Лестница власти

Это отчасти объясняло дальнейшее. После великой битвы Махаэль, против ожидания, не был принят в сословие, ему не пожаловали земли, или даже город. Нет, его назначили Канцлером сначала в Царский Музеум — нечто среднее между хранилищем ядерных отходов и собранием диковинок. Вроде как и не ссылка — пост солидный, важный, ответственный. Но и от реальной власти его убрали, задвинули. Никогда больше он не командовал армиями.

На базе этого Музеума позже основали Лицей, который, естественно, возглавил бессменный Канцлер.

В этот момент дверь отворилась. Буквально сияющий начищенной бронзой и сознанием собственной важности швейцар, коротко кивнув, пригласил нас на аудиенцию к господину Махаэлю.

Глава 14

В которой главный герой переживает не самое выгодное сравнение, выдает себя с головой, заручается поддержкой главы учебного заведения и сталкивается с первой, по-настоящему серьезной трудностью в этой жизни. Да, это тебе не демона мести саблей рубить, остается тебе только посочувствовать. Бедняга.

Я человек очень спокойный. Особенно, после того, как убью кого-нибудь. Но вот сейчас слегка нервничаю. Кабинет Канцлера — а попали мы с Миленой именно в него — впечатлял. Комнатка размером с четверть стадиона, не меньше. Блистающего официоза в золоте, хрустале и мраморе тут было не много. На самом деле, не было даже хрустальных люстр. И окон.

Огромное пространство кабинета, в котором можно бы было маленькую танковую выставку усроить, освещалось подозрительными светлячками. Они плавали под потолком словно медузы в аквариуме. Мне показалось, я разглядел у них крылышки, но из-за полупрозрачных тел и слишком яркого света от них, не мог увидеть подробности.

У двери нас встретили слуги. Я позволил снять с себя саблю и мундир, одновременно разглядывая обстановку. Вдоль одной стены, до самого потолка, был устроен шкаф. Если монструозное сооружение высотой метров в шесть можно так назвать. Могучие деревянные опоры на которых держались полки были покрыты тонкой резьбой, а наверху я разглядел уютные балкончики с диванчиками, к которым вели винтовые лесенки с бронзовыми перилами в виде переплетенных змей. На противоположной от мегашкафа стене висело нечто, покрытое тяжелыми складками плотного черного бархата. Почти все пространство кабинет было забито диковинками, как запасник музея. Под потолком висел скелет динозавра. Динозавра с крыльями. Стояли тесной группой массивные подставки для книг, с обмотанными цепями фолиантами на них. Попадались сооружения из стали или дерева, совершенно неясного предназначения. А, стоп, вот это — полуразобранный гридень, но огромная конструкция из бронзы и стекла в которой он заключен по прежнему остается загадкой.

Совсем рядом с нами стояла бронзовая машина, диаметром метра в три, похожая на гигантский циферблат с полусотней стрелок и движущихся частей. Я присмотрелся, увидел знаки зодиака и обозначения планет знакомые мне по моему миру и понял, что это модель геоцентричной солнечной системы, где сама земля в центре выглядела как перевернутая тарелка, а самые удаленные планетки маленкими островками. Солнце располагалось на самом краю и отмечалось горящим бронзовым шариком. Буквально горящим — как будто ватку в ацетон окунули и подожгли. Я присмотрелся и прислушался. Модель была действующая — она тикала, а мелкие детальки неспешно двигались.

Но больше остального меня привлекли фигуры в конце зала. За рабочим столом, покрытым черной тканью, и размером как три бильярдных, над бронзовыми сейфами и закрытыми на крепкие дверцы массивными шкафами, я увидел каменную скульптуру во всю стену. Оно изображало сестер тех крылатых мужиков, что я разглядывал в приемной. Меня привлекло то, что было у них в руках вместо мечей. Кажется, эти штуки были из золота. И я готов был поставить две коровы против одного гуся, что это были ваджры. Такая индийская штука, похожая на вычурную гантелю. Монахи-буддисты используют её для медитаций. Каменные статуи в этом месте вели себя куда фривольней. Или, просто до этого я не видел женские статуи. Скульптор запечатлел их танцующими у темно-зеленой колонны, они касались друг друга руками и крыльями, их лица улыбались, а прекрасные тела…

Милена проследила за моим взглядом, закатила глазки и потянула меня за руку.

