Лестница власти

Неожиданно в дверном проеме саней возникла Софья. Она была в короткой дубленке, брюках, перчатках и аккуратной папахе. Черная кожа, блестящий мех и бронзовые пластины с орнаментом. Несмотря на то, что перчатки и куртка были покрыты пластинами брони, все равно все это выглядело очень изящно. Видно было, что делалось не только для защиты, но и для красоты. Я про себя отметил, что её могучую грудь не может скрыть даже броня.

— Господа деканы, добрый день, — галантно сказала она.

— Господин декан, вы как всегда прекрасны, — вежливо кивнул Велимудр.

— Барышня Софья, — медовым голосом протянул Григорий и поправил свой турецкий халат, еще больше обнажив волосатые ноги. — Ух вы какая… В броне…

— Считаю своим долгом напомнить, что наша первоочередная задача, это защита Лицея и его учеников, — Софья небрежно скользнула взглядом по мне и остальным.

— Они еще присягу не приняли, — отмахнулся Григорий, вызвав гримаску неудовольствия на холёном лице декана домостройного факультета. Велимудр прокашлялся и сказал, поглаживая бороду. Он выглядел очень респектабельно, несмотря на то, что сидел на корточках, опираясь на посох.

— Полагаю, что поскольку пока Лицею не угрожает прямая опасность, то оказать посильную помощь горожанам Великого Устюга, наш прямой, людской долг. Помните, какое неудовольствие вызвало у господского совета появление индрика-зверь, которого мы выкурили из-под Лицея, и который, выбравшись в город, обрушил…

— Я помню, — перебила его Софья. Я все же, уточню у Канцлера. А потом догоню вас и сообщу его пожелания.

Тем временем сани набрали хорошую скорость и с легким рывком и неприятным скрипом, оторвались от земли. И стали резко набирать высоту. Илья тонко взвизгнул и опять схватился за руку Милены. Софья поймала мой взгляд, улыбнулась и сказав:

— Сударь Храбр, будьте осторожны, — спрыгнула с саней спиной вперед. Как аквалангист с лодки. У меня сердце ёкнуло — разобьется ведь, уже метров на десять над землей поднялись. Впрочем, не Григорий, не Велимудр никаких признаков беспокойства не выказали. Григорий захлопнул за ней дверцу. Пробрался мимо нас к переднему окошку. Велимудр последовал его примеру.

— Дяденьки, а может вы нас высадите? — непривычно тонким голосом заканючил Илья. — Или хоть пониже опустите…

Велимудр обернулся, устроился поудобнее, и стал вещать хорошо поставленным голосом. Вот он был похож на профессора, привыкшего лекции читать.

— Дело в том, мой юный друг, что лапландские сани вовсе не сказочный элемент, а вполне реальный тавматургический предмет и увы, имеет вполне понятные ограничения…

— Я резко против этого расплывчатого, сырого и просто непрофессионального термина! — обернувшись, завил Распутин. — Используя его, вы просто прячете свою некомпетентность и непрофессионализм!

Велимудр дернулся как от удара, повернулся к старцу Григорию. Резко придвинулся к нему, коснувшись его бороды своей бородой и процедил, глядя прямо ему в глаза:

— Я требую дебатов. Немедленно!

— Какие ограничения?! — прикрикнул я на них. Ну, и заодно дал удобный случай замять конфликт. Они еще некоторое время еще пялились друг на друга. Но потом Григорий фыркнул, буркнул:

— В любое время, но без драконов поблизости, — и отвернулся, снова приникнув к окошку.

Велимудр прокашлялся, повернулся ко мне, огладил бороду и продолжил лекторским тоном.

— Дело в том, что т… лапландские сани управляются с помощью воли оператора. Опустим ненужные сейчас подробности обретения этой возможности и сосредоточимся на сути. Господин декан не может управлять санями в полной мере, — Григорий снова фыркнул, но перебивать не стал. — Он вынужден давать только общие цели, в деталях полагаясь на таум… на дополнительные конструкты. Упрощая, можно сказать, что господин декан задает для саней точную конечную цель. Как правило, ментально, то есть мысленно, транслируя конкретное место назначения. Это, само по себе, резко сужает возможности такого средства передвижения. Увы, оно не может привезти оператора туда, где он никогда не был. Также, оператор не может повлиять на высоту или скорость передвижения. И самое, пожалуй, важное в нашей ситуации — поскольку управление требует от оператора зачастую предельной концентрации и затрат больших душевных сил, бывает очень трудно изменить конечное место назначение после того, как процесс передвижения уже начался. В нашем случае, господин декан пытается отследить ситуацию и скорректировать конечную точку назначения, если такая необходимость возникнет. Но увы, боюсь это не извозчик, который может завезти вас в пиршественную залу по дороге…

— А просто у главного входа можно? — перебил его Илья.

