Страница 4 из 43
Ах, еще же маман «демонесса». С такими родичами и врагов не надо. Бррр… меня передергивает. Неудивительно, что Августина сбежала. Только зачем на меня их повесила?
— Выкладывай, — машу рукой.
Подзывает меня ближе. Лицо такое, будто сейчас вселенскую тайну мне откроет.
Рисковый я человек. Подхожу к братцу. Он туже же хватает меня за руку. Сильнее притягивает к себе. Зачем же так жестоко?! Я же задохнусь!
— К тебе наведается супруг твой. Падай на колени и моли его о помощи. Скажи, что подсыпали тебе зелье противозаконное. Враги свадьбу сорвать хотели. Соглашайся на любые условия. Главное — помилование заслужить, — шепчет мне в лицо.
Сначала до меня долетает вонь изо рта, только потом смысл его слов.
— Чего? — переспрашиваю.
Я определенно ошиблась. Он не мог сказать подобную ересь. Или мог?
— Августина! Это единственный шанс! Мы столько лет готовились. А если тебя сожгут, все пойдет прахом, — говорит, как сектант на проповеди. Самозабвенно, с запалом.
— То есть, — начинаю тихо, я держусь, ох как я держусь, — Что меня сожгут, не особо важно. Главное — ваши цели. И только из-за них вы меня спасать решили?
— Что есть смерть одного, во благо всего рода и королевства! — выдает скороговоркой.
Молодчинка! Агитационные лозунги выучил назубок.
— Вот и подставляй свою пятую точку на благо королевства. А я полюбуюсь, — пробую вырваться из его хватки. Не выходит. Цепко держит.
— Ты начни с супружеского долга. Стань для него умелой искусницей! — с таким же радостным запалом продолжает свои «наставления». — От того как постараешься, Августина, зависит наше будущее!
Я держалась… терпела… Моему терпению памятник можно поставить! Но все же настырный вонючка, таки доигрался…
Изворачиваюсь, хватаю его за нос, тяну и выкручиваю. Ааа… пальцы скользят… кожа у него жирная, как в масле.
Братец пищит, как поросенок. Зато руки разжимает. Освобождает меня от захвата.
— Августина! Ты что? — отходит назад. Дотянуться до него не могу. А руки так и зудят еще навалять ему. Чтобы за каждое свое грязное слово ответил.
Искусница! Что за слово такое мерзкое? Меня под козла подложить! Да я лучше сама добровольно на костер, чем с этим… Тошнота к горлу подбирается.
Все же братец мне попался до нельзя гармоничный. Что снаружи грязь и вонища, а внутри вообще тухлятина.
Держится за нос. Смотрит на меня обескуражено.
— Постарайся, братец, чтобы когда я выберусь, до тебя не добралась. Очень постарайся, — говорю слишком спокойно, а внутри кровь закипает.
— Ты сама одобрила этот план! — пищит.
Моя рука через решетку тянется к нему. Придушить. Заставить съесть все его словечки.
В этот момент из моих пальцев вырывается красный светящийся луч и летит прямиком в лицо вонючки. Он отлетает к противоположной стене. Оглушающе вопит.
Ай! Ушам больно! Сидит на полу, раскорячившись, как мой муженек недавно. Борода тлеет.
— Как ты могла! — смотрит на меня, округлив глазищи.
— Еще не то будет, если еще хоть раз услышу, что-то подобное! — угрожаю.
Правда, я сама маленько в шоке. Не ожидала от себя такого. Это и есть их дар? Как он работает?
— Тогда все пропало. Ты была нашей последней надеждой, — шепелявит братец.
У него изо рта сочится кровь, и нет двух передних зубов. А ничего я так его приложила.
— Что тут происходит? Ведьма беснуется? — к нам приближается тюремщик.
— Моя драгоценная сестра горюет о несправедливости. Ее разлучили с супругом, — поднимается на ноги братец.
Надо же! Неожиданный поворот. Не стал меня выдавать. Не жалуется.
— А ты чего орал? — нависает над ним старик, придерживает бороду рукой.
— Поскользнулся. Упал, — пожимает плечами.
— Зубами о пол?
— Да… именно так, — вздыхает братец, бросает на меня затравленный взгляд.
Вытирает рукавом кровь. Подходит к решетке и шепчет мне:
— Ты наша последняя надежда, Августина, — и опустив голову, бредет к выходу.
