Пыль дорог

Тот быстро обратился в туман и скользнул по поводку в свое убежище на безымянном пальце хозяина.

— Удивительное существо, — усмехнулся Воронцов и вышел из слегка пострадавшего дома, похоже, не слишком крепкую каменную конструкцию пошатнул искореженный медведь, который поломил хлипкую изгородь. Кстати, вот загадка, почему у поселка не каменная стена, учитывая, что камней тут море, а деревянный хлипкий частокол?

Запрыгнув на место пассажира, он устроил карабин справа от себя, потом повернулся к Ладе и бодро выкрикнул:

— Шеф, гони, плачу два счетчика.

— Куда изволите, Ваше сиятельство? — подхватила игру спутница.

— Пока по дороге, а там посмотрим, — распорядился Воронцов и рассмеялся.

— Будет исполнено.

И грузовик, дребезжа досками, которыми был обшит невысокий кузов, тронулся к выезду из шахтерского поселка.

Глава вторая

— Как можно нормально рулить, глядя на дорогу через щель в стальном листе? — возмущалась вслух Лада, пытаясь держать грузовик по центру дороги.

— Ты что, первый раз едешь на этой колымаге?

— За рулем — первый, — недовольным голосом произнесла Калинина. — Не понимаю, почему они не делают ветровые стела?

— Ну, во-первых, для этого нужно специализированное производство. Во-вторых, так безопасней. Видишь эти выпуклости под смотровой щелью? Это следы от пуль. К счастью, они не были бронебойными, иначе их бы не удержал даже пятимиллиметровый лист.

— И что мешает делать зачарованное стекло? — поинтересовалась Лада. — Я вчера листала книги по рунам, артифакторике и зачарованию, которую дала мне Авия, и ту, что принес ты, видела несколько возможностей решения этой проблемы.

— Проблема в том, что это очень дорого, — остудил ее Константин. — Зачарование требует дорогих ингредиентов, для слабого, вроде той куртки, что мне Пан подогнал, и твоего плаща, нужен только чудец. А вот для настоящих артефактов потребуется сферы тьмы, а это уже очень серьезно. Кин мне дал расклад, самая дохлая, что у меня тогда была, тянула примерно на пятьдесят кун золотом, и это примерная цена, скорее всего, на десятку дороже. Да эта колымага столько не стоит.

— А мелкие горошины, которые ты скормил Беляшу?

— Не знаю, двадцать золотом, может, чуть меньше, поскольку они совсем вялые, маловато в этих свежаках тьмы. Так что, мы с тобой люди очень состоятельные, и у нас есть, что отобрать.

— А еще золото, — выжимая сцепления и переключаясь на первую передачу, заметила Лада.

— И трофеи с тварей, — согласился Константин. — Как бы нам все это пристроить и не вляпаться. Особенно, учитывая, что мы находимся в диких землях.

Через пять минут Лада вернулась на лесную дорогу, с которой они свернули час назад. Константин достал трубку и принялся ее набивать. Калинина недовольно косилась, но молчала.

— Да не сверли ты меня глазами, — наконец, не выдержал Воронцов, — притормози, я покурю, и дальше поедем. Нас ведь никто не гонит, мы никуда не опаздываем.

Лада кивнула и остановила колымагу прямо посредине дороги.

Константин выпрыгнул наружу, отошел к обочине и, присев возле какого-то развесистого дерева, достал спички. Сделав первую затяжку, блаженно прикрыл глаза. Эх, все же жаль ту магическую зажигалку, но теперь уже ничего не вернуть…

Сначала несколько часов возводили здоровенную поленницу прямо посредине центральной площади. Закончили, когда над горами взошло солнце нового дня, тьма исчезла. Трупы павших таскали до полудня. Константин, который едва ноги волочил, слишком много случилось за последние сутки — и прогулка по изнанке, из которой он едва дополз обратно, затем бой у ворот и схватка с ведуном, а следом сбор трофеев. Теперь его мотало при каждом шаге, но больше было некому. Он с Ладой, Лара с Виром, трактирщик с Паном — вот и все, кто был способен поднимать тяжести. Шесть человек на полсотни тел.

За час соорудили волокуши и, впрягаясь, волокли сразу по паре трупов. Детей на улицу не выпускали, те так и сидели в центральном зале корчмы. Почти все они за эту ночь стали сиротами.

