На волоске

– Нет, я не служу никому, значит не мертана, - ответила я, опуская ладони по плечам, потом возвращаясь к шее и ниже по позвоночнику. – Теперь нужно полежать, чтобы наладилось кровообращение, - я убрала руки только потому что болело уже все: плечи, пальцы и спина – такую махину надо мять массажисту качку, а не щуплой бабёнке, которую кормят мультяшными шариками из дурацкой каши.

Как вспомнила про кашу, желудок предательски заурчал, да еще так громко, что мой «подопытный» услышал.

– Тебя не кормили?

– Нет, потому что я много говорила, - я чуть отстранилась, и поторопилась слезть с этого ложа из подушек. Кто его знает, как подействует этот чертов массаж.

– Что ты хочешь? – он двигал плечами назад и вперед. Потом встал и занял собой почти все пространство этого странного круглого домика.

– Чего угодно, только теплого, - ответила я и села на подушку, под которой лежали ножницы.

Он открыл дверь и издал какой-то рык, похожий на тот, с которым мужчины поднимают тяжести, будто выдохнул и резко напряг живот.

– Чего желаете, ридган? – голос слуги был мужским. Это его слуга, а не местные, значит, мне даже думать о том, чтобы сбежать от него не стоит. Да и зачем? Что там потом? Фалея? Так себе вариации!

Глава 12

Глава 12

Гостей кормили более питательно, нежели тружениц: нам принесли запеченного кролика или зайца, много разных овощей и фруктов, похожих на киви и виноград. Эстетствовать при нем я не планировала, да и плевать, что там обо мне подумает этот дикарь. Поэтому, мясо я закусывала не овощами, а местным виноградом. Вкус у него был чем-то средним между клюквой и черной смородиной. Если жевать с мясом, можно подумать, что мясо с волшебным соусом в дорогом ресторане.

– Вкусно? – он не притронулся к еде, только молча наблюдал, как я мечу с тарелок все подряд.

– Очень! А ты не хочешь присоединиться? Вдвоем-то всяко вкуснее, - ответила я с полным ртом и посмотрела на него.

– Я сыт. Откуда ты знаешь эти точки? Ну, на спине? Я сейчас чувствую, как будто носил на плечах камень, - он смотрел на меня, как на диковинную зверушку, и я решила ею и оставаться. Хочешь не хочешь, а «жить захочешь, не так раскорячишься».

– Если делать каждый день, да еще и на всю спину, вообще не узнаешь себя. Силы прибавится вдвойне, - заливала я, как могла, хотя, в чем-то была права: мужик вечно на лошади, одежина тяжеленная, да и этот, как его… эффект плацебо никто не отменял.

– Спи здесь, я еще три луны здесь пробуду. Завтра на тебя посмотрю, - он завалился к стене и теперь смотрел на меня лежа. Спать я должна была лечь рядом.

Утром я не поняла, что с моими руками – ощущение было, что вместо ладоней у меня кувалды и распухшие пальцы просто не сжимались. Открыла глаза и поднесла руки к лицу. Все нормально.

Только потом вспомнила, что лежу в домике для утех. Мелькнувшую было мысль, что теперь обо мне подумают остальные я моментально отмела. Сами такие. Я оглянулась, но оказалось, что в доме я одна. На низком табурете стоял поднос с фруктами и шариками, но эти шарики точно были другими.

Темного коричневого цвета со светлыми вкраплениями. Взяла один, осмотрелась еще раз и закинула его в рот. Вот это было божественно: минимум крупы, вкус которой был новым для меня, травы и кислые вкрапления, видимо что-то вроде сухофруктов. В кувшине я нашла то ли сок, то ли компот, но это было вкуснее чая, который уже опостылел.

– Пора мыться и переодеться, - с этими словами дверь открыла незнакомая мне служанка.

– Не убирайте это. Я доем, когда вернусь, - я решила наглеть до конца. Если уж этот мужик меня купил, то и музыку он заказывает.

– Потом я провожу к ридганде Фалее. Она велела привести к ней, - служанка не смотрела мне в глаза. Это был не очень хороший знак.

– А где этот… ну, мой хозяин. Он же велел никуда не уходить.

– Он будет к ночи, а пока мыться и к Фалее, - она почти за руку вытащила меня из дома и повела к душу.