— Магия тебя порабощает, — с сожалением смотрит на меня тюремщик. — А ведь такие надежды подавала…
Ага… надежды… Хмурюсь. Знаю я, для какой мерзкой роли Августину готовили. Девка не выдержала, сбежала. А мне вот все разгребай ее «наследство».
— При чем тут магия? Муж меня не устраивает! Я против договорных браков!
— Странные ты вещи говоришь. Несуразные, — осуждающе качает головой. — Брак — это не выбор, а обязанность перед своим родом. Есть договор, кровью подписанный, против него никто пойти не может. Странно, что мне приходится тебе талдычить прописные истины.
Мда… плохо у них тут со свободой выбора. Хочешь не хочешь, а замуж иди. Потому что кто-то там за тебя решил! Варварское средневековье. Куда я попала! Верните меня назад!
Тюремщик принес мне еду. Если эту странно пахнущую похлебку можно так назвать, и оставил меня одну.
Падаю на постель. Смотрю в потолок. Только одна чернота в голову лезет. Куда ни посмотри — засада. Тупик со всех сторон. Но ничего. Тупик — это стена, если нельзя ее обойти, буду пробивать выход.
Когда становится совсем темно, возвращается Семен. Залетает в камеру. Осторожно ставит на стол маленький пузырек. С отвращением косится на миску с похлебкой.
— Я это есть не буду!
— Тебе и не предлагают. Это мой ужин, — устало отвечаю. А сама пузырек, украшенный драгоценными камнями, рассматриваю. — А это что?
Семен гордо расправляет грудь, задирает клюв вверх.
— Когда мы вернемся, с тебя свежее молочко наутро, форель на обед, запеченный кролик на ужин!
— Ого, ничего себя заявочки! Это за какие такие заслуги?
— Я нашел тебе коня! — заявляет так, будто он меня озолотил.
Глава 3
— Конь в банке? — морщу лоб. — Семен, новый мир на тебя плохо влияет. И зачем мне вообще конь, если я тут заперта?
Но я все равно рада возвращению своего котоворона. Все ж единственная родная душа в чужом и враждебном мире.
— Бестолочь, — машет крылом, — Как конь может поместиться в пузырек? Сомневаюсь, что с тебя толк будет. Не вернешь ты нас домой, Машка.
— А вот не каркай! — огрызаюсь в ответ.
— Я кот!
— Уже не похоже!
— Нарвешься. Сожгут тебя! — снова каркает.
Мдааа, трансформация началась. Так скоро от кота в нем ничего не останется.
— Ладно, хватит ворчать, — первая иду на мировую. — Что там ты придумал?
— Не уверен, что тебе понравится новый мир. Хищники вокруг. И я им был… — опускает голову, закрывает глаза.
— Семен, выбора нет. Или на костер, или выбираться отсюда. И потом искать путь домой, — вздыхаю. — Так что выше хвост!
— Это не хвост, а веник позорный, — оглядывается на хвост, что освещает комнату радужными переливами. — В этом пузырьке зелье. Оно растворит металл решетки. Ты сможешь пролезть и выбраться. А у стены тебя ждет конь, — заканчивает важно.
— Ого, — аж вскакиваю с места. — Семен, да ты герой!
Выпячивает грудь, поднимает клюв.
— Цени спасителя, — расправив крылья, летит к решетке.
Перелезает через прутья, оглядывается в коридоре. Возвращается назад.
— Сейчас бежим?
— Уже надо. У нас два часа. Потом караульные будут обход делать. Тут и по территории замка, — изрекает с видом знатока.
— А ты неплохо освоился, информацию собрал, — хвалю питомца.
— Надо тебя нерадивую спасать. Иначе сожрут меня. Тут куда ни глянь драконы. Проклятое место, — его передергивает, и на пол падают перья, которые тут же превращаются в цветную пыль.
Надо потом разобраться. Что-то мне подсказывает, что Семен далеко не простая птица.
Подхожу к стене. Окошко почти под потолком. Довольно маленькое. Надо подвинуть осторожно стол. И так попробовать залезть. А вот пролезу ли я?
— Быстрее! — подгоняет меня. — Я тут жизнью для нее рискую, план побега прорабатываю, а она прохлаждается, — зудит над ухом.
— Отстань, я думаю! — отмахиваюсь.
— Не утруждай себя, тебе нечем думать.