Невеста младшего брата

Мне интересно, он понял, что я позволил ему это сделать с собой? Отмахивался, конечно, но не так чтобы с большим энтузиазмом. Знал, чем закончится эта встреча. Я несколько месяцев к ней морально готовился.

Моя жизнь вообще кардинально изменилась с той ночи с Риткой. Ночи, которой не было…

Смотрю, как Рад мечется, сжимая — разжимая кулаки. Сейчас еще всадит… Разворачивается, хватает меня за грудки и дергает так, что я бьюсь головой об стену. Со стоном закатываю глаза, он заносит кулак и видя, что мне хреново, останавливает его в паре сантиметров от моего лица. В его глазах агония. Я таким брата никогда не видел. Там настоящий ад. Смесь боли, страха, обиды.

— Как ты узнал, что мы прилетаем? Что будем в этой больнице? — хрипит он, снова делая несколько шагов назад.

— Я никогда не терял тебя из виду, Рад. Это ты меня искал, а я знал, где ты. По какому адресу живешь, где работаешь. Должен же я был убедиться, что тебе хреново и мой план сработал, — усмехаюсь, но мне самому больно.

Адски больно. О том, что я перегнул, понял сразу, как проснулся в кровати с перепуганной девушкой. Но отступать — это не про меня. И я добивал, ненавидя себя за это, и Рада, за то, что так поступил со мной.

— Следил? — он останавливается и удивленно приподнимает бровь.

— Не то, чтобы… — пожимаю плечами. — Твой человек почти нашел меня, а я не хотел этого. Пришлось самому на него выйти. В отличие от тебя, мои финансы на тот момент были не ограничены, и я купил его. За очень приличную… Я бы даже сказал неприличную сумму, он сдал тебя и поставлял мне информацию, не давая тебе ничего в обратку. Сатьянов, кстати, тоже тебя нашел, но его интересы сильно расходятся с итальянцами. Ему туда дорога закрыта.

— Он знает, что мы здесь?

— Не думаю. Его власти за жопу взяли. Говорят, в последней поставке препаратов нашли наркоту. Не поделился, скорее всего, — пожимаю плечами. — Не до тебя ему сейчас. Выдыхай. Рад… — закрываю глаза, пережидая очередной приступ головокружения, — у меня с твоей девушкой ничего не было. Расслабься.

Он останавливается и перестает дышать. Ад в его взгляде снова закручивается в темную воронку. Жмурюсь, готовый принять очередную порцию ударов. Их не следует. Он подходит близко, присаживается передо мной на корточки.

— Нахуя ты это сделал, идиот?! Знаешь, как мы жили эти месяцы? Как она жила? Ты же вроде как влюблен в нее был?! Твой человек не рассказывал тебе, сколько раз она просыпалась в слезах? Сколько раз я боялся, что будет нервный срыв и мы потеряем ребенка?! Тебе, блядь, весело было?! Нахуя, Лекс?!

— Ты предал меня… Меня в тот момент так ломало, будто половину сердца вырвали из груди вместе с сосудами и растоптали у меня же на глазах. Ты был единственным человеком, которому я безоговорочно верил. А ты меня предал. Мне хотелось крови. Ее, твоей… В тот момент было плевать. А потом крыша текла… Прилететь хотел. Поговорить. Не знаю, что тормознуло. Испугался, наверное.

— Я бы тебе яйца с корнем вырвал! — сжимает челюсти Радомир.

— Я примерно так себе это и представлял, — киваю. — Ненавидишь меня?

— Ты, сучонок, даже сегодня приехал, чтобы меня добить.

— По инерции…

— Я тебя не ненавижу, Лекс. Ты умер для меня как брат в тот момент, когда решил сотворить все это, — сплевывает мне под ноги. — Тогда мы могли договориться! Тебе просто надо было меня услышать! И увидеть. Ты, блядь, посмотрел бы в ее глаза и увидел, что она любит тебя как старшего брата! Она во мне мужчину увидела. Ты не дорос тогда. И своим поступком только доказал ей это. Так не поступают с теми, кого любят! Если бы с моими девчонками что-то случилось из-за тебя… Убирайся, Лекс.

Его слова режут по живому. Прямо по тем ранам, которые оставили его кулаки. Сплевываю очередную порцию крови на асфальт, тяжело поднимаюсь. Меня качает и перед глазами пляшут черные точки. Все внутренности выкручивает под его презирающим меня взглядом.

