Мистер Ивнинг

Торты, приготовленные для церковного чаепития, участвуют в оргии; примадонна теряет говорящего кота; престарелые затворницы соблазняют юного антиквара; хулиган раздевает пожилую учительницу, внутренности ветерана войны лопаются на глазах у его бабушки. Впервые на русском языке — сумасбродные рассказы Джеймса Парди (1965, 1991, 2005). 18+ В оформлении обложки использована фотография Вивиан Майер.

ДЖЕЙМС ПАРДИ

МИСТЕР ИВНИНГ

ВЕЧЕРИНКА У ЛИЛИ

ЛЕТНИЕ ИЗВЕСТИЯ

РАССВЕТ

РИКОШЕТОМ

ГОЛУБОЙ КОТИК

ENCORE [5]

СПОКОЙНОЙ НОЧИ, ЛЮБИМАЯ

БРЭВИС

notes

1

2

3

4

5

6

ДЖЕЙМС ПАРДИ

МИСТЕР ИВНИНГ

МИСТЕР ИВНИНГ

перев. В. Нугатова

— Ты недавно спрашивала, Перл, чем зарабатывает на жизнь тот высоченный молодой господин — мистер Ивнинг, что так часто проходит мимо нашего дома, и, кажется, я это выяснила, — сказала миссис Оуэнс своей младшей сестре, сидя на кресле, заваленном узорчатыми подушками.

Миссис Оуэнс выглядывала из большого окна фасада: днем тяжелые ставни открывали, чтобы она могла полностью обозреть улицу.

Миссис Оуэнс сделала длинную паузу, желая возбудить любопытство Перл, и принялась увлеченно рассматривать лица прохожих. У миссис Оуэнс и впрямь остались лишь два занятия: править нескончаемый перечень фамильных ценностей да наблюдать за теми, кто проходил под окном, — оградив себя от улицы массивными засовами из кованой стали.

— Если хочешь знать мое мнение, Грейс, мистер Ивнинг довольно часто выходит из своего пансиона и возвращается обратно, так что у него, наверное, куча дел, — наконец нарушила молчание Перл.

Выйдя из раздумий, миссис Оуэнс улыбнулась:

— Разумеется, мы всегда знали, что он очень занят, — она взяла с колен клочок газеты и на миг зажмурилась в закатных лучах январского солнца. — Но теперь-то мы знаем, чем он занимается.

Она слегка помахала вырезкой.

— Только не пугайся, детка, — миссис Оуэнс чуть не рассмеялась. — Пожалуйста, взгляни вот на это, — и она протянула девушке довольно пространное платное объявление, аккуратно вырезанное из «Уолл-стрит джорнал».

Пока Перл надевала толстые очки, дабы разобрать мелкий шрифт, миссис Оуэнс продолжала — для сестры и для себя:

— Мистер Ивнинг всегда будил во мне особое чувство, — она коснулась кулона. — Он выглядит слишком праздным для своих лет, но, с другой стороны, ты правильно указала, что у него гораздо больше дел, чем у тех, кто исполняет ежедневные обязанности.

— Средства, Грейс, — сказала Перл, сощурившись при чтении, но не объясняя своей реплики. Объявление представляло собой отчаянную мольбу о сведениях, касающихся некой редкой фарфоровой чашки circa[1] 1910 года. — У него есть средства, — повторила Перл.

— Средства? — недовольно переспросила миссис Оуэнс. — Что ж, хотелось бы надеяться, что в столь затруднительном положении они у него есть, — она намекнула, что знает о нем кое-что еще, но в ее голосе чувствовалось раздражение, вызванное слегка бесцеремонным, скучающим тоном Перл.

— Разумеется, я пригласила его по телефону, — миссис Оуэнс решила больше не подготавливать сестру и одним махом выложила ей весь план. — Естественно, в четверг.

Отложив объявление, Перл ждала, что миссис Оуэнс как-нибудь обоснует столь необычное решение, но разъяснений не последовало.

— Но ты же никогда ничего не продавала и даже никому не показывала! — в глубокой тревоге все обдумав, через пару минут воскликнула Перл.

— Да кто говорит о продаже! — миссис Оуэнс туже затянула серьгу. — А что касается, как ты выразилась, показа, я об этом даже не думала… Разве ты не понимаешь, бедняжка, — тут в голосе миссис Оуэнс почувствовалась не самозащита, а, скорее, самооправдание, — я полстолетия не встречала никого, кому бы так сильно понадобились реликвии, — она хлопнула рукой по вырезке. — Он тщательно подбирал каждое слово лишь с одной целью — привлечь мое внимание.

