тот, к которому она была уже готова.

— Хорошо. Завтра утром вас обеих приведут сюда. Что тебе нужно для работы? – ее ухмылка говорила и о том, что она довольна, и о том, что поняла мой ход с Палией. Не думаю, что мне удастся настроить девушку против Фалеи, но попробовать все же стоит.

— Как скажете, ридганда, только, работать я хочу одна. В одном из домов, и мне нужна помощница. Дайте мне Криту. Нужно разделять волосы и очень много перевязывать. Еще две руки в этом деле сильно ускорят процесс, - теперь я хотела получить хоть что-то, а точнее – возможность оставаться с Критой без лишних ушей.

— Бери кого хочешь, Малисат. Выбирай дом и принимайся работать сразу. Что нужно тебе для работы?

— Новые, очень острые ножницы, шелковые нити черного цвета и иглы. Тонкая ткань, похожая на цвет вашей кожи, воск и смола, - перечислила я все, о чем долго думала, мучаясь с кукольным паричком. Клея и эластичных тканей здесь не было, значит, придется долго соображать что-то с завязками.

— Скоро все это у тебя будет, Малисат. Когда твоя работа будет готова, и она меня устроит, я позволю приблизить тебя ко мне. Ты станешь моей помощницей, и больше тебе не придется работать, она говорила этот так, словно делала мне честь.

— Хорошо, ридганда, - ответила я и склонила голову. Раз так, я потяну время с париком, но все равно найду выход для себя и Криты.

Вернувшись в комнату к девушкам, я ничего не стала рассказывать Крите, только улыбнулась и сказала, что все будет хорошо. Вместе с подругой мы пошли на ужин, и я рассказала ей то, что поведал мне старик Парамай о Синцерии, о Гроссе и истории этого мира, больше напоминающей мифы и легенды. Мне казалось, что люди, живущие в таком средневековье, просто не могли жить тысячи лет, ведь что-то же могло измениться в лучшую сторону!

— Да, это правда, Малисат. Война разрушила Империю, в которой был лишь один канган. На окраинах империи, куда не доставала рука кангана и его посыльных, начинали появляться деревни, где люди даже и не знали об Империи. После раскола они создали свои небольшие канганаты и стали сильными. Только вот, когда стало очень много людей в этих станах, им пришлось договариваться с соседями и укреплять свои позиции еще сильнее. Для этого понадобилось золото, а получить его легко и сразу обменять на оружие можно лишь одним путем – работорговлей, - начала рассказ о другой стороне этого мира Крита.

— Почему ты начала это рассказывать? – я спросила, потому что мне и правда, было очень странно слышать это, ведь я не спрашивала ее о торговцах рабами.

— Потому что ты что-то не договариваешь, Мали. Я вижу, как изменился твой взгляд после того, как ты пришла от Фалеи. Ты решила бежать? Так вот, дослушай меня. Их называют унгарами. И их люди есть везде. Алавия огромная, и тянется от Алавийских гор до реки Бареты…

— Река Барета? – это название я слышала уже от Шоарана, но так он, как мне показалось, называл город.

— Да. Она берет свое начало из озера за Алавией и там, где в нее вливаются множество рек, заканчиваются границы Алавии. Там начинается Виелия, главный город Виелии тоже зовут Баретой, - рассказывала Крита.

— Оказывается, ты много знаешь об этом месте! - я не ожидала, что рядом со мной такой знаток географии. – Я хочу, чтобы ты рассказала мне больше об Алавии и соседних канганатах.

— Горы, с которых вас привели – тоже земли Алавии, но дальше за ними, неплодородные территории. Там так много камня и такие сильные ветры, что даже деревце не может зацепиться корнями. Эти земли можно проходить несколько рундин, но ты не встретишь ни одного человека, только унгары, ведущие новых рабов, да огромные кошки, что живут в скалах.

— А я? Я же из Хиреты. Где эти земли? Я не помню, чтобы мы шли по каменистым землям, - я пыталась представить места, которые описывала Крита, но помнила лишь тот лес, в котором я очнулась в каменном домике.

