Холодный огонь

Хорошо, что в спальне автодома не было зеркала. Джим не хотел бы увидеть свое отражение, наверняка в тот момент его лицо было искажено, как у безумца.

Надо было взять себя в руки.

– Все в порядке, – как можно спокойнее повторил Джим. – Я помогу вам.

Он опустился на колени рядом с кроватью. Надо как можно быстрее освободить их и хоть немного успокоить. Джим перерезал ленту, которой были связаны лодыжки женщины, содрал ее и отбросил в сторону. Потом перерезал ленту на запястьях и повернулся к девочке, с остальным мать могла справиться сама.

Как только Джим освободил руки Сузи, она обхватила себя, будто хотела защититься. А когда он перерезал ленту у нее на щиколотках, начала пинаться и, ерзая, отползла подальше по серым измятым простыням. Джим не пытался к ней приблизиться, наоборот, отодвинулся подальше.

Лиза сорвала ленту с губ, вытащила изо рта кляп и закашлялась, как будто ее вынули из петли.

Когда она заговорила, в ее голосе одновременно звучали отчаяние и покорность:

– Мой муж, он остался в машине… Мой муж…

Джим посмотрел на женщину и не смог сказать правду в присутствии ее дочери.

Лиза прочитала все в его глазах, и на секунду ее прекрасное лицо исказило мучительное страдание, но ради девочки она проглотила рвущиеся из горла рыдания.

– Господи, – выдохнула она, и в одном этом слове прозвучала вся боль потери.

– Вы сможете взять Сузи на руки?

Но в тот момент Лиза могла думать только о муже.

– Вы сможете взять Сузи на руки? – повторил Джим.

Лиза растерянно заморгала:

– Откуда вы знаете ее имя?

– Ваш муж сказал.

– Но…

– До того, – коротко ответил Джим, чтобы не давать женщине ложную надежду. – Сможете вынести ее отсюда?

– Да, наверное… Да.

Джим и сам мог вынести Сузи из автодома, но подумал, что в этой ситуации ему лучше к девочке не прикасаться. Да, ощущение иррациональное и слишком эмоциональное, но он чувствовал: в том, что сделали или, будь у них шанс, могли сделать с девочкой два негодяя, была вина всех мужчин, а значит, пусть и в малой мере, и его тоже.

И теперь единственным, кто имел право прикоснуться к этой девочке, был ее отец. И он был мертв.

Джим встал с коленей и, отходя от кровати, натолкнулся на узкий шкаф – его дверца приоткрылась.

Девочка была настолько потрясена, что даже не сразу узнала протянутые к ней ласковые руки матери и, похныкивая, отползла подальше. Но в следующий миг оковы страха спали, и она бросилась в объятия женщине.

Лиза поглаживала дочь по голове и тихим голосом пыталась хоть как-то ее успокоить.

Кондиционер в доме на колесах был выключен с того момента, как бандиты припарковались у обочины и пошли посмотреть, что там с перевернутым «камаро». Температура в спальне с каждой секундой повышалась, да еще эта вонь… Воздух в маленькой комнате был насыщен парами скисшего пива, пота и запахом темно-красных пятен на ковре, о происхождении которых Джиму даже не хотелось думать.

– Идемте отсюда, – сказал Джим.

Лиза никак не походила на могучую женщину, но она подняла дочь, как пушинку, и пошла к двери.

– Когда выйдете, не смотрите влево, – предупредил Джим. – Там труп негодяя. Лучше девочке этого не видеть.

Лиза кивнула, явно благодарная за предупреждение.

Джим повернулся, чтобы выйти из спальни вслед за Лизой, и увидел узкий шкафчик, который приоткрылся у него за спиной. На полках стояли видеокассеты с белой самоклеящейся лентой на торцах. Названиями кассет служили имена: «Синди», «Тиффани», «Джои», «Сисси», «Томми», «Кевин». Две кассеты с «Салли» и три с «Венди». Много имен, около тридцати. Джим понимал, на что смотрит, но не хотел верить своим глазам. Хоумвидео жестоких преступлений. Извращения как сувенир на память. Жертвы.

Джима переполняла горькая чернота. Он проследовал за Лизой через автодом и вышел под слепящее солнце пустыни.

