Рядом с тобой

— Убью, с***! — орал вдогонку Толик, открыв форточку. — Я тя знаю! Найду и прирежу! Тока пикни кому!

Меч не помнил, как добрался до коттеджа Шелестовых, в памяти остался только всепоглощающий страх. Каким-то образом он умудрился рассказать всё другу, и вместе они приняли решение спрятать ценного свидетеля в доме до приезда родителей, а потом уже думать, что делать дальше. Тогда ребята настолько боялись банду Толика, что им даже в голову не могло прийти сообщить обо всём взрослым. Дядя Митя видел, что с подопечными что-то не так, но заключил, что детям стало скучно бегать по округе, и не стал ни о чём спрашивать. К тому же у него тогда мать была при смерти, и ему было слегка не до них.

Только раз Вадим выбрался из элитного посёлка — сходить всё-таки за игрушкой друга. Вот около овощехранилища Шелестого-младшего и сцапали, а потом ещё и избили, пытаясь выяснить, где товарищ. Но Вадим его не выдал и вернулся домой с подбитым глазом, разбитой губой, сломанным носом и пустыми руками. Тогда как раз родители вернулись, но им он ничего не пояснил. Сказал только, что подрался и сам виноват.

Банду Толика поймали спустя несколько дней после избиения Вадима Шелестова. Никаких сокровищ они не нашли, а Баба Нюра после их «визита» впала в кому и вскоре умерла. Малолетних преступников судили по всей строгости, и видеть небо в клеточку им предстояло ещё долго, правда, самых младших, как несовершеннолетних, ждала участь чуть полегче. А вот Толика судьба наказала по полной: в заключении он что-то с кем-то не поделил и очень скоро отправился в тюремный крематорий по прямому назначению.

После того случая Меч ещё долго злился на себя за то, что ничего никому не рассказал, да ещё и друга подставил. Утешал себя только тем, что в то время был ребёнком, испугавшимся настоящих бандитов. А вот Шелест показал себя истинным храбрецом и замечательным другом.

— Твою ж!.. — Меч со стуком поставил пустую кружку на столешницу.

— А? Чё? — встрепенулся Вадим, озираясь по сторонам и сонно хлопая глазами.

— Спи, спи. — Меч подошёл к нему и осторожно надавил на его плечо, заставляя улечься обратно. — Всё хорошо.

— А… Ну, лады… Я тогда ещё посплю…

Вадим отсыпался до самого вечера, время от времени бормотал что-то во сне, а иногда довольно громко и чётко посылал кого-то на три весёлые буквы. Порой Меч подходил к другу, чтобы убедиться, что у того в порядке, а потом вновь заваливался на диван в обнимку с телефоном. Но та, от кого так хотелось бы получить весточку, отмалчивалась.

Ровно в семь Вадим резко сел на кровати и тут же снова со стоном обрушился на подушки.

— Слышь, друган, будь человеком — помоги, а? А то я ща те лужу прям тут…

— А вот этого не надо! — подхватился Меч, оставив смартфон не диванной подушке, и бросился к своему неожиданному пациенту. — Цепляйся.

Медленно они доковыляли до туалета, а после переместились в ту часть квартиры-студии, что служила кухней.

— Жрать хочу! — объявил Вадим, и его живот отозвался громким урчанием. — Вишь?

— Угу, — кивнул Меч, направляясь к холодильнику, открыл его и протянул: — Мда…

— Чё там? Мышь повесилась?

— Не угадал. Крыса! — хмыкнул друг, почесал затылок и с виноватым видом повернулся к голодному страдальцу. — Пусто.

— Чё, совсем голяк? — округлил глаза тот.

— Совсем. Слушай, Шелест, а давай я пиццу закажу?

— Ну, давай, — буркнул он, облокотился на стол, подпёр подбородок ладонями, поморщился от боли и откинулся на стуле. — Раз ничё другого нету. Слышь, а бублик там какой или сухарь? Мне ща всё сойдёт, а то я ж с голодухи помру!

Меч критически оглядел лицо товарища и заключил:

— Отбой на пиццу. Тебе сейчас супчик только. Перетёртый. Через трубочку.

— Да я ща и помои сожру! Неси уже чё-нибудь!

Оформить заказ оказалось не так просто — субботним студёным вечером мало кто был готов стоять у плиты, а потому ближайшая доставка намечалась только через несколько часов. Решение нашлось простое: неподалёку от дома недавно открылся супермаркет, и вся надежда пала на его кулинарный отдел. Там отыскался и бульон, и пюре с котлетками, и компот из сухофруктов. Прогулялся Меч и в отдел детского питания и хорошенечко там закупился.