— Не смотри туда! Пошли! Нас уже ждут! — и в самом деле швейцар ожидающе маячил впереди. Мы прошли за ним, обошли стоящее к нам задницей огромное чучело льва с высоко поднятыми крыльями. Крылья очень похожи на гусиные, только в три раза больше. Перед грустной мордой крылатого льва обнаружились еще более грустный старец Григорий и ироничный Канцлер. Оба сидели в глубоких массивных креслах и пили чай с пирожными.

Господин Махаэль не впечатлял. С того времени, как он попозировал для картины, он сильно постарел. Хотя, как сказать. На четыреста лет не выглядел, я бы ему дал максимум семьдесят. Залысины стали еще больше, бакенбарды сильно поредели и немного печально обвисли, зато добавился животик. Одежду он сменил на местный белый мундир. Причем, его мундир выглядел куда скромнее например того, что одет на швейцаре. И разве что тонкая золотая вязь по рукавам и стоячему воротнику могла дать подсказку, кто тут главный. Однако глаза по прежнему смотрели живо и с интересом, а на губах играла едва заметная улыбка.

Я машинально встал по стойке “смирно”, прямо как в на военной кафедре. Было в этом крепком старике-генерале что-то от прапорщика. Хотя, как мне казалось, после я навсегда избавился от привычки тянуться перед кем бы то не было. Скорее всего, я просто перенервничал. Догнали отходняки после драки.

— Рад вас приветствовать в стенах Царского Лицея, — кивнул он нам и не ожидая ответа, продолжил. — Как хорошо, что лектор нашего Лицея оказался поблизости с вами, сударыня Милена, во время этого драматичного события. И я искренне рад, что вы не пострадали… А ты зачем “рюэх” тянешь?

Это он мне. Я растерянно глянул на Распутина, тот в ответ растерянно глянул на меня.

— Это я к вам, молодой человек. Сударь Храбр Королев, так?

— Так точно, товарищ Канцлер! — рявкнул я от неожиданности и растерянности. И тут же понял, что тут так не принято. У них же нет солдат, совсем. Помещичье войско, наследственные военные корпорации, с гонором и претензиями, никакой субординации. А вот в Рейхе, есть…

Канцлер застыл, вежливое выражение сошло с его лица легко и естественно, как будто ему приходилось прилагать усилие чтобы его удерживать. Канцлер отставил чашку, встал. Подошел ко мне поближе, осмотрел меня внимательно с ног до головы. Я попытался расслабиться и встать так, как встал бы Мстислав — но ничего не вышло. Заело. Канцлер развернулся и пошел прочь, бросив через плечо:

— Вы свободны.

Гриша катапультировался с кресла корча мне страшные рожи, Милена тоже сделала большие глаза, хотя, куда уж больше. Я развернулся к дверям, недоумевая, что я такого сделал.

— А вас, сударь Храбр, я попрошу остаться, — донесся до меня голос Канцлера.

Я застыл на месте. Оба моих сопровождающих, теперь уже с откровенно испуганными лицами, медленно пошли к выходу, постоянно на меня оглядываясь.

— Подойдите сюда, сударь, — попросил меня Канцлер. Я не стал ему отказывать в такой мелочи. И подошел к нему. Очень медленно. Он стоял у стены, закрытой тканью. Канцлер сделал знак рукой в сторону, немедленно материализовался швейцар и завертел неприметную бронзовую лебедку. Черный занавес раскрылся, как в театре. Под ним оказалась карта.

То что это карта, я понял сразу. Но она была совершенно не похожа на те, к которым я привык. Дело не в том, что она была огромная, дело в том, что она была… Анимированная. Как будто огромная голограмма. В первый момент мне показалось, что карта похожа на спутниковые карты моего мира, но потом я заметил некоторые детали, явно добавленные для красоты — над горами и речушками проплывали облачка, пенная рябь шла над океанами, крохотные домики с огоньками вместо городов. Мелькали рыбки, кораблики и совсем условные стрелочки с направлением течений и ветров. Очертания берегов тоже подозрительные…