Страница 11 из 13
Более результативными оказались поездки в Англию, о которых Риббентроп докладывал Гитлеру. Эти отчеты, не попадавшие в МИД и мало кому известные, «нашлись» в бумагах американского журналиста Луиса Лохнера в Гуверовской библиотеке, но до сих пор не опубликованы (пользуюсь их изложением у Д. Ирвинга и М. Блока).
«Связной» Риббентропа Эрнст Теннант принадлежал к состоятельной шотландской семье и имел обширные знакомства в деловых и политических кругах. Участие в Первой мировой войне сделало его пацифистом, зрелище послевоенного хаоса и разрухи – антикоммунистом. С 1919 по 1939 год Теннант побывал в Германии 180 раз, в том числе с официальными миссиями. Глубоко уважая немцев, он считал еще одну войну с ними величайшим бедствием и для своей страны, и для всей Европы, а потому был противником Версальского «диктата». Один из его деловых партнеров Ойген Ленкеринг, член НСДАП, убеждал Теннанта в том, что только Гитлер может спасти Германию от коммунизма, что его поддерживает вся «здоровая» часть народа и что за границей о нем сложилось превратное мнение. В конце января 1932 года Теннант присутствовал на встрече Гитлера с германскими промышленниками, составил о ней подробный отчет и переслал его в Форин Оффис, но услышал в ответ, что в его услугах не нуждаются, поскольку достаточно информированы о происходящем.
В том же году в Берлине Теннант познакомился с будущим рейхсминистром. «Признаюсь честно, при первой встрече Риббентроп мне понравился. […] Он прекрасно говорил по-английски и по-французски, любил рыбалку, охоту, живопись – всё, что любил и я. […] На протяжении 1933 года я приезжал в Берлин в среднем раз в месяц. […] Я обычно встречался с Риббентропом и иногда останавливался у него дома в Далеме. Мы часами беседовали о важности дружбы и взаимопонимания между Британией и Германией и о путях и способах его достижения»9.
«На Эрнста Теннанта мы смотрели с тайным восхищением, – вспоминает Рудольф фон Риббентроп. – Высокий грузный шотландец рассказал отцу: он был одним из, пожалуй, считаных людей, которые тяжелоранеными побывали в лапах льва и смогли спастись. […] Теннант путешествовал по свету и собирал бабочек. Он был богат и независим. Как многие англичане с международными связями он предоставил себя в распоряжение Интеллидженс Сервис – в этом случае в качестве контакта к отцу. Родители разъяснили мне, что немало англичан за границей сотрудничают с секретной службой, поскольку это воспринимается как естественный долг по отношению к своей стране – установка, редко встречающаяся в Германии. Мои родители сожалели об этом, признавая, однако, что немецкие профессиональные дипломаты не слишком побуждают земляков с международными связями предоставлять в распоряжение “службе” свои знания, наблюдения и связи. Отец полагал, как раз торговые агенты, журналисты, ученые и т. д. зачастую располагают лучшим знанием страны пребывания и ее отношений, чем карьерные дипломаты»10.
В конце октября 1933 года Риббентроп попросил Теннанта о встрече с лидером консерваторов Стэнли Болдуином – ключевой фигурой «национального правительства» Рамсея Макдональда и потенциальным преемником стареющего премьера. Не будучи лично знаком с Болдуином, Теннант обратился к влиятельному консерватору Джону Дэвидсону, проявлявшему интерес к «новой Германии». Встреча была организована втайне от дипломатов обеих стран: 20 ноября Риббентроп, Теннант и Болдуин собрались у Дэвидсона за ланчем. «Я со всей откровенностью изложил лорду-канцлеру [правильно: лорду-председателю Совета. – В. М.] мысли Адольфа Гитлера о равенстве в вооружениях и их практическом осуществлении, а также передал ему желание фюрера добиться прочных дружественных отношений с Англией. У меня сложилось впечатление, что моя информация весьма заинтересовала Болдуина. Чисто по-человечески я с первого же момента почувствовал приятный контакт с этим типичным представителем английских консерваторов. Весь его облик и манеры внушали доверие»11.