— Фигасе ты затарился! — ахнул Вадим, когда друг выставил-выложил всё богатство на стол.

— Надо же тебя чем-то кормить!

— Ага, — хихикнул Шелест, — с ложечки!

— А хоть и с ложечки! — вмиг посерьёзнел Меч.

— Э не… — запротестовал Вадим. — Давай тока без этих соплей! Я те чё говорил? Ничё ты мне не должен!

— Я в курсе, — улыбнулся друг. — Котлету съесть сможешь?

— Да я тя ща самого съем! — загоготал больной, стараясь не морщиться. — Давай уже жрать.

Накормив пациента, Меч принялся мыть посуду, чувствуя себя домохозяйкой. Когда он в последний раз сам что-то делал по дому? А такое вообще было? Обычно его выручала клининговая служба и круглосуточная доставка. А нет, стиральной машиной он иногда всё же пользовался, хотя основную работу доверял прачечной и химчистке, благо они находились неподалёку.

— Из тебя хорошая жена получилась бы, — заметил Вадим, через трубочку потягивая тёплый чай. — Хошь, я тебе на ДР передник в сердечки подарю?

— Лесом иди. Мне твоих трусов со слониками хватило!

— Понравились?

— Угу. — Меч поставил последнюю тарелку в сушилку, закрыл шкафчик и повернулся к товарищу. — Настолько, что я их ещё из упаковки ни разу не достал.

— Эт ты зря! — хмыкнул Вадим и отставил в сторону пустую чашку. — Бабам такое нравится.

— Да ну!

— Я те говорю! Тащатся прям!

Меч вздохнул и налил себе стакан воды:

— Видимо, нам с тобой разные девушки нравятся.

— Ага! — поморщился страдалец, но не столько от боли, сколько от некого подобия отвращения. — И чё ты в моей Ульке нашёл? Коротколапая, тощая… Меч ты мне скажи, у тебя совсем с бабами туго, а? Если чё, могу кого-нить подогнать…

— Слушай сюда, Шелест! — Меч с силой сжал столешницу, да так, что побелели костяшки. — Ты мне хоть и друг, но ещё хоть одно плохое слово об Уле, и я тебя вышвырну из квартиры!

— Та лан, лан! — расхохотался тот, едва не свалившись со стула, а потом с несвойственной ему серьёзностью продолжил: — Ты это… Не играй с ней, лады? Она девка хорошая — не надо с ней так, как ты с бабами своими. Если бросить собираешься — не лезь. Я ж за Ульку и того могу. Даже смотреть не буду, что ты мой друг лучший!

Какое-то время они неотрывно глядели друг другу в глаза и затем молча кивнули.

— И чё? — вернулся к привычному образу Вадим. — Мне тя зятем теперь звать?

— Рано ещё, — поджал губы Меч. — Уля от меня бегает.

— И правильно! — продолжал веселиться горе-братец. — Ты ж у нас того… знатный бабник.

Хозяин квартиры закатил глаза:

— Кто бы говорил!

— А я и не отрицаю!

— Ты лучше расскажи, кто тебя так отделал? Шелест!

— Та лан, лан, не ори! — Вадим отвёл глаза — знал, что не одобрит. — Я это… Знаешь ведь, что Каролинка бате изменяет?

— Ну да, — Меч пожал плечами. — Все знают.

— Все знают, — подтвердил пострадавший, — тока никто не видел и доказать ничё не может! А я это… Фотки у меня есть. Много фоток.

— То есть… Шелест, только не говори, что ты её шантажировал!

— Не, ну а где мне бабосики брать?! — начал защищаться он. — Батя часто карточку забирает! А Каролинке он знаешь, сколько отсыпает? Я аж прифигел, когда узнал! Ты это, не смотри на меня так! Я нечасто. Тока когда батя денег не даёт.

— Ладно… — Мечислав провёл ладонью по лицу. — А избил тебя кто?

— Короч… — недошантажист прочистил горло. — Хахаль её последний не узнал.

— Сам бил?

— Не, амбалов своих подослал.

— То есть, — Меч и сам не верил в то, что говорит, — ты её больше шантажировать не будешь?

— Ещё чего! — хохотнул Вадим. — Каролинка у нас любит ходить налево, а мне бабло всегда нужно.

— А если совсем прибьют?

— Та не… Я живучий.

Улеглись они за полночь, но Меч всё равно часто вставал, чтобы проверить, не начался ли у друга жар. И наградой новоявленной сиделке стало сообщение от Ульяны, пришедшее ближе к утру: