Беги, ведьмочка, беги

Олих вошел в лес, повел плечами, поиграл мускулами. Прислушался к звукам удаляющегося обоза. Ну, что ж, можно начинать охоту. Он ухмыльнулся и чуть не заурчал от предвкушения.

Вонь орков и скотины забивала напрочь все запахи. Сразу углубляться в лес он не стал, ведь был шанс, что ведьмочка решит схитрить и вернуться назад. Пошел вперед, по диагонали, прислушиваясь и принюхиваясь. Он ни за что не упустит ее запах, даже самый слабый. Даже самый мимолетный.

Этой ночью, неся вахту возле заветного шатра, он не сдержался. Ему мало был тех картинок, что возникали в его возбужденном мозгу. Увидев, как гномы тащат в ее шатер деревянные корыта, ведра с горячей водой, его воображение вообще разбушевалось.

Подозвав здоровенного орка, оторвал кусок золотой цепи и велел ему отвлечь Вики. До утра. Чтобы не мешала.

Его чуткие уши услышали шорох одежды, вскоре раздался тихий плеск воды. С трудом сдержался, чтобы не плюнуть на все и не ворваться в шатер. Звуки в шатре затихли и он настороженно прислушался. Что-то пропустил он тот момент, когда девушка выбралась из воды. А может, и не выбиралась? Заснула, что ли? Слух не подвел его, и вскоре он уловил тихое сопение. Ну, это было уже выше его сил. Да какая разница, днем раньше, или днем позже?

Выхватил цветок водяной лилии из вороха травы, которую несли мимо него, отодвинул полог.

Почему то украдкой оглянувшись, словно воришка, он вошел внутрь. Свеча, горевшая тусклым светом, была нужна ему так, как нужен рыбке зонтик. Он ночью видел не хуже, чем днем. Легкое дуновение, и тусклое пламя погасло.

Она действительно спала. Склонилась к плечу ее голова, подставив взору нежную шею. Бившаяся на ней жилка так и манила. Растрепались и свисали почти до пола буйные кудри. Не удержался и запустил в них руку.

Склонившись над девушкой, опустил руку в воду. Нащупал нежное бедро. Не вскинулась и не вскочила. Лишь тихо вздохнув, немного прогнулась в спине. Белоснежная грудь шаловливо вынырнула над водой. Пока его рука нежно оглаживала бедро, языком попробовал на вкус темную шишечку соска.

Застонала. Тихо так, едва слышно. Но он услышал, погладил подушечкой пальца приоткрывшиеся мягкие губы. Она выгнулась еще больше. А сосок сам ткнулся ему в рот.

И вдруг желание взять ее немедленно, сиюминутно, исчезло. Он не хотел слышать ее испуганный крик и видеть страх в ее глазах. А хотел слышать стон страсти, жаркое дыхание и ее мольбу. Еще. Еще! И еще!

Убрал руку, бросив в воду напоследок цветы лилии. И не удержался, еще раз наклонился и прикусил сосок.

Девушка тут же испуганно вскочила, прикрывая рукой все, что он и так уже увидел. В первое мгновение ему показалось, что она смотрит прямо на него. Но потом ее испуганный взгляд мазнул мимо него. Ее дыхание стало выравниваться, и она успокоилась.

— Неужели не видит в темноте? Тоже мне, ведьма, — думал он.

И чуть не сошел с ума, когда она выбралась из купели, усевшись на угол сундука и стала пальцами расчесывать волосы. Он стоял так близко, что ее волосы задевали его руку, струясь между ее пальцами, тяжело падая вниз. Ему казалось, что на том месте, до которого прикасались золотые пряди, оставался ожог. Чувственный такой ожог.

Это была первая ведьма, так действовавшая на него. Его губы скривились в ироничной ухмылке. Теперь понятно, почему Урлас слетел с катушек и не дождался его.

Вмиг отрос на руке острый коготь. Вжик, и золотая прядь оказалась у него в руке. Мгновение — и он уже оказался на улице. Не заметила. Ни его появления, ни того, как он ушел.

Подскочил к колодцу и вывернул на себя ведро ледяной воды. Вахту ему нести было до утра.

Вот почему ее побег он воспринял, как подарок. Вряд ли он выдержал бы еще одну ночь. Он собирался сказать об этом брату, стоя рано утром в голове обоза. Но тут вдруг почувствовал знакомый запах. Как ни в чем не бывало, она продефилировала мимо них с огромной корзиной на плече. На мгновение мелькнуло бледное лицо сердечком и огромные изумрудные глаза.