— Она дальше. Вас вели очень долго, Малисат, и за вас отдали большие деньги. Фалея ждала вас как дорогой товар, о вас много говорили. Тот гидган, что забрал тебя… Он уже приезжал еще до вашего прихода и он спрашивал Фалею, скоро ли приведут девушек с темной кожей.

— Что? То есть, по сути, это он заказал меня?

— Да. Ты можешь не бояться, Фалея не отдаст тебя другому мужчине, - Крита хотела улыбнуться, но у нее это плохо получилось.

— Значит, я как лошадь для хозяина, у которого нет своих конюшен? – я поняла теперь что из себя представляет это место. Шоарану захотелось экзотики, и он заказал себе обезьянку, а вот держать ее дома – плохой тон. Значит, можно просто ездить сюда и любоваться своей обезьянкой, пока не надоест.

— Может и так, только дорогих лошадей хозяева всегда держат при себе.

— Ну, значит, мы дешевле лошадей, Крита, да это и не плохо. Значит там горы и открытая горная равнина, - указала я пальцем в ту сторону, откуда мы пришли, - а там озеро и соседний канганат, - указала я в другую сторону. – А что же в двух других сторонах?

Чертова Алавия тянулась и влево, и вправо достаточно, чтобы попасться. И если пойти по пути караванов, то впереди будет та самая пустыня, через которую пройти можно только с проводниками. А в обратную сторону от пустыни пара недель пешего пути приведет к морю. Именно так все описала Крита, которая живо общалась с девушками в первые дни, когда ее привезли сюда. Ее земли, которые назывались Орландия, были за землями Шоарана.

Я не почувствовала каких-то изменений в своем теле, но точно не была уверена, что этот дикарь не воспользовался мной. Этот сок… а еще та трава, которая дымила в покоях Фалеи… Здесь явно умеют пользоваться наркотиками, а может, даже и не понимают еще их вред. Мне хорошо запомнилось то мое состояние полного счастья и незыблемости, и как легко принималось все, что меня окружает.

Я потрясла головой и посмотрела на Криту. Та что-то еще рассказывала, но заметив, что я не с ней сейчас, замолчала.

— Где ты витаешь, Мали?

— Этот мужчина опоил меня каким-то соком. В последнюю ночь. И я не знаю, что он сделал со мной, - опустив глаза честно ответила я. На город опускалась тьма, и надо было уже уходить в комнату.

— Они поят этим соком всех, Малисат. С ним девушки более податливые, только вот, некоторые, возвращаясь через три – четыре ночи, с нетерпением ждали, когда же в дом вновь вернутся мужчины, - шепотом ответила Крита. – Я не пила, хоть мне и было страшно, Мали, я не пила. Я делала вид, а потом просто закрывала глаза и сжимала зубы, как могла.

— Крита, не вини себя, главное ты жива, главное – тебя не отправили в эту пустыню. Я не знала об этом напитке и выпила всю кружку. И сейчас я не знаю, что со мной было, - я подняла на нее глаза.

— Ты же сама говоришь, что главное – остаться здоровой и не попасть в пустыню. Расскажи мне, что сказала тебе Фалея, - она подтолкнула меня в сторону каменного домика с душем. – Я постою снаружи, будто жду тебя.

Я вошла в душ и с радостью скинув рубашку, облилась из деревянного ковша. Прохлада еще только-только начинала опускаться на землю, прогоняя дневной зной, и вода казалась блаженством.

— Мы с тобой будем жить в одном из домиков, Крита. Мы будем делать кое-что для Фалеи…

— Я ничего не буду делать для нее, Мали… - перебила меня Крита достаточно громко.

— Если не будем делать, она меня убьет, Крита, а если будем, у нас будет время, чтобы все обдумать, - шептала я. Частое дыхание подруги за шторкой я слышала хорошо, но сказать ей, что от этого зависит не моя, а ее жизнь я не смогла.