– Стыд в такой юбке, стыд. Ноги показывать нельзя, - шептала мне в спину дурная баба.

– Стыд? Да ты вообще понимаешь, что в этих избушках не шахматные турниры проводят? Это не стыд? Устроили тут дом терпимости, а ноги голые их смущают! А то, что у меня грудь через раз из этой тряпки вываливается? – она меня сильно задела, и теперь я завелась серьезно.

– Тихо, ридганда услышит, и будет тебе снова дом покоя, - успокаивала меня служанка.

– Ваш этот «дом покоя» - лучшее место во всей вашей богадельне. Нашла,чем пугать. Домом покоя в доме беспокойства, - она впихнула меня в душ и велела раздеваться.

Я долго мылась, радуясь тому, что вода достаточно теплая. Сначала она немного обжигала прохладой, но после третьего ковша бодрило, как после прохладного душа в жару. Мне просунули тряпицу, чтобы я могла обтереться, а потом и рубашку. Я радовалась ей как никогда, потому что набор ночных бабочек был уж больно неудобен.

– Можно я поднимусь на минуточку? – я указала на лестницу. Надежда увидеть Криту была, да и говорила я громко, проходя по двору в надежде, что девушки меня услышат и выйдут.

– Если ридганда Фалея позволит, - подтолкнула меня женщина в сторону скотного двора, где можно было обойти дом сзади и, минуя мою тюрьму, выйти во двор, куда выходит комната хозяйки.

В полумраке комнаты что-то равномерно тикало. Похоже на часы в тишине. Особенно их было слышно в деревенских домах. Фалея лежала на подушках. Рядом сидела Кали и держала влажную тряпку на ее глазах.

– Ридганда, я, - начала служанка, но Фалея скинула с лица тряпку и перебила ее:

– Уходи!

Та моментально подтолкнула меня и вышла. Ну не станет же она меня бить, правильно? Может, поняла все? Может, даст мне шанс выторговать свою жизнь?

– Если начнешь говорить пока не спросят, я выкину тебя на задний двор. До вечера ты будешь убирать за овцами, а потом отмоешься и в дом ридгана, поняла? – Кали говорила так резко, что надеяться на что-то доброе было точно нельзя.

– Поняла, - ответила я, опустив глаза.

– Как ты узнала? – тихо, почти шепотом спросила Фалея и вернула тряпку на глаза.

– Я хотела поговорить с вами, но на лестнице услышала вас и остановилась. Потом увидела.

– Ты была одна?

– Да.

– Кому рассказала?

– Никому, ридганда, - я боялась поднять глаза, но видела, что она на меня не смотрит. Просто лежит с этой тряпкой.

– Ты это сделала сама? – она подняла руку, и я увидела в ладони мой шарик с париком.

– Да. Раньше я этим занималась, и хотела предложить вам помощь.

– Помощь? Кто ты такая, чтобы предлагать помощь? – она поднялась, бросила тряпку и закричала, но тут же схватилась за виски и легла обратно.

– У вас высокое давление, ридганда, и может помочь, если вы затянете голову туго. А еще, нужно нажимать на точки в основании черепа, в ямке под волосами, - я пыталась помочь, потому что все эти проблемы я хорошо знала, но, снова ляпнув лишнее, решила не останавливаться. Авось и пронесет.

– Что? – Фалея замерла, смотря на меня как кобра перед броском.

– А еще поможет, если теплую воду лить на голову. Почти горячую, но не на всю, а на макушку, чтобы она текла назад, - не унималась я. – Я могу вам помочь и с болями, и с волосами, ридганда, - я уже было поверила в то, что у меня получилось, и решила озвучить все: - только этому есть цена.

– Уведите ее к овцам. Пусть она, не разгибая спины чистит загоны, и если остановится, пусть ее бьют плетьми, - Фалея заорала так, что даже жужжащие за окном мухи притихли.

То, что Фалея дура, я поняла давно, но что дура полная – только сейчас. Меня волокли в сторону загонов, и сопротивляться было бесполезно. Я в детстве столько этого навоза видала-перевидала, что им и не снилось. У бабули парники из того навоза были метр высотой и длиной во весь огород. Сложи его весной, притопчи, земли накидай. Думаете это само делалось? Нет, это мы с ней перелопачивали, пока все на работе.