Легенда

Уходя, Роан эрт Шеран не обернулся, как и Мирель, они оба вынужденно забыли о чувствах и распрощались друг с другом еще в башне. Ни к чему подданным знать, какие на самом деле чувства пленили их правителей.

Гонец, отправленный Лорианом вперед, доносил до людей новость. Королеву восторженно встречали подданные, выстроившиеся вдоль дорог, они низко склонялись перед ней, приветствовали. Тьяна поджимала губы, но непременно улыбалась, если видела взгляд королевы, обращенный на ее персону. Она пыталась привлечь сына на свою сторону, но не преуспела. Дарейс пошел в отца и следовал данному слову, не изменяя клятве, даже ради самых близких людей. Тьяна невольно усмехнулась, когда в ее голову закралась мысль: «А считает ли капитан королевской гвардии Ар-де-Мея близкой собственную мать?» И пришедший ответ, честный, горький, женщину совсем не обрадовал.

День возвращения королевы в Хрустальный город выдался солнечным. Госпожа Зима расстаралась на славу, могучим ветром разогнала облачный покров, укротила пургу, раскинула снега, прикрыв серые плиты дорог. Столица Ар-де-Мея располагалась на холме, видимая издалека, гордая, неприступная, роскошная. Ослепительный свет золотил белоснежные стены, окружающие Хрустальный город, играл множеством разноцветных бликов на оконных стеклах, придавал новые оттенки радужным пикам дворца.

Мирель приложила ладонь ко лбу, спасаясь от слишком настырных лучей дневного светила, и взглянула вперед. Уступ за уступом, подбираясь к дворцу, поднимались белокаменные, словно лебяжий пух, дома. А на пиках, устремленных в синие небеса, реяли флаги.

Ворота распахнули настежь, и вокруг по снегу и серым плитам расчищенной дороги танцевали многочисленные отблески драгоценных камней, украшающих створки. Мирель подняла голову, любуясь величественно аркой, покрытой барельефами, изображающими королей и королев прошлого. И в первый раз за долгое время на душу Миры снизошло спокойствие. Она вдруг осознала, что для грусти будет другое время, а сейчас настала пора радоваться — она вернула мир этому краю, а сама вернулась домой. Да и как по-иному назвать место, которое девушка с юга полюбила всем сердцем?

В честь знаменательного события — победы над южными демонами в столице был устроен праздник. По городским улицам лилась музыка, и слышались приветственные крики и песни. Мирель занимала законное место на одном хрустальном троне, стоящем в главном зале, и с тоской посматривала на второй. Утихнут восторги, и ей нужно будет подумать о будущем и выбрать мужа. Огромный зал утопал в огне свечей и кристаллов, распространяющих розоватый теплый свет. Королеве видно всех, кто прибыл по приглашению, в зале не протолкнуться, здесь царит безудержное веселье. Мира старательно улыбалась всем и никому, ей стало казаться, что улыбка намертво приклеилась к лицу. Девушка выполнила свой долг, но чувства по-прежнему рвали ее надвое. Одна ее половина радуется, а другой — не до смеха.

— Позволите? — бархатный голос эрт Маэли отвлек королеву, прогнав туман неприкаянных мыслей.

Мирель приняла протянутую руку Лориана и вместе с ним вышла в зал. Музыка увлекла королеву, заставила ее тело двигаться в такт с плавными, чувственными нотами. Она поддалась очарованию момента, отпустила мысли, засмотрелась на счастливые лица людей, ослепла от блеска позолоты. Эрт Маэли притянул королеву к себе, аромат его тела, терпкий, хвойный, окутал девушку, и она отважилась задать вопрос.

— У меня к тебе есть просьба…

Его рука на ее талии ощутимо напряглась, и Лориан, сцепив зубы, вынудил себя кивнуть.

— Знаю… и прошу в ответ, — его голос сорвался и перешел в шепот. — Мира, — он впервые назвал ее по имени, — не унижай меня. Ради чувств, которых ты испытывала ко мне, и ради любви, что все еще живет в моей душе.

У Мирель зашлось сердце, глаза обожгли слезы, и она моргнула, чтобы смахнуть их с ресниц. Горькая усмешка исказила благородные черты ар-де-мейца.

— Я возьму все… или не давай мне ничего. Попроси об этом другого, — его взгляд намеренно коснулся застывшего изваянием у стены Дарейса. — Он исполнит свой долг.

