Штормовой предел

Через три дня фрегат был отремонтирован, пушки проданы, королевская пошлина с трофеев уплачена, а требуемый порох получен. И фрегат, подняв на флагштоке флаг морской инквизиции, отчалил из гостеприимной гавани. Наш путь должен был пройти по самым опасным маршрутам Испанского Мейна. Фрегат и вся команда были готовы к этому.

Отойдя от Гаваны на приличное расстояние, мы спустили флаг морской инквизиции, подняв вместо него испанский флаг. Чтобы привлечь пиратов своей беспомощностью, я замаскировал половину пушечных портов сборными щитами. Вблизи обман раскрыть можно было легко, но издалека все видели красивый стройный фрегат, вооружение которого насчитывало едва ли двадцать пушек.

Курсируя по Карибскому морю, мы всё же никак не могли никого поймать. Лишь только один раз помогли удирающему от пиратов испанскому кораблю. Обстреляв напавшего и не успевшего сбежать пирата, взяли его на абордаж.

Пленных пиратов-англичан в количестве шестнадцати человек загнали в трюм. Забрав шесть пушек, запас ядер и пороха, мы затопили эту старую посудину с названием «Королева Мэри». Трофеи были никудышние, но лиха беда начало. Сдав пиратов на Кубу, снова ушли в свободный поиск, на этот раз в сторону Флориды. Здесь местные пираты частенько поджидали корабли, плывущие со стороны Кубы в Испанию.

Захваченные в плен пираты рассказали, что, несмотря на нашу мимикрию, многие всё равно опасались нападать на быстроходный корабль. Успеха можно и не увидать, а проблем потом не оберешься. Требовалось ещё что-нибудь придумать, и это что-то и должно было подстегнуть пиратов напасть на нас.

Долго думать не пришлось. Алонсо, особо не отличающийся сообразительностью, просто ляпнул.

— А давай, Эрнандо, мачту сломаем.

Его слова натолкнули меня на мысль.

— Точно, Алонсо. Я наведу морок, как будто грот-мачта обломана на середине, и на нас тогда точно нападут.

— Ммм, — вот и весь ответ, прозвучавший из уст моего друга.

Предложение было хорошее и, потрудившись два часа над приведением фрегата в надлежащий вид, мы смогли показать окружающим всю свою беспомощность. Для полноты картины и правдоподобности морок также показывал разбитый в разных местах планшир, оборванный такелаж и истерзанный нос корабля. Со стороны казалось, что корабль пережил сильный шторм и теперь плёлся до ближайшего порта, чтобы зализать свои раны и восстановиться.

Воодушевлённые удачной маскировкой, мы подняли все паруса и вышли из гостеприимной гавани, направившись как можно ближе к Ямайке. Надежда на удачный выход не оставляла меня, и я не ошибся в своих ожиданиях.

Гасконец мрачно смотрел на линию горизонта, его небольшой десяти пушечный барк со старым названием «La Gallardena» рыскал по морям в поисках добычи. Попав в руки испанского правосудия, его вскоре освободили в ходе штурма тюрьмы в Картахене, где он содержался.

Пиратское братство сработало в очередной раз, и его не бросили умирать на виселице. Испанская машина правосудия изрядно замшела и была очень инерционна, не поспевая за происходящими событиями. Имперские колониальные чиновники привыкли делать всё не торопясь. Так что, пирата спасли, и он смог дальше продолжать свою разбойную деятельность, как со старыми, так и с новыми товарищами, благо недостатка в них никогда не было.

Сейчас же его барк, захваченный более полугода назад у испанцев, бороздил море в направлении от Эспаньолы (Гаити) к Кубе, выискивая добычу. Но пока ничего не попадалось. Даже голландские флейты все куда-то подевались, а на большие корабли он нападать не рисковал.

Всматриваясь в линию горизонта, он, наконец, увидел силуэт большого корабля со сломанной посередине грот-мачтой. Словно двузубая вилка, стоящая на тарелке, выделялся он на поверхности моря. Шпенёк посередине корабля недвусмысленно намекал на то, что тот попал в жестокий шторм.

Удача!

— Все наверх! Увеличить скорость! Добыча на горизонте. Абордажной команде приготовиться к бою!