Лизу Джим нашел на обочине за «роадкингом», девочка стояла рядом, цепляясь за маму. Они были так похожи. Солнце струилось по их золотистым волосам, выделяло цвет глаз, как лампа ювелира выделяет цвет разложенных на бархате изумрудов, и словно подсвечивало их кожу. Глядя на них, трудно было поверить, что в их жизнь вторгся мрак и наводнил ее так же, как темнота наводняет этот мир после сумерек.

Джиму было невыносимо тяжело оставаться рядом со спасенными. Всякий раз, глядя на них, он вспоминал об убитом в универсале мужчине, и его переполняло сочувствие сродни настоящей физической боли.

Выбрав на связке ключей из автодома подходящий, Джим разомкнул цепь, которой мотоцикл был пристегнут к фургону, и спустил его на землю. Это был «харли-дэвидсон», модель для езды по бездорожью с двигателем объемом 1340 кубических сантиметров, с пятиступенчатой коробкой передач, которая соединялась с задним колесом не промасленной цепью, а зубчатым приводным ремнем. Джим ездил на мотоциклах поэффектнее и помощнее, этот был простенький, насколько может быть таковым «харлей». Сейчас Джиму нужны были скорость и управляемость, а этот «харлей», если он в хорошем состоянии, гарантировал и то и другое.

– Втроем мы на нем не уедем, – встревоженно заметила Лиза, пока Джим осматривал мотоцикл.

– Верно, я поеду один.

– Пожалуйста, не оставляйте нас.

– Кто-нибудь согласится вас подвезти еще до того, как я уеду.

На трассе появилась машина. Три пассажира смотрели на них с разинутыми ртами, а водитель только прибавил скорость.

– Никто не остановится, – с несчастным видом сказала Лиза.

– Кто-нибудь да остановится. Я подожду, пока вас не подберут.

– Я не хочу садиться в машину к незнакомым людям, – после небольшой паузы призналась Лиза.

– Сразу садиться не придется. Посмотрим, кто остановится.

Лиза затрясла головой.

– Я пойму, можно ли им доверять, – успокоил ее Джим.

– Я не… – У Лизы сорвался голос, она с трудом взяла себя в руки. – Я никому не доверяю.

– В мире хватает добрых людей. На самом деле их большинство. В любом случае, когда машина остановится, я пойму, хорошие в ней люди или плохие.

– Но как? Как вы поймете?

– Я пойму, – повторил Джим.

Как – он объяснить не мог. Также он не смог бы объяснить, как понял, что они с дочкой нуждаются в его помощи посреди раскаленной пустыни.

Джим оседлал мотоцикл и нажал на кнопку стартера – двигатель тут же завелся. Джим немного погазовал и заглушил мотор.

– Кто вы? – спросила Лиза.

– Этого я вам не скажу.

– Но почему?

– Из случившегося сделают сенсацию. Заголовки на первых полосах обеспечены.

– Я не понимаю.

– Мои фото будут во всех газетах, а я не люблю публичности.

У «харлея» был небольшой багажник, Джим вытащил ремень из джинсов и привязал дробовик к мотоциклу.

– Мы вам так обязаны, – дрожащим от волнения голосом сказала Лиза.

Джим посмотрел на нее, потом на Сузи: девочка прижималась к матери. Она не прислушивалась к разговору, просто смотрела в пустоту невидящим взглядом, и мысли ее явно витали где-то очень далеко. Одной рукой она обнимала маму, а вторую прижимала ко рту и сильно, чуть не до крови, кусала костяшки пальцев.

Джим отвел взгляд и снова посмотрел на мотоцикл.

– Вы ничем мне не обязаны.

– Но вы спасли…

– Не всех, – перебил ее Джим. – Не всех, кого должен был спасти.

Их внимание привлек приглушенный звук мотора. Из водяных миражей на востоке появился черный тюнингованный «транс-ам» и вскоре, заскрежетав тормозами, остановился прямо напротив них. На переднем крыле красовались красные языки пламени, ободья колес были защищены хромированными дисками, а широкие двойные выхлопные трубы переливались на солнце, как ртуть.

Из машины вышел водитель – брюнет лет тридцати с прической а-ля Элвис Пресли. Он был в джинсах и белой футболке, закатанные рукава открывали татуировки на бицепсах.

– У вас все порядке? Помощь нужна? – спросил он, не отходя от дверцы машины.