Лестница власти

Идея подружиться с другой девушкой сама по себе всегда находит отклик в мужской душе. Поэтому Илья, после непродолжительного размышления, не нашел в предложенном плане изъянов. И даже преисполнился яркого энтузиазма в его исполнении. Остаток вечера он провел веселым и постоянно похохохатыающим.

Ужин принесли прямо в корпус. Поскольку пиршественный зал готовили к завтрашнему пиру. Что логично. По моим оценкам, к нам в корпус заехало человек тридцать школяров. Гостевой зал вряд ли бы смог вместить больше сорока, а ведь у каждого были еще слуги, поэтому еду разнесли на подносах по комнатам. В виде исключения. Жаль я думал познакомиться с новенькими.

Закончив с моим мундиром, Дед дарен постелил себе сумки и шубы на пол, у дверей и лег спать. Илья к тому времени уж давно спал на своей кровати. Онагур присел в углу, где стоял, не снимая своей овчины. Он скрылся в тенях, лишь его очертания смутно угадывались у стены. Засыпая, я видел отблески свечи в его глазах. То ли спит с открытыми глазами, толи вообще не спит.

Проснулся я глубокой ночью. И не я один. Пронзительный протяжный рев, похожи на звук пароходного гудка в старых фильмах, заставил меня сесть на кровати и начать наощупь искать смартфон. Левой рукой. Потому что в правой у меня уже была обнаженная сабля. Похоже, я вытащил свою “жемчужинку” из ножен у кровати еще до того, как проснулся.

— Прорыв! — сухо сказал дед Дарен и принялся расхаживать по комнате зажигая свечи. Я бросил взгляд на Онагура. Тот уже стоял, но молчал и не двигался. Видя недоумение на наших с Ильей лицах, дед Дарен неохотно пояснил:

— На Лицей напали, — и ткнул пальцем себе под ноги. — Снизу.

Глава 29

Глава в которой есть сразу много описывающих мир подробностей и читателю остается только гадать — придется ли главному герою столкнуться с этими подробностями в дальнейшем, или дело просто в том, что автор устал и хочет добить объем, заполняя его не относящимся к сюжету буквами?

— Да ну хватит накручивать, дед Дарен, — сонно сказал Илья. Правда, с оттенком неуверенности. — Старшаки, поди шалят?

В ответ старый воин выдержал драматическую паузу. Но потом ответил, пряча усмешку в усы.

— Да скорее всего.

— Не клюй на это, Храбр. Традиция такая есть у лицензиатов. Вернее, у первого курса. Им через месяц присягу принимать, а там оговаривается, мол в заблуждение никого из лицейских вводить нельзя. Ну и кто-то придумал, а теперь каждый новый курс повторяют — в тревожный рог перед присягой подудеть. Шутка такая. Школяров попугать. Ну и старшие курсы при тревоге же должны вооружиться и собраться. И они там ловушки друг другу делают. Вода на голову, или еще что похуже, — прогудел Оногур.

— Раньше с этим бороться пытались, — с улыбкой сказал дед Дарен. — И поди ж ты, оказалось вдруг, что легче ворога за стенами удержать, чем школяров внутри стен приструнить. Есть уговор негласный, когда гудок один, значит дело шуточное. А если и правда прорыв, так всегда второй дают. Или, даже, третий. Вы спите давайте.

И дед Дарен демонстративно устроился поудобнее на своей импровизированной постели.

— Какой еще прорыв? — спросил я. Почему мне толком ничего и никто рассказывает? Я хочу буклетик со всей программой. Я неожиданно разозлился. Местным привычно существовать в серой зоне неясностей, а меня реально раздражала моя не информированность.

— Да так, иногда всякое ползает. Навроде крыс в амбаре. Переживать нечего, тут охрана есть. До верху, на моей памяти, еще ничто не добиралось… — начал было дед Дарен.

— Лицей стоит на месте, где стены миров соприкасаются. Раньше тут был дом воинов, что удерживал злые силы. Место дурное, но для волшбы полезное, — вдруг вступил в разговор Оногур. — Место сопряжения миров. В дни зимнего и летнего солнцестояния самая тонкая граница. С чем там граница, и что оттуда лезет, ты, Храбр, лучше кого из профессоров своих потряси.

