Замочная скважина: Наследие

Я был горд за нее.

Ведь ее пра-пра и так далее была из очень бедной крестьянской семьи.

И умерла она тоже в нищете. На моих руках. Не вынеся силу проклятия, которым я пытался увековечить ее роль в своей жизни, как то очень давно сделала со мной моя мать.

Я видел кончины целых эпох.

Викинги, Византия, Османы, Романовы, Наполеон, Гитлер, Сталин..

Все они были для меня ничем.

Они мнили себя Великими, но для меня были не больше, чем смертными букашками, чья жизнь слишком коротка для построения настоящего величия.

У всех людей жизнь слишком коротка.

И даже я не мог им в этом помочь.

Я потерял многих девушек прежде, чем перестал чувствовать что-либо. При их гибели. При их появлении. При их касаниях и клятвах.

Все они стали для меня лишь временным увлечение в пару десятков лет, пока их молодость оставалась им верна.

В старости ведь нет привлекательности.

Старое, обрюзгшее тело и неработающая голова. Фу, гадость. Что в этом крутого? Это можно терпеть, если ты такой же старый и вы прожили вместе всю свою смертную жизнь.

Или если ты любишь.

У меня не прокатывала ни то ни другое, потому я стал просто желать женщин. Я был все так же один.

Даже когда находился с ними.

В этот момент папа замолчал и медленно поднял на меня глаза. Склонив голову, он долго меня рассматривал, словно только увидел, после чего доверительным тоном сообщил:

– И так было всегда. Пока у меня не появилась ты.

– Мама мне рассказала, что ты бы против моего рождения – замечаю – не сильно верится, что ты был этому рад.

Улыбка сходит с его лица, сменяясь какой-то тенью:

– Да, я был против. Но не потому, что не хотел твоего появления. А потому что не хотел тебе такой же участи.

– Какой?

– Все первенцы нашего рода унаследывают это проклятие. Я это узнал, когда мой.. братец как-то сам меня нашел. У него родился первенец. Такой же, как мы. Проклятый. Он не мог выходить на улицу днем. Брат пытался разделить кровь своего кулона на двое, но в итоге просто разбил его и они уже оба лишились защиты от света. Брат молил меня о кулоне с моей кровью для них.. – папа задумывается, его взгляд стекленеет, но тут же отмахивается – в общем, я знал, что тебя ждет. Я не хотел тебе этого. Поэтому я был в бешенстве, когда узнал о ее беременности. Скажу больше – в какой-то момент я настолько отчаялся и обозлился, что почти

(..это был странный момент жизни гвен. они с джеком отдалились. в какой-то момент ей показалось, что он близок к тому, чтобы бросить ее.. или еще что хуже..)

решился убить Гвен – думаю, он видит мои округлившиеся глаза, потому что жмет плечами – я не мог отречься от тебя. Мой ребенок, который унаследует бессмертие. Это слишком большой соблазн для меня, проведшего тысячелетие в одиночестве. Но при этом я не мог тебя и оставить, это было бы слишком жестоко. А убив твою мать – я вроде как не отказывался от тебя. Я наказывал ее. За ложь с таблетками. Но решались сразу обе проблемы.

– Почему.. – сглатываю – почему ты тогда этого не сделал?

– Я думаю, твою мать чувствовала это, интуитивно. Поэтому потащила меня с собой на УЗИ. Увидев тебя, твои такие маленькие ручки – он улыбается, глядя на меня – я.. сдался. Да, мой эгоизм победил. Я позволил тебе родиться, думая только о себе. Не о той участи, на которую своим решением обрекаю тебя.

– Но я.. не бессмертна – жму плечами – я расту. Взрослею. Старею. Твой брат ошибся. Проклятие не передалось.