Я потерял брата. Он прав… я не любил Риту. Хотел ее себе, но не любил… Я ему пытался доказать, что меня тоже можно выбрать. Что меня можно любить.

Забыл, что брат всегда любил меня и ему мне ничего никогда не нужно было доказывать.

— Рад… — делаю шаг к нему, он шарахается от меня как от прокаженного. Трясет рукой с содранными костяшками, сжимает — разжимает пальцы, и алые капельки скатываются по его коже. Капают туда, где уже впитались следы моей крови. — Брат, прости меня, — хриплю, стараясь смотреть ему в глаза.

— У тебя нет больше брата. Ты теперь сам по себе. Прощай…

Разворачивается, идет в сторону клиники. Шаги тяжелые. Его качает, а я смотрю ему в спину и чувствую влагу, срывающуюся с ресниц. Быстро вытираю рукавом непрошенные слезы, растерянно шарю ладонью по кожаной куртке в поисках кусочка картона, который может нас связать. Догоняю брата, вкладываю ему в руку, сказав всего несколько очень важных слов, и ухожу.

Подняв подножку, сажусь на байк, едва не уронив его. Тяжелый, не убиться бы. Хотя… Кому я нужен теперь. Сомневаюсь, что родители будут оплакивать мое изувеченное тело. И Ритка не будет. Только Рад. Я знаю, он будет единственным, кто придет на мои похороны. Даже ненавидя меня, придет.

«Прости меня, брат» — посылаю ему и срываю байк с места, стараясь как можно быстрее исчезнуть с улиц этого проклятого города.

Глава 50

Радомир

— Рад, — до меня откуда-то издалека доносится голос бывшей жены.

Внутри пусто и больно. Оттуда с корнем выдрали нечто очень важное. Безусловную любовь к младшему брату. И теперь на этом месте дыра. Лекс укатил на своем байке, сунув мне в руку потрёпанную визитку.

«Если однажды ты всё-таки сможешь меня простить» — сказал он, и опустив забрало шлема, превратился в точку на дороге.

— Рад, — прохладные пальцы касаются моей ладони. — Ты стал отцом. Поздравляю.

— Спасибо, — реагирую заторможено, продолжая стоять на месте и смотреть туда, где уже не видно Алексея. — Как ты? — спрашиваю у Ольки.

— Почти научилась жить без тебя, — вздыхает. — Заменила привычку все время ждать тебя на другую, не менее вредную.

Под моим удивленным взглядом достает из кармана свежего белого халата пачку сигарет и зажигалку.

— Пойдёшь к Рите? — прикуривает, затягивается и выпускает дым в сторону от меня. Под языком начинает неприятно сосать.

Тоже хочу. Ищу свои сигареты, прикуриваю от зажигалки бывшей жены. Стоим, молча смотрим на дорогу и синхронно затягивается никотином.

— Как она?

— Все хорошо. Справилась без приключений. Она будет хорошей мамой для твоей дочери, — успокаивает то ли меня, то ли себя Олька.

— Ты однажды тоже будешь хорошей мамой, — отстреливаю окурком в сторону. — Что у вас с отцом?

— Не общаемся, — пожимает плечами. — Он вычеркнул меня из своей жизни. О тебе у вас дома тоже не говорят. Только мама твоя звонит и плачет, думая, что я знаю о тебе больше остальных.

— Я заеду к ней, — зачем-то киваю.

— Обязательно. Только не задерживайся в этом городе, Рад. Отцу не до тебя сейчас, но ты же его знаешь.

— Знаю. Не от меня будет зависеть. У Риты мама тяжело болеет.

— Помню. Но все же… У вас ребенок теперь. Своя семья. А для моего отца это не станет аргументом. Не хочу, чтобы он тебя покалечил, — Оля снова касается моей руки прохладными пальцами. — Иди, молодой отец. Рита сейчас себя накрутит, а ей кормить. Нам с тобой надо меньше общаться. Я ее ревность прекрасно понимаю.

— Да. Я тоже. Иду… — разворачиваюсь, делаю несколько шагов ко входу, кручусь обратно и натыкаюсь прямо на Ольгу. Замешкавшись на мгновение, крепко обнимаю ее.

— Яровский, — смеется, но обнимает меня в ответ и украдкой вдыхает запах с моей футболки.

Боюсь, что для нас с ней эти объятия значат совсем разное и я быстро отхожу.

— Спасибо тебе за них, Оль. За Ритку и дочку.

— Пожалуйста, — прячет тоску за улыбкой. — Иди к ним, Радомир. Не забудь халат и антисептик.

— Помню.