Страница 22 из 48
– А вот «Варшавский вестник», – продолжал Браун. – Чуть более официальная газета, с французской точки зрения, чем кенигсбергская, хоть и на польском языке. Здесь большая статья про Россию. Говорится о «казачьей угрозе Европе». Александра называют «варварским правителем варварского народа» и «наследником Чингисхана». Пишут, что «Санкт-Петербург – источник всей потенциальной анархии в Европе»… «угроза миру»… что он «сознательно противится благам, которые несет человечеству французский народ».
– И все это, надо думать, печатается с одобрения Бонапарта, – заметил Хорнблауэр наполовину для себя, однако Браун был по-прежнему увлечен статьей.
– «Жестокий разоритель Финляндии», – читал Браун более чем наполовину для себя.
Он поднял зеленые глаза от газеты. В них горела ненависть, которая немного испугала Хорнблауэра. Он вспомнил то, о чем благополучно почти забыл: Браун стал нищим изгнанником из-за того, что Россия захватила его страну. Он пошел на английскую службу, но тогда Россия была хотя бы номинальным врагом Англии. Хорнблауэр мысленно взял на заметку: не доверять Брауну никаких конфиденциальных дел, связанных с Россией. По своей воле она никогда не вернет финнам независимость, а вот Бонапарт может – может провозгласить Финляндию независимой, по крайней мере на словах. Некоторые до сих пор верят его декларациям, несмотря на все прошлые обманы и вероломство, жестокость и грабежи.
За Брауном стоит приглядывать, подумал Хорнблауэр. Еще одна забота, как будто мало ему других. Он может шутить с Бушем о шведах и русских, но тайные тревоги этим не заглушить. Что, если уничтожение «Бланшфлера» в померанских водах стало для Швеции последней каплей? Что, если Бернадот в эту самую минуту готовится по-настоящему вступить в войну против Англии? В таком случае решимость России почти наверняка будет сломлена окончательно. Из-за действий Хорнблауэра Англия останется одна против всего мира. Отличный итог первой самостоятельной операции. Треклятые братцы Барбары высокомерно посмеются над его провалом.
Хорнблауэр с усилием отогнал кошмарные видения и заметил, что Браун по-прежнему погружен в свои. Ненависть в его глазах, напряженное сосредоточенное лицо по-настоящему пугали. Тут кто-то постучал в дверь. Браун вышел из забытья и принял обычное выражение почтительного внимания.
– Войдите! – крикнул Хорнблауэр.
Это был вахтенный мичман.
– Мистер Монтгомери отправил меня передать вот это сообщение с «Ворона».
Он протянул грифельную доску, на которой сигнальный офицер написал следующее:
Подошло шведское судно, запрашивает дозволения встретиться с коммодором.
– Я поднимусь на палубу, – сказал Хорнблауэр. – Спросите капитана, не будет ли он так любезен подняться тоже.
– Капитан на палубе, сэр.
– Очень хорошо.
Буш, Монтгомери и еще человек пять офицеров смотрели в подзорные трубы на марсели «Ворона» далеко по правому траверзу – эскадра вновь прочесывала Балтийское море. До заката оставался еще почти час.
– Капитан Буш, – сказал Хорнблауэр. – Я буду признателен, если вы возьмете курс на «Ворона».
– Есть, сэр.
– И просигнальте эскадре: «занять ночные позиции», пожалуйста.
– Есть, сэр.
«Несравненная» тяжело повернулась, кренясь от ветра. Вахтенные тянули брасы правого борта.
– Парус за кормой «Ворона», сэр, – доложил Монтгомери. – По виду бриг. Судя по форме марселей – шведский, сэр. Из балтийских купцов, каких можно часто видеть на Лейтском рейде.
– Спасибо, – ответил Хорнблауэр.
Скоро он узнает, какие новости. Они могут оказаться – и, вероятно, окажутся – в высшей степени неприятными. Новый груз ответственности на его плечи, если не известие о полном крахе. Он поймал себя на том, что завидует Монтгомери: обязанности вахтенного офицера просты, надо только исполнять приказы, наблюдать за погодой, а все важные решения препоручать старшему по званию. Хорнблауэр заставил себя стоять неподвижно, сцепив руки за спиной, покуда «Несравненная» и бриг сближались. Над горизонтом возникли нижние паруса, а затем и корпус брига. Небо на западе пламенело, однако света было еще достаточно.