Команды так и сыпались из уст Гасконца, а его руки нетерпеливо поддёргивались в предвкушении боя и добычи. Он ещё не до конца отошёл от того позора, что устроил ему испанский мальчишка, бывший когда-то у него в заложниках.

Гасконец постарел, а мальчишка, по слухам, наоборот, заматерел. Ну, что же, он всё равно когда-нибудь поймаете его, если тот вернётся в эти воды, и жестоко отомстит. Он придумает такую казнь, что черти в аду только восхищённо поцокают от его фантазии. Уж французы это умеют делать лучше, чем другие.

Успокоив себя таким образом, он взял подзорную трубу и через неё стал внимательно рассматривать приближающийся корабль.

Им оказался крупный фрегат, истерзанный бурей. Пушек у него было не меньше двадцати, но это ничего не значило. Его канониры умеют точно стрелять, а трусливые испанцы после пары залпов в молоко сразу же бегут или сдаются. Сейчас они им покажут, с какой стороны у акулы хвост…

Команда, получив приказ, засуетилась вокруг капитана, готовясь к бою. Заряжались орудия. Ядра вкатывались в стволы, засыпался порох, на полки запального отверстия орудий подсыпалось свежее зелье, готовились фитили. Особо тупые наспех затачивали абордажные сабли и наматывали на себя побольше тряпья, вместо кирас и морионов. В общем, жизнь снова заиграла яркими красками, и пираты оказались в своей стихии. Лёгкая добыча ждала их.

Фрегат подплывал всё ближе и ближе. Заметив пиратов, он стал уходить от них, переходя на другой галс. Но у французов скорость была выше, и они стали его нагонять. С фрегата выстрелили кормовыми орудиями. Ядра просвистели мимо, пираты ответили из носового. Бой практически начался. И в его благоприятном исходе Гасконец нисколько не сомневался.

Они стремительно нагоняли испанцев. Те, поняв, что сбежать не удастся, стали разворачиваться к пиратам левым бортом с целью дать полноценный залп. Но Гасконец не понаслышке знал, насколько испанские канониры плохи. Это стало его первой ошибкой.

Фрегат, накреняясь, всё же смог сделать необходимый ему поворот и стал к пиратам левым бортом.

— Эй, на штурвале! Право руля, держи нос в центр фрегата. А после залпа, руль влево. Наградим и мы своими подарками этих мазил!

На эти слова вся абордажная команда одобрительно взревела. Но в это время, словно по мановению волшебной палочки, часть обшивки на фрегате была сброшена, явив взору пиратов не десять пушечных портов, а все двадцать.

У Гасконца была целая минута, чтобы выкрикнуть своим людям команду спрятаться в трюме вместе с мушкетами. Но он этого не сделал, что стало его второй ошибкой. В этот момент пушки фрегата дали слитный залп, от которого весь корабль содрогнулся и окутался до самых верхушек мачт белым густым дымом.

Ядра и небольшой запас книппелей буквально снесли всё с палубы «La Gallardena». Ядра переломили фок и грот-мачту. Уцелела только бизань мачта. Перерубленные в разных местах мачты рухнули вниз, сбрасывая с корабля мёртвые и раненые тела пиратов.

На краткий миг вокруг воцарился хаос.

Упавший от толчка Гасконец оглянулся на штурвал. Его не было, лишь только пятна крови вокруг разломанного руля обозначали место, которое вдребезги разбило вражеское ядро.

Корабль потерял управление и ощутимо накренился на левый борт. Гасконец вскочил и, призывая команду что-нибудь делать, бросился обрубать саблей канаты.

— Тысяча ржавых якорей и буйный шторм! Шевелитесь, голодранцы! Мы попались! Это военный корабль! Чем быстрее мы свалим отсюда, тем больше шансов будет у нас не висеть на рее.

Пираты и сами уже поняли, что ошиблись с выбором жертвы и теперь поменялись местами с испанцами. Суетясь, они стали очищать судно от кусков рухнувших мачт. Но фрегат развернулся и стал быстро приближаться к ним. С его бортов стали палить из мушкетов. Свинцовые пули со свистом стали вонзаться во всё подряд, в основном в дерево, но иногда и в тела пиратов.

Под таким плотным огнём трудно было что-либо сделать, и Гасконец понял, что судьба «La Gallardena» решена. Оставалось только с честью принять бой. Обнажив сабли, все выжившие пираты столпились на палубе, изготовив к стрельбе мушкеты.