Перл отшатнулась в недоумении.

— Разве ты не понимаешь, что именно так все и было? — миссис Оуэнс снова коснулась пальцами объявления. — У кого еще есть перечисленные им вещи? Очевидно, он разузнал о моих сокровищах и вставил все в текст, надеясь, что тот попадется мне на глаза.

— Но ты же не собираешься приглашать в дом всех, кому нужны твои сокровища! — неожиданно для себя Перл впервые в жизни не просто не согласилась с сестрой, а выразила неодобрение.

— Ну и ну, да ты же сама недавно сказала, что нам не хватает общения! — миссис Оуэнс искусно вложила эти слова в уста сестры, с которых они никогда не могли бы сорваться.

— Но мистер Ивнинг! — Перл возразила против его прихода, не приняв во внимание или запамятовав, что ей приписали то, о чем она даже не думала.

— Разве мы не нуждаемся в человеке, который расскажет нам о реликвиях? Разумеется, о наших реликвиях. Ведь ты же сама постоянно об этом твердишь!

Миссис Оуэнс пыталась заставить сестру согласиться, признать свое соучастие в том, чего она не совершала, и вдруг обнаружила, что разум и чувства Перл не готовы к этому обсуждению.

— Совсем недавно кто-то сказал мне, — теперь уже сама Перл намекнула на какую-то сторону своей жизни, возможно, неизвестную миссис Оуэнс, — что молодой человек, о котором ты говоришь, мистер Ивнинг, с трудом способен поддержать беседу.

Миссис Оуэнс помолчала. Она не сидела, сложа руки, а самостоятельно навела справки об их будущем госте и узнала, что он не только южанин, но вдобавок не любит балабольства.

— А нам и не нужен интересный собеседник — по крайней мере, на эту тему, — сказала миссис Оуэнс почти с яростью, подразумевая под этой темой реликвии. — Нам необходим ценитель, и я считаю: чем он безмолвнее, тем лучше.

— Но если ты нуждаешься в нем только для этого, — Перл не хотела сдаваться, — он ведь раскусит твой план. Поймет, что ты просто показываешь то, чего ему никогда не приобрести.

По все еще красивому лицу миссис Оуэнс пробежала тень глубокого, окрашенного злобой разочарования.

— Ну и пусть он раскусит, как ты выразилась, наш план, — проворчала миссис Оуэнс на сестрино возражение, — плевать! Разве ты не понимаешь: если он не умеет поддержать разговор, тем лучше. Мы пригласим его на осмотр, и его оценка нас приободрит. Наблюдая за ним, дорогая, мы воскресим в памяти собственные достижения… Не будь так сурова. И помни: мы здесь не навсегда, — заключила она с какой-то жестко-величавой ноткой в голосе, не ускользнувшей от младшей сестры. Затем миссис Оуэнс подытожила: — Хотя нам самим дать ему нечего, вполне вероятно, он способен дать кое-что нам.

Перл ничего не ответила, а миссис Оуэнс прошептала:

— У меня ни капли сомнения, что я права насчет него, но если вдруг окажется, что я ошибаюсь, беру всю вину на себя.

У миссис Оуэнс оставалась лишь капля сомнения, но мистер Ивнинг испытывал гораздо больше опасений, обдумывая у себя в пансионе собственное опрометчивое решение посетить грозную миссис Оуэнс — не на ее фирме, ибо таковой не существовало, а в окружении ее реликвий, причем мистер Ивнинг вынужден был признать, что и сам принадлежит к их зыбкому миру. Он всегда плохо разбирался в людях, был одним из незначительных коллекционеров и потому недоумевал, откуда миссис Оуэнс взяла, будто он может ей что-либо предложить, а поскольку ее легенда была ему слишком хорошо известна, он знал, что ей тоже нечего ему предложить, помимо беглого осмотра. Заходить к ней было рискованно, и мистер Ивнинг это предчувствовал после странноватых предостережений тех, кто имел с ней дело, но стоило все же проникнуть внутрь, хотя сведущие люди также говорили, что ему вряд ли позволят завести речь о покупке и едва ли разрешат взглянуть на что-нибудь вблизи.