– Капитан Буш, – сказал Хорнблауэр, – я попрошу вас лечь в дрейф. Они спустили шлюпку.
Нет, он не проявит вульгарного любопытства, не станет глядеть в шлюпку, пока она приближается. Он спокойно расхаживал взад и вперед по шканцам, наслаждаясь приятной вечерней погодой, глядя куда угодно, только не на шлюпку, в то время как все остальные офицеры и матросы смотрели и строили догадки. И все же Хорнблауэр, при всем своем внешнем равнодушии, повернулся к входному порту в тот самый миг, когда там показался гость. Сперва ему предстала смутно знакомая треуголка с белым пером, затем под треуголкой появились одутловатое лицо и дородная фигура барона Бассе. Тот приложил шляпу к груди и поклонился в точности как прошлый раз.
– Ваш слуга, сэр. – Хорнблауэр поднес руку к полям шляпы. В его движении была некая скованность: он прекрасно помнил барона и даже мог бы описать в малейших подробностях, но начисто позабыл его имя.
Рядом стоял вахтенный мичман.
– Позовите мистера Брауна, – сказал Хорнблауэр.
Швед что-то говорил, но что именно – понять было невозможно.
– Простите, сударь? – сказал Хорнблауэр, и Бассе повторил свои слова – с тем же результатом. Он начал в третий раз, медленнее, но умолк, видя, что Хорнблауэр рассеянно смотрит на входной порт.
Хорнблауэр изо всех сил старался быть вежливым, но над входным портом как раз показался большой меховой кивер, а перед таким интригующим зрелищем он устоять не мог. Большой меховой кивер с белым плюмажем, рыжие усы, алый мундир, красный кушак, много золотого галуна, синие рейтузы с красными лампасами, сапоги, шпага с золотой рукоятью, странно поблескивающая в свете догорающего дня. Гвардейская форма. Ее обладатель был для гвардейца маловат ростом, но регламент знал: он отсалютовал шканцам, просеменил вперед на коротких ногах и молодцевато щелкнул каблуками.
– Добрый вечер, сэр, – сказал он. – Вы капитан сэр Горацио Хорнблауэр?
– Да, – ответил Хорнблауэр.
– Позвольте представиться. Лорд Уичвуд, полковник Первого гвардейского полка.
– Добрый вечер, – сухо ответил Хорнблауэр. Как коммодор, он был выше полковника по званию и мог позволить себе держаться холодно, пока не выяснит, что происходит. Он надеялся скоро услышать, что означает появление полковника гренадерской гвардии в полном парадном мундире посреди Балтийского моря.
– У меня депеши, – объявил полковник Уичвуд, роясь за пазухой мундира. – Вам от посла в Стокгольме.
– Пройдемте в мою каюту. – Хорнблауэр метнул взгляд на Бассе.
– Полагаю, вы уже знакомы с бароном Бассе. Ему тоже есть что вам сообщить.
– Тогда, возможно, барон любезно спустится с нами? Если вы, господа, позволите мне идти первым, я покажу вам дорогу.
Браун церемонно перевел, и Хорнблауэр возглавил шествие. В темной каюте Браун-вестовой поспешил внести лампы и придвинуть стулья. Уичвуд опустился на стул с осторожностью, какой требовали узкие рейтузы. Браун-секретарь встал к переборке.
– Слышали, что учинил Бони? – начал полковник.
– Последнее время я не получал новостей.
– Отправил пятьдесят тысяч солдат в Шведскую Померанию. Как только узнал о вашей бомбардировке под Штральзундом.
– Вот как?
– Ими командует Вандам. Все как обычно. Для начала он оштрафовал штральзундский муниципалитет на сто тысяч франков за то, что его не встретили колокольным звоном. Затем прервал службу в соборе Святого Духа, чтобы изъять церковную утварь. Схватил генерал-губернатора и бросил в тюрьму. Рюгенский гарнизон пытался не пропустить армию на остров, и теперь она вымещает зло на мирном населении. По всему острову убийства, насилия, грабежи. Барон спасся на рыбачьей лодке. Все остальные военные и чиновники арестованы.
– Так Бонапарт теперь воюет со Швецией?
Уичвуд пожал плечами; складывалось впечатление, что все в Балтике пожимают плечами в ответ на прямой вопрос, кто с кем воюет.