Чтобы Урлас не испортил ему кайф, промолчал. Дал уйти ей в лес. И лишь после того поставил в известность брата.

И вот сейчас он не спеша идет по лесу, принюхиваясь и прислушиваясь. Замер. Зашевелились ноздри, тихо рассмеялся.

Вот он. Тот запах, что так его заводит. Даже не додумалась скрыть его. Даже не догадывается о погоне. И даже не предполагает, что сбежать ей не удастся.

Он шел быстро, не сворачивая и не сомневаясь. Так, в этом месте она остановилась. Он закрыл глаза. Поймал носом петлю запаха и посмотрел, что же вдруг ее остановило. Цветы. Крупные. Белые, с роящимися вокруг них бабочками. Ну еще бы, все девочки любят цветы. А мужчины любят этих девочек. Довольный своим каламбуром, пошел дальше. Уже не обращал внимания на ее остановки, шел по следу, как по наезженной дороге и раздумывал. Как быть? Погонять ее немного по лесу или сразу схватить?

Шел, думал, и вдруг застыл на месте.

Ну как так можно?! Откуда такая легкомысленность? Разбросанная по всей поляне одежда издалека бросалась в глаза. А плещущуюся в воде, словно золотая рыбка, девушку было не только видно издалека, но и слышно. Хлюпанье рук по воде, визг, хохот… Люто и ревниво осмотрелся по сторонам — нет ли неожиданных зрителей? Неужели жизнь не научила осторожности? Или может, она жила под боком у родителей, под защитой семьи? Но тогда почему сейчас одна?

Олих не смог сдержать улыбки, глядя на то, как она взбирается на камень и ныряет в воду, сверкнув голым задом и розовыми пятками.

Вдоволь порезвившись, девушка улеглась животом на камень. Что она там делает? Даже ногами от удовольствия болтает. Ох уж эти розовые пяточки! Что же с ними делать? Пощекотать? Куснуть? Зацеловать?

Глаз у дракона горит, ноздри трепещут, пресс закаменел от напряжения, чресла пульсируют. Неспешно снимает куртку из закаленной кожи, шелковую рубаху. Перебрасывает это все через плечо и спускается вниз, к реке.

Медленно идет вперед, будто растягивая ожидание, сдерживая свое нетерпение.

Девчонка перевернулась на спину и затихла.

Заметила? Услышала и затихла? Почему не бежит и не прячется? Даже не интересно так …

Подошел вплотную и застыл от неожиданности.

Спит. Опять?!

Тихо поднимается и опускается при каждом вдохе упругая грудь. Подрагивают во сне ресницы, отбрасывая тени на щеки. Губы, манящие своей мягкостью приоткрыты. Черный ободок вокруг них. Нагнулся. Принюхался. Ягоды?!

А ведь и правда, ягоды. Разбросаны синими островками по всей поляне.

Ну что же, поиграем. Тихо положил свои вещи возле валуна и вернулся за тонким шарфом. Тем самым, который еще недавно был обернут вокруг ее головы.

Разгладил его, сложил в несколько раз и осторожно положил ей на глаза. Даже не шевельнулась. Хохотнул, удовлетворенный своей задумкой. Сорвал зеленый колосок и провел им по закинутой вверх руке.

Девчонка попыталась отогнать несуществующее насекомое, и недовольно что-то пробурчав во сне, повернулась на бок. Как раз так, как было ему и нужно.

Завязал шарф на затылке, и только после этого сел рядом с нею. Со штанами решил повременить. Еще будет время их стянуть.

Провел ладонью, не таясь, по плавному изгибу ее бока, огладил белоснежную ягодицу и… шлепнул. Громко, звонко, наверняка оставив после шлепка красное пятно.

Как и ожидалось, девчонка взвизгнула и попробовала вскочить, но Олих молниеносно перехватил ее руки и уложил ее обратно на камень. Прижав ее своим телом, руки, пытающиеся вырваться из захвата, завел высоко над головой.

— Привет, — тихо сказал он и лизнул сосок.

Ведьмочка взвизгнула и забилась в его руках, словно рыба, выброшенная на берег.

— Какая же я дура, — проклинала я свою глупость, пытаясь вырваться из крепких рук.

Обескураженная темнотой и невозможностью осмотреться по сторонам, придавленная чужим телом, я была на грани истерики. Вот уже в который раз за последние дни. Его лапа держала мои руки высоко над головой, прижав их к камню. И чем больше я крутилась-вертелась, тем больнее мне было. Наконец поняв, что мои попытки вырваться тщетны, я затихла.