Я вдруг понял, что Оногур довольно правильно говорит. Не только для своего внешнего вида, но и вообще. “Говорит, как по писаному” — то самое сравнение. Говоры Руси отличались от места к месту, даже в соседних селах говорили чуть иначе. Это только у высшего сословия язык был близок к современному. Простонародный говор, помимо специфических слов и ударений, особенно явственно чувствовался в заимствованных словах. Дед Дарён говорил вместо лицензиаты, “лисенсиады” с ударением на первом слоге. Ну, так услышал. А у Оногура “профессора”, “сопряжение” выходили с запинкой, но правильно. Как будто вслух никогда не произносил. Я прищурил на него и присмотрелся внимательнее. Бесполезно, сидит в тени, лица не видно.

— Да ты, боярин, не боись, — сказал дед Дарён, не иначе машинально пытаясь поддержать статус. Кстати, с чего бы вдруг “боярин”? Из вежливости? Скорее всего. Старый воин усмехнулся в бороду. — Все что ни лезет, то там, внизу, и остается. Под Лицеем подземелий, пещер да унгуров, ни на одно подземное царство хватит. Там все и остается. Как будут вас вести вниз на инси… ина… ну, фамильяров открывать, перед тем все зачистят и охрану дадут. А тут и вовсе безопасно как в Суздальском Кремле.

— А как же индрик-зверь? — взял и испортил своему слуге всё его авторитетное заявление Илья. — В том году вылез и такого в Великом Устюге наворотил! Говорят, две улицы отстраивать пришлось!

— Да врут! — повысил голос дед Дарён. — И он же под землей ходит. Потому и выбрался…

Снова заговорил Оногур:

— Еще могут быть опасны медные змеи, горовики, кобольды, — после каждого слова память Мстислава услужливо показывала мне картинки из бестиария. С желтых листов заморского пергамента на меня смотрели немного смешные, словно дети рисовали, зверюшки. Вот только у зверюшек были не смешные когти и зубы… Горные змеи смахивали на варанов — так, по крайней мере они были изображены на картинках. Медные, потому как чешуя и кости у них были из меди. Тоже, если верить бестиарию. Горовики аналог лесовиков, а эта нечисть разная бывает. Кобольды — мелкие, чуть выше колена, антропоморфные ящерицы. Все отличительны тем, что могут преодолевать толщи камня. Как и индрик-зверь.

— Ты еще полудушников вспомни, — хохотнул дед Дарён.

— Их уже лет триста не видели, — протянул Илья. — Ты, Храбр, и не знаешь, небось, кто такие…

— Считаются прислужниками Узника. Последний раз нападали ищё при Царе Всеславе Лопатобородом, это лет сто назад. Было их штук сорок, разорили женский Храм Любви. Волхв Сидр и… — начал выдавать я, сверяясь с памятью Мстислава. И с удивлением продолжил. — И чародейка Марфа, что сейчас в Ростове верховной жрицей, погнались за полудушниками в царство Узника. Всех полудушников убили, пленниц вернули. Полудушниками прозваны, потому что в этом мире они наполовину, а наполовину в царстве Узника. Говорят, Сидр и Марфа привезли семь больших возов только золота…

— Врут, — сказал Оногур. — Не дошли они до Сумеречного Дворца, и уж тем более до сокровищницы Узника. Мечей много взяли. У полудушников оружие всегда хорошее, и доспехи из сумеречной стали.

— У отца моего броня из сумеречной стали! — гордо сказал Илья. Он имел в виду человекообразного робота, гридня. Так уж вышло, что за этими конструкциями закрепилось название “броня”, потому как “доспех” это все же что-то вроде кольчуги и лат. У моего отца была бригантина из сумеречной стали. Куртка с карманами, вроде бронежилета, в которые были вложены пластины брони. Мстислав эти пластины не раз щупал. Даже, пару раз, отец давал попробовать их пробить клевцом и рубануть саблей. Я бы сказал, что металл похож на титан. Слишком легкий для стали, слишком прочный для алюминия. Несмотря на характерную местную отделку бригантины, из золота и бархата, сами пластины выглядели довольно технологично. Блин, серьезно, мне нужно выкроить время и отрефлексировать память Мстислава.

— Сколько же он тогда стоит? — вырвалось у меня. Отец говорил про бригантину, что это не столько доспех, сколько заначка. Надо будет нанять войско, или княжий престол в малом городке купить, то можно продать бригантину и должно хватить.