Страница 6 из 12
Запись в Журнале боевых действий батареи несколько уточняет маршала: «В 15 часов 14 июля капитан Флёров дал команду открыть огонь. Семь пусковых установок БМ-13 нанесли удар по скоплению живой силы и танков фашистов в районе Орши. За семь-восемь секунд батарея выпустила 96 реактивных снарядов. Одна установка не стреляла из-за сгоревшего кабеля. В связи с неточным прицеливанием (новая техника) и спецификой рассеивания РС на такой дальности, основной удар пришёлся по посёлку железнодорожников. На станцию упало 4–5 РС. В 16 часов 45 минут был произведён второй залп – по переправе через реку Оршицу».
Критики нашей Победы, нашего оружия и всей трагедии, пережитой в годы войны, говорят о том, что эффект от огня реактивных миномётов был больше психологический, нежели разрушительный. Дескать, «Катюша» стреляла неточно, по площадям, и что, мол, не столько поражала противника, сколько подавляла его психику, действовала морально. Но дело в том, что – старая истина – морально сломленное войско уже наполовину побеждено…
Немцев переполошили эти залпы. Из штаба группы армий «Центр» в Генеральный штаб полетело донесение: «Русские применили батарею с небывалым числом орудий. Снаряды фугасно-зажигательные, но необычного действия. Войска, обстрелянные русскими, свидетельствуют: огневой налёт подобен урагану. Снаряды разрываются одновременно. Потери в людях значительные». Под удар на переправе попала колонна 17-й немецкой танковой дивизии. Потери были серьезными, так что в течение трёх дней дивизия не принимала участия в наступлении, приводила себя в порядок, ремонтировала танки и бронетехнику.
Участник того героического рейда гвардеец-миномётчик И. Гаврилов вспоминал: «Оправившись от первого удара, враг усиленно и настойчиво стал следить за действиями нашей батареи, неотступно используя наземную и авиационную разведку. Батарея часто стала подвергаться ожесточённой бомбардировке, яростному обстрелу артиллерией.
Неоднократно в район действия батареи враг сбрасывал листовки, в которых призывал нас за большое вознаграждение сдать новое оружие немецкому командованию.
Мы смеялись над посулами гитлеровцев и продолжали бить врага.
Тогда в район наших действий гитлеровцы выбросили авиационный десант с задачей захватить батарею. Однако и этот трюк не удался. Личным оружием мы перебили десант, а уцелевшая часть его скрылась в Смоленских лесах».
После серии пусков группа инженеров, конструкторов, возглавляемая подполковником Кривошаповым, отбыла в Москву. Военинженеру 2-го ранга Дмитрию Шитову капитан Флёров выдал справку, написанную на бланке с грифом «СССР. НКО. Отдельная артиллерийская батарея». Далее от руки: «15 июля 1941 г. Действующая армия». Настоящим документом удостоверялось, что Шитов и Попов за время пребывания на фронте провели следующую работу: 1) теоретическую подготовку личного состава батареи; 2) практические занятия у автоустановок; 3) непосредственно руководили работой в боевых операциях на фронте. «Указанные товарищи проявили максимум усилий для хорошего овладения материальной частью личным составом батареи». Справку, написанную рукой капитана Флёрова, военный инженер хранил всю жизнь.
Подобные справки командир батареи выписал и другим товарищам, отбывающим в Москву. Подполковнику Кривошапову капитан передал письмо для жены Валентины Трофимовны и сказал: «Можно смело докладывать Верховному главнокомандующему товарищу Сталину, что создано превосходное оружие. Надо думать, отголоски наших залпов дойдут от Орши до Берлина!»
И до Москвы, и до Берлина отголоски залпов отдельной батареи дошли очень быстро. Немцы начали настоящую охоту за БМ-13. Для захвата установок были сформированы специальные группы, забрасываемые через линию фронта. Забрасывали агентурных разведчиков. Изучали маршрут движения колонны с секретным оружием.
Через месяц, когда батарея действовала в районе Ельни, к колонне прибился «рыжий грузин». Юркий, любопытный, разговорчивый. Миномётчики сразу приметили: носит карабин, а шомпол от винтовки, длинный… На ногах стоптанные ботинки, обмотки. Стал заглядывать под брезент: что да как… Бойцам сказал, что отстал от своей части, что родом с Кавказа, грузин. А командир взвода боепитания Кузьмин возьми и окликни его: «Гамарджоба!»[18] Но тот даже не оглянулся. И сержант сразу всё понял: рыжие грузины бывают, но ты, парень, не грузин…Рыжего задержали, доставили в штаб дивизии, в Особый отдел. При обыске нашли небольшой фотоаппарат.