Пан хотел себе захапать «Императора», который Константин так и оставил на боку Авии, но не вышло. И потом возмущался, что Воронцов разбазаривает имущество, зачем покойникам оружие и ценные вещи?

— А давайте, Ваше сиятельство, его шлепнем, — неожиданно предложила Лара. Взгляд у женщины был уставший, колючий и неприятный, глаза сузились, словно она прицеливалась в толстяка-лавочника. Голос звучал холодно и равнодушно. — Сколько лет, тварь, нам у всех кровь пьет, — продолжила она, — ничего кроме выгоды не видит, все втридорога, приходится заказывать тем, кто в город ездит. — Она решительно скинула с плеча карабин и передернула затвор. — Да простят меня боги.

Константин сделал шаг и встал между стволом и целью.

— Не надо, Лара, — отведя ствол рукой, попросил он. — Скоро вы с ним навсегда расстанетесь. Может, Пан и плохой человек, но я не позволю вот так просто его убить.

Женщина кивнула и посмотрела на толстяка, который обливался холодным потом.

— Живи. Скажи спасибо Его сиятельству, а то я бы тебя точно стрельнула. Но прав Константин Андреевич, рук у нас не хватает. Замечу, что у мертвых воруешь, я тебя точно шлепну, и без костра оставлю. Понял?

Толстяк активно закивал и опасливо отодвинулся подальше от Лары, а здоровенный трактирщик с окладистой бородкой показал лавочнику мощный кулак. Больше подобных вопросов не возникало. В полдень все уцелевшие собрались возле поленницы и затянули тягучую погребальную песнь. Лара, как выбранная старшая, швырнула в основание факел, и стоило песни смолкнуть, как огонь, ярко вспыхнув, почти мгновенно прогорел, а на месте поленницы осталось только черное выжженное прямоугольное пятно.

— Ваше сиятельство, — слегка поклонившись, произнес хозяин трактира, которого звали Димом, — вечером тризна будет, нужно достойно сопроводить защитников наших, храбро дрались, честно головы сложили. Вы придете?

Константин кивнул, сил говорить не осталось, а дел еще было много. Он развернулся и отправился выполнять вторую часть работы — нужно было собрать трофеи с тварей, которые так и валялись у ворот. Правда, опыту у него не было. Тут выручила Лара, она подошла и несколько минут наблюдала за тем, как Воронцов мучается, пытаясь отпилить когти чертика-резуна. Затем ушла и спустя пять минут вернулась с туго скатанной кожаным чехлом, в котором оказалось очень много полезного — и устройство для удаления костей и зубов, специальный нож для снятия шкуры, и ложка для выковыривайся глаз. Лада, посмотрев на все это, развернулась и удалилась. Судя по ее зеленоватому лицу, от этого зрелища ее начало мутить. Константин проводил его взглядом.

— Думал, притерпелась, пока трупы таскали, ан, нет. Ладно, Лара, показывай, как и что.

— Странный вы благородный, Ваше сиятельство, — заметила женщина, подвешивая арга на перекладину и делая на шкуре надрез, — ручки замарать не боитесь. Все бы такими были, людям бы жилось гораздо лучше.

Воронцов на это ничего не ответил, да и что тут скажешь? Боярин-то он липовый.

Женщина сноровисто начала снимать шкуру с твари, та была невелика размером, весила килограмм сорок. Лара сделала надрезы в нужных местах, а потом рывком содрала шкуру, как с кролика, правда, ее сил хватило только на половину, но женщина надрезала крепкие волокна, и вторым рывком закончила свежевание.

— Ваше благородие, а с сердцем что делать? Еще немного — и пропадет.

— Нет у меня возможности его хранить, — задумчиво произнес Константин. — Если у тебя есть средства, забирай.

— Это дорогой подарок, ведуны платят десяток золотых.

— Тебе пригодятся, — отмахнулся Константин. — Я одолжу? — Он достал из сумки, которая напоминала дорожный несессер, щипцы, скрещенные с кусачками, для удаления когтей и зубов.

— Ну, коли Ваше сиятельство было так щедро, то он ваш, мой подарок, себе другой найду, тут почти у каждого такой имеется.