Папа мрачнеет, губы превращаются в тонкую полоску:

– Увы, принцесса, но не ошибся. Ты взрослеешь и меняешься, потому что ты гибрид. Объясняю еще раз, вампиры – это не вид. Это проклятые. Я гибрид – потому что я одновременно проклятый Тьмой и ею же рожденный. Я был проклят уже взрослым. Ты еще в утробе матери. Ты внучка Вендиго – ты будешь взрослеть до тех пор, пока Его Тьма не окрепнет в тебе так же, как во мне. После чего проклятие вступит в силу. Ты, как и я, в равной степени дитя и раб Тьмы. В первом случае она заботится о тебе. Во втором – уничтожает. Это сложно объяснить, но со временем ты поймешь.

– Тогда почему ты не был против Нейта, если дело только в этом? Мама сказала, что на него ты согласился очень быстро.

– Я же говорю – проклятие передается только первенцам рода. Я знал, что Нейт родится обычным человеком. Его ждет вполне счастливая смертная жизнь. Хотя и на него я не сразу согласился. Гвен я мог бросить в любой момент, но видеть старение и смерть своего родного сына не очень хотелось. А я бы это увидел. Как и ты. Лет через 70 или 80 после его рождения. Я знал, что мы потеряем его – а смысл тогда рожать?

– Ты не хотел меня, потому что я проклята бессмертием, как и ты. Но не хотел и смертного ребенка. А чего ты тогда хотел?

– Одиночества. Наверное – глухо отвечает он, опустив голову – к нему я привык. Я настолько долго был один, что одновременно хотел и чертовски боялся твоего рождения. Боялся, что ничего не почувствую к собственному ребенку. Боялся, что впервые за много веков мне придется вновь учиться впускать человека в свою жизнь. Ведь ты бессмертная, а значит мне от тебя никуда не деться. Я боялся того, что мне придется делить с тобой свою жизнь. Боялся, что слишком сильно к тебе привяжусь – надрывный смешок – в итоге так и вышло. Я полюбил тебя, едва взял на руки. Скажу честно – ничего прекрасного там не было. Ты вопила, как выпь и была вся красная, как какая-та..

Он смеется, потрепав меня по голове:

– Но для меня не было ничего милее этого уродливого вопящего свертка. С того момента я боялся только одного – твоих слез. Я готов был положить к твоим ногам весь мир. Я давал тебе любовь и ты давала мне ее в ответ. И это была совершенно другая любовь. Любовь женщин по сравнению с тем, что я получал от собственного ребенка – ничто. Они любили меня как мужчину, как красавца, богача или кого еще. А ты меня любила не за что-то. А просто потому я твой папа. Я не знал такой любви раньше. Я видел многое, но поверь мне, сколько бы не писали книг – но нет любви сильнее, чем между родителем и ребенком. Не знаю, испытывала ли Гвен к вам то же самое. Но я любил вас с Нейтом обоих. Хоть и всегда неосознанно уделял тебе внимания больше. Я знал, что Нейту отпущен чертовски маленький срок. А ты со мной навсегда. Я не хотел привязываться к тому, кого вновь потеряю. Это я уже много раз проходил. Гвен это замечала и вменяла мне – но я всегда отрицал. Хотя, зная про меня, я думаю она понимала, чем это обусловлено.

– Мама знала про тебя!?

Неужели это и была та тайна, которую она хотела сказать?

– Конечно. Я рассказал ей об этом сразу, едва она собралась бежать от родителей. Я считаю, это честно.

– Сказал ей, что ты первородный гибрид?

– Черт, конечно нет – фыркает – я ебанутый, что ли? Я просто обрисовал ситуацию, что.. мой вид на жизнь предельно прост. Я люблю молодых, не планирую семьи и что как только она немного увянет внешне, я с ней разойдусь. Я тебя удивлю – но многие женщины на это идут. Бывает, и отказывают – с криками. Но в основном соглашаются. Кто-то – считая, что сможет меня исправить и обручить. Кто-то – потому что сам не гонится за семьей. Кто-то – как твоя мать – потому что считает, что красота никогда не угаснет, и далекое «потом» никогда не наступит. Но так или иначе – каждая всегда заранее знала

(..да это ты должен быть мне благодарен! что в принципе смог запудрить мне мозги.

– ты сама на это пошла – самодовольно напоминает.