В одном из приказов немецкого командования, разосланного в середине августа в войска первого эшелона, говорилось: «Русские имеют автоматическую многоствольную огнемётную пушку. При захвате таких пушек немедленно сообщить…» В другом: «Войска доносят о применении русскими нового вида оружия, стреляющего реактивными снарядами. Из одной установки в течение 3–5 секунд может быть произведено большое количество выстрелов. О каждом появлении этих орудий надлежит доносить командующему химическими войсками при верховном командовании в тот же день».
Немцы поручили отслеживание маршрутов батарей БМ-13 (к тому времени их действовало под Смоленском уже несколько) химикам. И это не случайно. Дело в том, что свой Nebelwerfer они создавали для пуска химических снарядов. И, вполне вероятно, что появление на фронте советской установки для запуска реактивных снарядов большого калибра разбудил в них страх перед химической войной. За каждую захваченную установку немецкое командование обещало своим солдатам и офицерам Железный крест, повышение в чине и отпуск на родину.
Спустя два дня батарея капитана Флёрова мчалась по просёлочной дороге к Рудне. Фронт по периметру Смоленского сражения рвался от перенапряжения. И чудо-оружие, о поразительной мощи которого уже ходили слухи в каждой дивизии, в каждой роте и каждом окопе, направляли туда, где создавалось особенно трудное положение. После отхода 19-й армии от Витебска немцы продолжали давление вдоль шоссе Витебск – Смоленск. Их передовые части угрожали открытому флангу 20-й армии, которая прикрывала Смоленск. Командующий армией генерал-лейтенант П. А. Курочкин[19], в подчинении которого в те дни была передана секретная батарея, в составе своего резерва – 144-й и 233-й стрелковых дивизий и нескольких артполков – направил её в район Рудни. Именно там противник вклинился в нашу оборону наиболее опасно, угрожая прорывом и расчленением армии на две группировки.
Немецкие танки двигались так быстро, что тылы не успели подвозить горючее, и им пришлось окопаться, оседлав шоссе Минск – Москва. Окопанный танк с достаточным количеством боеприпасов – неприступная крепость для пехоты. А если их десятки, то они могут удерживать большой район.
После тщательной разведки и определения целей батарея капитана Флёрова накрыла этот район сотнями реактивных снарядов. В этот раз установки зарядили по максимуму – по шестнадцать М-13. И, не меняя позиции, а лишь корректируя направление огня, произвели три залпа. Впереди разлилось море огня, и бушевало оно несколько минут. Противник в панике отошёл, бросая боевые машины и тяжёлое вооружение. Стрелковые подразделения, которые тут же заняли немецкие окопы, шли по трупам. Позже стало известно: уничтожено до 400 солдат и офицеров противника. Дивизии резерва выровняли линию фронта, заняли выгодные позиции, и угроза флангу 20-й армии была снята.
Из доклада Военного совета Западного фронта от 24 июля 1941 года: «…20 армия т. Курочкина, сдерживая атаки до 7 дивизий противника, нанесла поражение двум немецким дивизиям, особенно вновь прибывшей на фронт 5 пехотной дивизии, наступавшей на Рудня и к востоку. Особенно эффективное и успешное действие в разгроме 5 пехотной дивизии оказала батарея “РС”, которая тремя залпами по сосредоточенному в Рудня противнику нанесла ему такие потери, что он целый день вывозил раненых и подбирал убитых, остановив наступление на целый день. В батарее осталось 3 залпа. Просим о присылке ещё двух-трёх батарей с зарядами…»
18
Добрый день! Здравствуйте! (груз.).
19
Павел Алексеевич Курочкин (1900–1989) – генерал армии (1959), Герой Советского Союза (1945). С июня 1941 года командующий войсками Орловского военного округа, на базе которого сформировал 20-ю армию. В августе командующий 43-й армией, затем представитель Ставки на Северо-Западном фронте, был командующим этим фронтом (1942, 1943), 11-й (1942–1943), 34-й (1943) армиями, 2-м Белорусским фронтом (1944), 60-й армией (1944–1945). После войны начальник Военной академии им. М. В. Фрунзе (1954–1968). Награждён 6 орденами Ленина, 4 орденами Красного Знамени, 2 орденами Кутузова 1-й степени, орденами Октябрьской Революции, Суворова 1-й степени, Отечественной войны 1-й степени, «Знак Почёта».