Согласно Теннанту, Риббентроп произвел хорошее впечатление на Болдуина; согласно Дэвидсону, лидер консерваторов не принял гостя всерьез, хоть и был с ним подчеркнуто любезен12. Болдуин пригласил Риббентропа «на чашку чаю» в официальную резиденцию и устроил ему встречу с премьером. Выслушав гостя, Макдональд сказал, что тоже выступает за мир, разоружение и сотрудничество (Риббентроп уверял, что таковы цели Гитлера, рассчитывающего на сотрудничество со «всемогущей Британской империей»), но заметил, что многих беспокоит существование вооруженных формирований СА и СС как «второй армии». «Макдональд, любезный, как все англичане, сказал, шутя, что он наверняка проголосовал бы за меня, если бы я был выставлен кандидатом в его избирательном округе»13.
Макдональд и Болдуин вновь беседовали с Риббентропом 26 ноября в присутствии министра иностранных дел Саймона. Премьер и лорд-председатель проявили некоторый интерес к контактам с вождями рейха, но педант Саймон заявил, что все должно идти только по дипломатическим каналам (не поэтому ли он показался берлинскому гостю холодным и недоброжелательным?). На прощание Макдональд сказал: «Когда будете докладывать канцлеру, пожалуйста, передайте ему от меня, что мы обязательно найдем общий путь, по которому идти». Вечером премьер записал впечатления о Риббентропе: «Приятный собеседник, с ясными серыми глазами, которые могут быть невинными, жесткими или вспыхивать ненавистью, с мягким голосом, располагающим к себе, но не обезоруживающим. […] Не понимает, почему мы не поступаем так, как предлагает Гитлер, не едем в Берлин. […] Как бы ни развернулись события, мы должны быть осторожны с новой Германией, которая ведет себя как избалованный ребенок, требующий, чтобы все шло по его желанию»14.
Больше Макдональд контактов с рейхом не искал, но французы занервничали, и Саймону пришлось успокаивать их.
В декабре 1933 года при помощи Риббентропа Теннант увиделся с Гитлером. Рейхсканцлер «был очень расстроен тем, что “союзные” политики ездят по Европе из Парижа в Рим и из Рима в Лондон, обсуждая его, но ни один из них ни разу не заехал к нему и, следовательно, ничего про него не знает» и спросил, не выделит ли Болдуин несколько дней для переговоров где-нибудь на границе или на борту корабля, так как он сам не может покинуть Германию. В случае успеха их сотрудничества «в Европе через полгода не будет ни одного безработного», – заявил фюрер, добавив, что не хочет вести переговоры с Саймоном. В ответ на сообщение Теннанта Болдуин заявил, что лично он не против встречи, но это не входит в его компетенцию и что для начала необходимо направить в рейх, причем неофициально, эмиссара вроде Дэвидсона или Джеффри Ллойда, секретаря Болдуина. 20 декабря Теннант известил об этом Берлин, а через два дня узнал, что Дэвидсон отказался от поездки. Риббентроп попытался добиться хотя бы личного послания Болдуина Гитлеру, но настроение лидера консерваторов переменилось: по настоянию Ванситтарта он заявил, что всем должны заниматься исключительно дипломаты15. Риббентроп пришел в отчаяние. 12 февраля 1934 года в Лондоне он уговаривал Болдуина изменить решение, но тщетно. «Между 1933 и 1935 годами все его усилия были сосредоточены на создании дружбы и взаимопонимания между Британией и Германией, но ему ни разу не дали шанса», – признал после войны Теннант16.
Иностранные нотабли слушали Риббентропа как «голос» Гитлера, но лично ему не придавали никакого значения, поскольку у него не было какого-либо официального статуса. Полученное 30 мая 1933 года звание штандартенфюрера СС[15] едва ли могло исправить положение. 12 ноября 1933 года Риббентроп был избран депутатом Рейхстага по 4-му избирательному округу (Потсдам I). Стремясь стать своим среди «старых бойцов», он часто приглашал к себе в гости начальника штаба СА Эрнста Рёма, который пытался наладить контакты с иностранными дипломатами и журналистами, преследуя собственные, далеко идущие цели.
15
Дальнейшие производства: оберфюрер (20 апреля 1935 года); бригадефюрер (14 июня 1935 года); группенфюрер (13 сентября 1936 года); обергруппенфюрер (20 апреля 1940 года).