Рядом с тобой

— Был, девонька, был. Ушёл только что. Посмотреть пошёл, не натворил ли братец твой делов каких.

— Это он может, — пробормотала Ульяна.

— И это… Ты о машине своей не волнуйся — завтра заберём.

— Дядя Митя, спасибо…

Охранник хмыкнул и подмигнул ей:

— Разве ж я мог тебя в беде оставить? А Меч-то наш каков! Сразу тебя спасать помчался!

Ульяна отвернулась к окну, натянула повыше плед, закрыла глаза и, слушая потрескивание поленьев в личном камине дяди Мити, задремала. Метель по-прежнему бушевала, но за гремящей музыкой её не было слышно.

— Спи, Ульянка, спи. Натерпелась сегодня.

Охранник выключил настольную лампу и вышел вслед за Мечиславом. Самому разведать обстановку тоже не помешает.

Метель утихла к утру. После ночных воплей и гремящей отовсюду музыки тишина на улице казалась почти звенящей. Дядя Митя, наклонившись, кочергой пошевелил поленья в камине, и они затрещали чуть веселее. Приятный звук из воспоминаний о далёком детстве вызвал улыбку у просыпающейся Ульяны.

— Доброе утро! — Девушка открыла глаза и потянулась. Оказывается, она спала в одежде. Непривычно, но сойдёт.

— Доброе! — хмыкнул охранник, вернул кочергу на место и выпрямился. — Нам-то доброе, а вот этим, — он кивнул в сторону дома, — не очень.

— Много разнесли? — Ульяна откинула плед и села на кровати. Сапоги оказались рядом. Дядя Митя в своей сторожке никогда не ходил в тапочках, поэтому девушка без зазрения совести обулась.

— Ну… Дом-то стоит… Крепкий…

— А внутри?

— Всего не видел, но на первом этаже полная разруха. — Охранник уселся в старое кресло около кровати. — Ну, мачеха твоя всё равно ремонт новый хотела, так что оболтусу нашему опять всё с рук сойдёт. Эх, был бы мой оболтус — шкуру б с него содрал за такие выходки!

— Ремонт? — удивилась девушка. — Недавно же делали.

— А Каролине этот надоел. Говорит, немодно.

— А папа что?

— А что папка-то? — Дядя Митя махнул рукой. — Эх, пропал наш Семёныч. Бабы наши говорят, что приворожила эта девка его. Я в эту лабуду не верю, ты не подумай! Но Каролина эта… Тьфу на неё! Эх, вот Пална когда тут была… Эх, да что говорить! Ты и сама всё знаешь.

Они немного помолчали, и первой заговорила Ульяна:

— Дядя Митя, я ещё раз поблагодарить тебя хотела…

— Ой, девонька, — охранник отвернулся, чтобы она не увидела его смущение, — полно тебе! Жива и то радость!

— Дядя Митя, а Меч где? Я его тоже поблагодарить хотела.

Он снова повернулся к своей гостье.

— Так уехал твой Меч! Час уже как. Сказал, что-то там на работе стряслось.

— А… — только и смогла произнести девушка.

— Ульянка! — спохватился охранник и встал. — Чуть не забыл! Эх, голова моя садовая! Я ж тебе, девонька, поесть принёс. Хорошо хоть Меч вчера додумался для тебя в холодильнике припрятать, а то эти долбо… прости, девонька, знаю, что ругань не любишь. В общем, эти… — он замялся. — Нет, ну не могу я нормальных слов для этих придурков подобрать! Короче, они мало того что всё в тепле оставили, так ещё и по всему дому раскидали! Ой, бабы наши, когда сегодня вечером вернутся, такой хай поднимут!

— А папа с Каролиной?

— Тоже должны были сегодня, но этой вдумалось куда-то там пожопиться сходить.

— Пошопиться, дядя Митя! — расхохоталась Ульяна.

— Пошопиться, пожопиться — один фиг!

Мечислав собрал для Ульяны шикарный завтрак, но ей ничего не лезло. Голова гудела, а в горле саднило.

— Уж не заболела ты, девонька? — покачал головой охранник, усаживаясь за стол напротив гостьи.

— Может быть… — Она медленно кивнула и отставила тарелку. — Дядя Митя, а машинка моя?

— Да тут уже! За воротами. Мне мужики помогли — я им теперь магарыч должен. Работает твой зверь — можешь не волноваться.

— Спасибо, дядя Митя! Я тогда поеду.

— Я тебе поеду! — проворчал он. — Сам тебя отвезу. Ключи доверишь?

Она кивнула:

— А ты потом как?

— Как все: на маршрутке.

— Не боишься их одних оставить?

— Да что с ними станется? До утра гудели! Хорошо, если к вечеру очухаются!

По дороге домой Ульяна задремала. Полусны-полувидения окрасились в красный цвет, а это всегда свидетельствовало только об одном: начался жар.

— Ульянка, просыпайся — приехали!

Она тряхнула головой и с трудом открыла глаза:

— Уже?

— Ага.

Они вышли из машины, и временный водитель передал законной хозяйке ключи.

— Дядя Митя, может, поднимешься?

Он вздохнул:

— Э, не… Если к Палне в руки попадёшь, то это надолго! А мне ещё за этими долбо… Всё, молчу-молчу! А ты, девонька, иди быстрей. Вон, щёки какие красные!

Они обнялись на прощание, и Ульяна зашла в подъезд. Идти по лестнице не было никакого желания, и девушка нажала кнопку. Двери лифта мгновенно открылись, и из него вышел невысокий мужчина. Воротник пальто он поднял, а шляпу надвинул почти на нос — явно старался остаться неузнанным. Хоть маскировка и удалась, но аромат женских духов, шедший от незнакомца, выдал его с головой. Очередной любовник Анфисы Степановны, жившей на четвёртом этаже. Только она во всём подъезде пользовалась таким тяжёлым парфюмом и щедро им себя поливала. А ещё у милейшей дамы имелась крошечная слабость: она предпочитала исключительно женатых и очень часто их меняла.

Ульяна поморщилась, когда вошла в лифт. От удушающего запаха голова разболелась сильнее, а глаза начали слезиться. Ноги подкашивались, но прижиматься к оплёванным и обгаженным стенкам лифта себе дороже. К счастью, пытка духами продлилась недолго — всего до девятого этажа.

На звук открывающихся дверей никто не вышел, и тогда Ульяна позвала:

— Мам! Дядя Вася! Сонь!

Рыжая макушка высунулась из кухни.

— Уль! А я не слышала — в наушниках была. Ой! А ты чего такая странная? — Сонечка отёрла руки о передник Веры Палны и подбежала к подруге. — Ну-ка! — Она дотронулась лбом до лба Ульяны и тут же отстранилась. — Да ты горишь!

— А где… А где мама и дядя Вася?..

— В гости ушли! Так, давай помогу раздеться и живо в кровать!

— Слушаюсь, мамочка…

— Поговори мне тут! — Сонечка покачала головой и с тревогой посмотрела на подругу.

Глава 4

Почти сутки Ульяне не могли сбить высокую температуру. Ночью приезжала скорая — с сорока градусами не шутят. Вердикт — ангина. После укола термометр стал показывать тридцать восемь и пять, но дальше на уступки не шёл. У постели больной дежурила Сонечка, выгнав Веру Палну из комнаты, пояснив тем, что всё равно спит в одной постели с подругой, а дядя Вася без любимой супруги уснуть ну никак не может.

— Тёть Вер! Дайте я хоть сиделкой еду отработаю! И так ем здесь бесплатно.

— Сонечка, ты же знаешь, что ты нам как родная, — покачала головой Вера Пална и плотнее закуталась в пуховый платок. Время шло к утру, и от недосыпа становилось зябко.

— Да знаю я, тёть Вер! — Она прикрыла ладошкой рот, чтобы скрыть зевок. — Вы мне тоже не чужие, так что, тёть Вер… Я Вас люблю, поэтому… Брысь из комнаты! Там дядя Вася уже замёрз, наверное! И вообще, вам с ним завтра на работу! Дядя Вася без Вас не справится.

Сонечка, почти на голову выше и пофигуристее своей почти мамы, развернула Веру Палну, легонько подтолкнула к выходу и закрыла за ней дверь. Секунду подумала и заперла.

— Ты нас зови, если что! — донеслось через стенку.

— Хорошо!

Потерев глаза и завязав пышные рыжие кудри в хвост, Сонечка подошла к подруге и погладила по волосам. Наконец-то она перестала метаться в бреду.

— Мда… — протянула девушка, устраиваясь рядом. — Хорошая поездочка вышла!

Ульяна её не слышала. Красные, лихорадочные сны сменились привычными цветными, вот только подсознание решило сыграть со своей хозяйкой злую шутку. Меч. Меч был везде и всюду, заполнив собой неподвластные воле мысли. Он пришёл вместе с болезнью. Он и был болезнью.

Нет! Больше никогда! Лечение далось слишком больно…