Велимудр тяжело вздохнул.

— Вижу его! — крикнул Григорий, точно как штурман бомбардировщика кричит “вижу цель”. — Храм Рыбака-первака порушил и к большой гостевой избе идет. От города к нему два гридня бегут, рядом уже.

— А мы где сядем? — тоже приник к окошку Велимудр.

— Так аккурат на бережок, рядом с гостевой избой и сядем! — радостно ответил Григорий. Отвернулся от окна и начал заряжать мушкет.

“Я тоже летать боюсь”, хотел сказать я Илье. А то сидит, бледный, с большими глазами, прямой спиной и всех нервирует. Как тайский транс. А ведь ничего так не успокаивает, как чужой страх.

— С твоим ростом не высоты надо бояться, а девкам в вырезы заглядывать, — сказал я. О, расслабился и Мстислав из меня полез. А что я расслабился, интересно? Ситуация ведь опасная. Странно.

— А я высоты не боюсь! — хихикнув, сказала Лиза. Она с видимым удовольствием смотрела на землю внизу через боковое окошко.

— А я боюсь, — грустно вздохнула Милена. — Если еще немного поднимемся, он ведь мне руку сломает…

— Извини, — сказал Илья и выпустил ручку Милены из своей лапы. Девушка облегченно улыбнулась и стала растирать кисть, тут же болезненно скривившись.

— Идем на посадку, — прокомментировал я, глянув в окошко за Лизой. — Цель, предположительно, на северо-востоке. Какой план?

— Что такое план? — удивился Распутин.

— Мы к… хм… цели… А вы прячетесь, — ответил Велимудр, видимо поняв меня из контекста.

— Хороший план, — согласился я. Любопытство не порок. Все не порок, пока здоровью не вредит.

Глава 23

Всего пара стаканов крови может превратить целый океан воды в увлекательное приключение.

Мы высадились из саней, прямо как из вертолета — выскакивая в дверцу по очереди. Первым выпрыгнул Распутин, кажется еще до того, как сани остановились.

Я выбрался на лед реки последним и осмотрелся. На одном берегу стоял Лицей, оседлав высокий холм суровыми красными стенами. Над другом берегу, над рекой нависал Великий Устюг. Высокие, двух и даже трехэтажные дома, плотно жмущиеся друг другу, с маленькими изогнутыми деревянными мостиками перекинутыми над улицами. Городу было мало места, тут не было и следа огородов. Напротив, дома отвоевали места даже у реки, нависая над ней домами на могучих деревянных сваях и далеко врезаясь лодочными пристанями. Множество декоративных деталей, резные накладки на окнах, деревянные фигурки на крышах и подражающие змеям и цветам колонны. И все это великолепие раскрашено яркими красками. Красные, желтые, белые и зеленые цвета переплетались в цветочных орнаментах на стенах, вились по пузатым резным колоннам, расцветали чудными цветами вокруг окон.

Великий Устюг мог бы стать отличным туристическим местечком, но ему не хватало некоторого спокойствия. По крайней мере, сейчас. Множество людей бегали по улицам и по мосткам, слышались визги, крики и выстрелы. Еще больше людей убегали прочь прямо по льду реки. Некоторые были на санях. Обычных, с коняшками.

Григорий метнулся к своим, лапландским саням. Сзади у них было нечто вроде сундука. Багажник в местном исполнении. Сунув мне в руки свой мушкет, Григорий достал из “багажника” его старшего брата, знакомого мне по встрече с кровавиком. И сунул его в руки Илье. Кинул нам по кожаному широкому ремню. Я поймал, и почти сразу привычно перекинул через плечо. Эта была перевязь мушкетера, с множеством кармашков в которых плотно сидели пули и развесованными мешочками с порохом. Удобно.