Страница 6 из 10
Фродд поднял голову и посмотрел в серые, очень спокойные, глаза командира дружины.
– Огерд, ты знаешь, я тебе верю как самому себе. Найди. Найди ее. Людей бери, сколько потребуется. Нужно будет – плати начальнику городской стражи, пусть его бездельники всех, кого могут трясут. Только найди.
В сумерках дружинники Огерда наткнулись на хорошо замаскированный вход в пещеру. Огерд тут же сделал знак, не шуметь, пальцем ткнул – Ты, ты и ты, со мной. Достал кинжал и осторожно двинулся в глубь пещеры. Коридор постепенно расширялся, тьма редела, где-то впереди был источник света. Огерд поднял руку, шедшие чуть позади, с короткими мечами на изготовку, дружинники остановились. Коридор делал поворот, отблески света яркими пятнами плясали на стенах. Пахло удушливыми благовониями и кровью.
Огерд присел на корточки, осторожно глянул за угол. Ничего не разобрать. Подобрал небольшой камушек, бросил в глубь пещеры. Камешек пару раз цокнул по коридору и снова наступила тишина, лишь потрескивал огонь в светильниках. Подождав еще пару минут Огерд дал команду двигаться дальше и небольшой отряд вошел в подземный зал, которым и заканчивался коридор.
Догорали вокруг каменного алтаря огромные свечи. Смотрел на дружинников немигающими глазами мертвый старик с разодранным горлом. А над алтарем, в широких кожаных петлях, покачивалось тело Илги.
Огерд обошел алтарь, присел около трупа обнаженного мужчины. Разорванное, как и у старика, горло, серая кожа, ни кровинки. Подняв голову Огерд посмотрел на мертвенно-бледное лицо девушки. Мечи, пробившие ее тело, так и торчали из груди.
Подозвав своих людей, Огерд стал осторожно перерезать петли, обхватывавшие запястья и лодыжки Илги. Вскоре тело девушки положили на алтарь. Закусив губу, Огерд взялся за рукоять одного из мечей, резко дернул. Брезгливо отбросил клинок, обхватил рукоять второго клинка. Вытащив и его, спрыгнул с алтаря, глухим голосом распорядился:
– Плащ какой-нибудь раздобудь. Быстро. Гонца в городскую стражу. Сообщить, что нашли. У входа караул.
– Есть, господин, – дружинник коротко кивнул и исчез.
Огерд принялся медленно обходить зал, внимательно присматриваясь ко всему, что в нем находилось. Потрогал подсвечники, принюхался к нагару, оставшемуся от порошка, который жег в плошке старец. Брезгливо сморщился и отошел. По очереди подошел к каждому телу, присмотрелся к ранам.
Послышались торопливые шаги, и в зал вошел дружинник с плащом.
Огерд укутывал тело Илги и старался унять противную дрожь. Сначала задрожали руки, потом мелко затряслась нижняя губа. Пришлось остановиться и несколько раз глубоко вздохнуть. Успокоившись, он бережно поднял свою страшную ношу и понес к выходу.
Одна из свечей, догоравшая возле алтаря, затрещала и погасла.
___________________***____________________________________
Огерд никому не позволил дотронуться до тела девушки. Не дал уложить в повозку, дорогу нес сам, окруженный кольцом дружинников, внимательно наблюдавших за малейшим движением.
На пороге дома их ждал Фродд. Увидев завернутое в плащ тело дочери на мгновение дрогнул лицом, пошатнулся, но устоял. Принял жуткую ношу из рук Огерда и скрылся в доме. Вскоре из глубины белого особняка раздался полный нечеловеческой тоски вой. Кричала Маима.
Медленно спустившись по ступеням мраморной лестницы, Огерд посмотрел на дружинников. Смущенные лица, глаза поднять бояться, каждый чувствует вину за смерть молодой госпожи.
– Свободны. Языками не трепать.
Командовавший поисковым отрядом сержант увел своих людей в казарму. Двор опустел, затих. Лишь из дома доносились приглушенные, и потому еще более страшные, крики Маимы. И стрекотали, оглушающе стрекотали, цикады.
Огерд присел на прохладные мраморные ступени, обхватил руками колени. Коротко, сквозь зубы застонал, и уронил голову на сцепленные руки. Таким командира дружины не видел никто и никогда.
Редко кто звал Огерда по имени. Командир, господин, или по прозвищу – Северянин. Всегда невозмутимый, всегда отстраненный, холодный, словно северное утро.
