Позволь мне решить

- Велизар, - на выдохе шепнул лекарь, едва не оседая на мигом ослабших ногах.

Болезненное превращение наконец завершилось, и оборотень коротко рыкнул, метнувшись в сторону прохода. Януш услышал глухие удары мощных лап по деревянной лестнице, затем треск выломанных дверей – а затем ночь взорвалась воем нескольких звериных глоток, среди которых выделялся один, полный бешеной ярости, неистовый рёв оборотня.

Только теперь лекарь понял, что стоит, с ногами забравшись на свою койку – пугающий сон заставил его действовать наяву – а Бекс и Арманд по-прежнему спят на соседних. Стражник беспокойно ворочался во сне, отмахивался, неразборчиво ругался – но проснуться не мог. Безумный мародёр изредка бормотал под нос нечто невнятное, но выглядел достаточно спокойным – должно быть, настолько привык к кошмарам наяву и обманчивым видениям воспалённого мозга, что во сне уже не обращал на них никакого внимания.

Януш спрыгнул с кровати, подбежал к бойнице, выглянул наружу. Свет луны и звёзд почти не проникал сквозь густой чёрный туман; дорогу освещал лишь сигнальный огонь на вершине сторожевой башни – Арманд озаботился перед тем, как позволил себя лечить – и едва тлеющий фитиль дорожного фонаря у ворот. За ними угадывались очертания огромной чёрной тени, а перед ней замерли в нерешительности несколько теней поменьше. Не «твари» и не «исчадия» - целая стая волкодлаков.

Оборотень тем временем издал короткий утробный вой и шагнул вперёд. Звери присели, заворчали, оскалили клыкастые пасти, но нападать не спешили. Тогда Велизар рыкнул сильнее, и волкодлаки, прижавшись к земле, отступили назад. Все, кроме одного.

Самый крупный из зверей, принявший вызов оборотня, не успел сделать ни шагу – Велизар ринулся вперёд, вцепившись клыкастой пастью в его загривок, и словно щенка, отбросил волкодлака в сторону. Силы, с которой оборотень отшвырнул вожака стаи, хватило, чтобы сбить им фонарный столб – тот треснул от удара и покосился, опасно накренившись над рухнувшим в снег скулящим зверем.

А затем Велизар зарычал, громко, властно, вскинув в небо громадную клыкастую пасть, и от этого рёва вскрикнул и проснулся за спиной Януша мучимый кошмарами Арманд.

- Это… что это… где я? – подпрыгнув на жёсткой койке, хрипло спросил воин. – А? Тьфу ты… приснилось…

Януш мельком обернулся, сделал стражнику знак, чтобы тот молчал. Воин понял сразу. Скатился с кровати, нащупал у изголовья свой лук, схватил ножны с мечом, подкрался к лекарю и заглянул через плечо.

В узкий проём бойницы было видно, как оборотень распрямился во весь рост, становясь на две задние лапы, и коротко махнул огромной косматой головой.

- Во имя Единого, - прохрипел Арманд, налаживая стрелу на тетиву. – Волкодлаки, целая стая! И… а… куда это они?

Звери действительно отступили – безропотно, прижавшись к земле – и стремительно скрылись в лесу. Раненый Велизаром вожак, поскуливая, поднялся тоже, отряхнулся от снега, и, ковыляя, убрался прочь, на прощание не то поклонившись оборотню, не то попросту подвернув перед ним лапу. Теперь, когда звери ушли, можно было разглядеть разворошенный ночной встречей снег у ворот. Он оказался заляпан крупными тёмными пятнами, и Януш надеялся только, что это не кровь Велизара.

- Отодвинься, мессир лекарь, - попросил Арманд, оттесняя его плечом, - уж отсюда не промахнусь…

- И думать не смей! – не поддался Януш. – Во-первых, разозлишь, а не ранишь. Во-вторых, он нас только что спас. И в-третьих, скоро он снова станет человеком.

Стражник вытаращил на лекаря покрасневшие от недосыпания, усталые глаза.

- Врёшь! – выдохнул он.

- Не врёт, - раздался сонный голос проснувшегося Бекса. – Велизара-то видишь? Ну, того, который с нами был третьим? Нет? И я не вижу. Значитца, правду мессир дохтор говорит. Он по-другому и не умеет…

…Двери по указанию Януша они всё же заперли – или, точнее, забаррикадировали, поскольку оборотившийся Велизар одну створку снёс с петель, а крепкий засов разломал надвое. Как сумели, закрылись от холода, морозного ветра, колючих злых снежинок и – самое главное – от бродившего под стенами башни оборотня.