Девушка отвернулась от Лориана, чтобы не видеть горе, льдинками сверкающее в его зеленых глазах, рисующее тени на его лице. Но ей пришлось посмотреть на капитана. Вспомнились и слова Тэйны, те самые, которые она прокричала: «…он исполнит любое твое требование, даже женится, если прикажешь…» И свой категоричный отказ. Что же выбор остается за королевой, а Дарейс не самый плохой из претендентов.

Роан не изрек ни звука с тех пор, как последняя решетка ворот Сторожевого замка захлопнулась за спинами вернувшихся с границы ир'шиони. Многие шептались, и Риан всерьез опасался бунта. Он подавил порыв поежиться, когда вместе с Ланом эрт Тоддом и старшим братом покидал замок. Лязг металла напомнил ему о звериных зубах, готовых разорвать глотку зазевавшегося охотника.

— Лан, — обратился он к поравнявшемуся с ним воину, — напомни, почему мы должны, бросив все, опрометью мчаться незнамо куда?

— Отчего незнамо? — Лан выгнул бровь. — Я отлично помню место, где погибла ваша сестра.

— И все же, — Риан, привстав в седле, настороженно оглядывал окрестности, пытаясь высмотреть погоню, — сейчас не самое подходящее время…

— Ты можешь не ехать со мной, — с мрачным выражением на лице оповестил Роан. — И будет даже лучше, если ты вернешься домой и сообщишь людям новость, если кто еще не слышал, — завершил с кривой усмешкой.

Риан упрямо мотнул головой и примолк, обдумывая прошедшие события. Последние дни целиком состояли из потрясений. Младший эрт Шеран никогда не забудет тот час, когда во двор замка на взмыленном коне влетел Лан эрт Тодд и принес скорбное известие. Риан, переживая горе, поднялся в свои покои и по давней привычке взял в руки арфу. Но пальцы внезапно онемели, и он не смог прикоснуться к струнам. Именно в то мгновение Риан эрт Шеран понял, что больше никогда не вернется к прежнему ремеслу. На душе было также пасмурно, как и за окном, где жалобно выла разыгравшаяся вьюга.

Другой момент, который тоже навсегда запечатлен в памяти младшего эрт Шерана — это неожиданная встреча с братом среди укрытой снегом пустоши. Вой ветра между черных каменных обломков был похож на похоронное пение, такой же заунывный и тяжелый. Лорд был страшно избит — лицо представляло собой сплошной синяк, а еще демон был зол, как сам грыр, и чем-то огорчен. На все расспросы он брякнул:

— Я проиграл и теперь обязан подписать мир с Ар-де-Меем.

И Риан, и Лан могли только догадываться, что произошло, но оба были убеждены — пленница оказалась не столь безобидной, как они думали. Впрочем, Риан не испытывал ненависти по отношению к Мирель, ибо отлично видел, что его брат по-прежнему любит ее. И раз Роан жив, относительно здоров и путешествует по этому берегу Меб, а не отправлен в Ар-де-Мей, где его подвергнут жестокой казни, значит и королева неравнодушна к нему.

Риан был тем самым ир'шиони, который встречал дорогих гостей в Сторожевом замке и был достаточно приветлив. Единственное светлое лицо среди прочих нахмуренных. Роан наблюдал за приездом Мирель и двух ее спутников, стоя на стене, но по его приказу конь эрт Маэли — Демон — был возвращен хозяину.

Встреча представителей двух королевств была назначена на мосту. Риан бывал здесь еще в детстве, когда ему едва исполнилось десять лет. Именно в тот год он принял решение покинуть Нордуэлл, чтобы доказать отцу — бард — тоже воин, только его оружие не щит и меч, а музыка и песня. Риан помнил, что должен смотреть вперед, на ар-де-мейцев, но то и дело невольно опускал взгляд. Он наизусть помнил узоры, высеченные на каменных плитах моста, словно увидел их только вчера. Помнится, в прошлый раз он пытался рассмотреть среди завитков буквы древнего алфавита ир'шиони. Легенда гласила, что на камнях моста скрыто пророчество самого Хелиоса, будто он сам спустился с неба и собственной рукой выводил на камнях знаки для будущих поколений ир'шиони и ар-де-мейцев. Тогда Риан имел неосторожность высказаться вслух, его услышали брат и отец. И если первый лишь усмехнулся и взъерошил младшему волосы на затылке со словами: «Брось, это все сказки!», то второй разгневался.