Лишь его дружинники знали, что он умеет испытывать хоть какие-то чувства, кроме преданности Фродду, да и они убеждались в этом не сразу, а убедившись языками не трепали. В его же преданности купцу не сомневался никто. Для Огерда Фродд был не только господином. Если бы Фродд приказал ему упасть на меч, Огерд лишь посмотрел бы, не запачкает ли своей кровью любимый ковер купца.
Настоящих своих родителей Северянин не знал. Первые воспоминания были связаны со страшными людьми в черной одежде, которые показывали ему, четырехлетнему, как правильно убить большую добрую дворнягу, которая жила во дворе монастыря. Пятнадцать лет светловолосого худенького мальчишку учили выслеживать, наблюдать, анализировать. И убивать. Затем воспитатели из ордена Милосердного Забвения приказали ему убить высокого полноватого афра, с которым Огерд делил комнату. Причем сделать это бесшумно и так, чтобы не было видно никаких следов. Ночью Огерд резким хлопком вогнал в ухо дежурного по их бараку тонкую щепку. Тихо открыл дверь кельи и прокрался к выходу из монастыря. Он бежал под ледяным ночным дождем, оскальзываясь на горной тропе, рыдая и воя от ненависти к самому себе, пока не отказали от усталости ноги. Под утро заполз под куст и уснул.
Спустя два дня его поймали, деловито избили и выпустили на луг за тренировочными бараками. Скользящим шагом к нему шли трое послушников, готовившихся пройти посвящение и стать Помощниками Дарителей. От ворот за ними наблюдали наставники. Огерд был безоружен, совершенно не хотел жить, но самоуверенная улыбка одного из послушников задела какую-то струну, еще не лопнувшую в его умершей душе. На него смотрели как на животное, которое надо забить и правильно освежевать.
Огерд решил умереть человеком.
Послушники совершили лишь одну ошибку, но она стала для них роковой. Они решили нападать на Огерда по одному. Первому он разорвал горло, забрал длинный тонкий нож, и побежал. Но не от нападавших, а к ним. Огерд атаковал. Высокий сухопарый южанин попытался захлестнуть ему ноги длинной цепью с шипастым шаром на конце. Огерд рыбкой прыгнул вперед, перекатился и ударил южанина ножом в бедро. Глубоко вогнал лезвие, сильно дернул, разрезая внутреннюю сторону бедра. В лицо ударил теплый фонтанчик крови. Еще один кувырок. Уже набегал третий послушник, в руках две коротких сабли, двигается плавно, явно гораздо опаснее первых двух. В ушах у Огерда шумело, левый глаз окончательно заплыл. Сильно болел правый бок, явно сломано ребро.
Подхватив цепь, Огерд побежал по лугу. Теперь – к скалам, подальше от монастыря. Позади раздавались легкие шаги послушника. Тот загонял Огерда, играл. Резко затормозив перед обрывом, которым заканчивался луг, Огерд повернулся лицом к противнику. Тот двигался змеиным шагом, клинки скрещены, взгляд ловит движение рук Огерда.
Вздохнув, Огерд сделал шаг вперед, медленно раскручивая цепь с шаром. Послушник слегка улыбнулся, клинки в его руках превратились в размытый круг. Улыбаясь, он двинулся на противника. В середину этого стального круга Огерд и послал шипастый шар. Послушник легко ушел от удара и бросился в атаку, целя одним клинком Огерду в лицо, а вторым в горло. Огерд резко дернул цепь на себя и мечник заорал от боли. Левая нога была разодрана, а Огерд уже раскручивал над головой шар, с шипов которого разлетались капли крови. Шипя от боли и ярости, послушник бросился вперед, размахивая клинками. Присев на колено, Огерд снова послал шар к цели. С противным хрустом он врезался в колено мечника. Тот ткнулся лицом в траву и застыл, тихонько поскуливая.
Подняв голову Огерд увидел, что от ворот монастыря к нему уже бегут наставники, наблюдавшие за ходом поединка. Он глянул в пропасть. Далеко внизу шумела горная речка, над ней склонились невысокие кряжистые деревья. Огерд смотал цепь, отошел на несколько шагов от обрыва, разбежался и прыгнул. Стремительно приближались деревья, растущие на склонах горы. Огерд попытался захлестнуть цепь, вокруг одного из стволов.