Сигнальный костёр Арманд, не поленившийся забраться на самый верх деревянного форта, развёл сильнее; камин растопили до жару, у бойниц дежурили по очереди – спать всё равно никому не хотелось. Или, точнее, хотелось просто безумно, но видеть дурные сны второй раз за ночь никто не рвался.

- Знали бы вы, что мне привиделось! – вполголоса поделился Арманд. – Уж лучше… вовсе не спать…

- Не будешь спать – сойдёшь с ума, - предупредил Януш. – Думаю, передремать в этом чёрном тумане всё же можно, но только днём, когда его сила не так велика. Мы вот спали накануне – и кошмаров не видели.

- Ну, хто спал, а хто… - поморщился Бекс, но под суровым взглядом лекаря тотчас умолк.

Рассвет встретил их отчаянной руганью и требованиями «впустить немедленно, пока я тут самое ценное не отморозил!». Баррикаду разбирали поспешно, но всё равно промёрзший в разорванной одежде Велизар ворвался внутрь почти синий от холода. Оборотень уселся у камина, прислонившись к раскалённой кладке спиной и, жмурясь, впитывал в себя блаженное тепло. Арманд смотрел на него во все глаза.

- П-по… по всем правилам тебя… под замок бы… - пробормотал стражник. – Или… на к-костёр…

- Ну попробуй, - предложил, не раскрывая глаз, Велизар.

Стражник перевёл ошарашенный взгляд на Януша – единственного вменяемого в странной компании повстречавшихся ему путников – но тот лишь виновато улыбнулся и развёл руками.

Утро наступило, когда беспроглядная мгла сменилась серыми отблесками мутного солнца. Арманд, прихватив из конюшни лошадь покойного капитана, умчался в Галагат – дорожить его величеству, что «дрянь идёт с севера».

Они – на север, к странным зелёным отблескам туманного небосвода.

Глава 4. Прощай, любовь

О смерти маркизы Доминики во дворце узнали быстро, несмотря на запрет о распространении слухов. Сэр Эйр первым обнаружил её, и потому никому из слуг не довелось подсмотреть подробности – а следовательно, не узнали и их господа. Рыцарь обернул тело маркизы в плед, лежавший подле тела, и так и вынес её – на руках, не позволяя никому прикоснуться к почившей возлюбленной. Он увёз Доминику из дворца в городской особняк маркизы, для подготовки тела к погребению, и лишь Нестор смог увидеть родную кузину в последний раз.

Он нашёл её в закрытой карете вместе с сэром Эйром – примчался, как только узнал. Аверонец ждал лишь его – всё было готово к отправлению за территорию дворцовых угодий, подальше от чужих глаз, ушей и языков.

- Доминика… - выдохнул Нестор, забравшись внутрь кареты.

Она лежала на длинной деревянной скамье, по-прежнему укрытая пледом, и голова её покоилась на коленях сэра Эйра. Рыцарь бездумно гладил растрепавшиеся медные кудри, утратившие живой блеск, и на появление его величества отреагировал слабо, лишь следил за ним глазами – будто сторожевой пёс, позволивший незнакомцу прогуляться по его двору.

Нестор прикрыл за собой дверцу кареты, отгораживаясь от телохранителей и чужих глаз, на корточках, сгибаясь, подобрался ближе.

- Отравили, - со злым отчаянием выдохнул король, взглянув на отливающее неестественной зеленью лицо. – Выродки… - и оборвал себя на полуслове, стиснул зубы, сдерживая рвущийся из груди звериный вой.

- Доминика бы не хотела, чтобы кто-то видел её такой, - внезапно заговорил сэр Эйр, без выражения разглядывая кусавшего губы короля. – Вы её знаете, ваше величество. Она так трепетно относится к своей красоте…

Нестор вскинул глаза, но взгляда рыцаря не поймал – Эйр смотрел сквозь него, продолжая гладить мёртвые кудри маркизы. И внезапно стало жутко, жутко до дрожи – позабывший всякий человеческий страх Нестор Ликонт увидел в одиноком рыцаре себя. И что кудри под рукой Эйра не медные, а чёрные, как вороново крыло, и что не аверонец, а он сам сидит сейчас, баюкая любимую женщину в объятиях. И кутает в тёплый плёд холодное, закоченевшее тело…