Кот в бегах

Я отбросил Ночь в сторону и вверх, чтобы лишить её возможности маневрировать, и бросился к Руне, что сейчас летала на куске бетона на высоте в пяток метров над дорогой. Но тут навстречу мне зашёл Крюковолк, уже обратившийся в дикую мешанину плоти, стальных игл и крюков. Внешне он даже чем-то напоминал Ночь. Скорее всего тем, что в его виде не было ничего человеческого или хотя бы животного.

Мы сцепились в один клубок и покатились по дороге. Впрочем, катились мы как раз в сторону Руны, так что меня всё устраивало. Крюковолк был «пожёстче», чем Ночь, но так же неубиваем. С каждым движением я отрывал от него куски плоти, наполненной стальными включениями, но не похоже было, что это как-то его беспокоило.

Подгадав момент, я опять увеличился в размерах, отбросил уже относительно мелкого противника и прыгнул в сторону Руны. Та летала на высоте метров в пять, но у меня рост сейчас был четыре метра. Так что уклониться у неё не было никакой возможности. Она попыталась ударить меня двумя камнями, оторванными от её «транспорта», но я смёл их взмахом руки. Далее последовала попытка отгородиться от меня целым потоком гравия, но в этот момент один из репликаторов, засевших в соседних зданиях, выстрелил из винтовки, прострелив Руне печень. Или правильнее было бы сказать «отстрелив», потому что после попадания в её теле образовалась дыра диаметром в полметра.

Этого демон вынести не смог, все левитируемые им предметы начали падать, и я воспользовался этой слабостью, чтобы схватить тело Руны рукой. А дальше… дальше мои инстинкты сработали сами по себе, и в то время как мои духовные тентакли пожирали душу, пасть начала разрывать тело на часть и глотать «нежное девичье мясо».

— «А она ничего так на вкус». — Пронеслась у меня мысль в голове. Вот только судя по показаниям нейросети, эта мысль принадлежала не мне, а осколку.

Выплюнув обугленные огрызки, я повернулся в сторону трёх оставшихся противников, двое из которых как раз неслись на меня во весь опор. Какой там может быть вкус у человеческого тела, если всё попадающее мне в рот мясо тут же обугливается и сгорает? Впрочем, подобная «жертва» оказала положительное влияние на осколок, и тот ощутимо усилился, увеличивая прочность моего тела и силу.

Налетевшую на меня Ночь я схватил двумя руками, и вгрызся в неё пастью, одновременно пытаясь добраться до души. Как ни странно, это дало некоторый эффект. Душу я не достал, но маска резко отпрыгнула прочь, выворачиваясь из моей схватки. Возможно, это было что-то психологическое. Сложно оставаться спокойным, когда кто-то хочет тебя сожрать. Кроме того, пасть вовсе не была моим уязвимым местом. Наоборот, она была «вооружена» четырьмя рядами зубов в каждой челюсти и самым горячим пламенем, что я мог создавать.

Крюковолк тоже отступил, а спустя секунду я почувствовал, как исказилось пространство неподалёку, и через некоторое подобие портала прошла пятёрка масок. Это была группа Трещины, а столь экстравагантный способ перемещения являлся работой Лабиринт. А ещё через секунду репликаторы передали мне образ Штормтигра, несущего по воздуху всю свою команду и себя за одно.

— Явились. — Осклабился я, осматривая тринадцать злодеев, стоящих передо мной. — Ну хоть не придётся бегать за вами всеми.

Не тратя больше времени, я бросился вперёд. Кайзер явно собирался что-то сказать, но у меня не было настроения выслушивать его истеричные вопли. Первой я решил прикончить Лабиринт, потому что её способность манипулировать пространством и создавать «карманные реальности» была слишком непредсказуемой.

Вокруг меня тут же начали расти каменные стены, Ночь и Крюковолк бросились наперерез, Кайзер попытался проткнуть меня своими шипами, а Саламандра наивно решила сжечь. Наибольших успехов добилась Чистота, от слепящих лучей которой я почувствовал лёгкую щекотку. Фенья и Менья ещё только росли, готовясь вступить в битву, Штормтигр, Алебастр и Виктор отошли назад, высматривая возможность для атаки, а прямо передо мной встали Криг и Трещина, готовые отразить любой мой удар.

Стены лабиринта начали искажать реальность вокруг, пытаясь запутать и остановить меня, но в этот момент опять вмешались репликаторы. Сила Лабиринт влияла на сознание окружающих. Или другими словами, она действовала только на тех, кто обладал сознанием. А поскольку репликаторы его не имели, то для них всех этих стен просто не существовало. Так что очередной выстрел из винтовки в печень завершился попаданием.

Все иллюзии тут же исчезли. Там, где моё продвижение раньше прикрывала стена, оказалась «брешь» в построении противника, в которую я и кинулся. Обогнув Крига и Трещину, я походя схватил подвернувшуюся под руку Саламандру и одним прыжком оказался рядом с умирающей Лабиринт. Кайзер заревел и попытался закрыть её рядом стальных шипов, но лёгкий взмах рукой разбил их как стекло. Схватив умирающую маску, я тут же закинул её себе в пасть и начал пережёвывать, за одно поглощая душу.

В левой руке у меня был зажата Саламандра, отчаянно поливающая меня огнём и верещащая с громкостью взлетающего самолёта, а правой рукой мне пришлось отбиваться от нападок Крюковолка и Ночи, одновременно следя за тем, чтобы Трещина не подошла ко мне слишком близко. Её способностью было разрушение любой материи, и я был на сто процентов уверен, что она смогла преодолеть Эффект Мантона и сможет понаделать во мне дыр одним касанием.

Выплюнув безжизненные объедки Лабиринт, я закинул в пасть обезумевшую от страха Саламандру. Неожиданно, я почувствовал отклик от своего осколка. Пока моя душа жрала душу демона, а тело пожирало тело маски, мой осколок решил сожрать своего сородича. Я внимательно наблюдал за этим процессом, на автомате отбиваясь от наседающих на меня противников. Наконец, перекус закончился, и я понял, что моя способность управлять огнём усилилась.

До этого управление огнём было для меня не более чем «визуальным спецэффектом», потому что основной силой осколка была способность превращаться в неуязвимого монстра. Сейчас же моя способность управлять пламенем вышла на другой уровень. Я тут же направил всю свою волю на подчинение нового аспекта, вкладывая в сознание осколка все свои представления о том, что есть огонь, и как им правильно пользоваться.

Следующие пару десятков секунд я вертелся юлой, уклоняясь от атак насевших на меня масок. Фенья и Менья, Крюковолк и Ночь били меня врукопашную, Кайзер, Чистота, Штормтигр и Криг обстреливали с расстояния, Трещина пыталась ударить хоть разок, но я всё время убегал от неё или отгонял её бросками камней. А Виктор и Алебастр нервно курили в сторонке, пытаясь придумать, что как же они могут помочь другим.

Со стороны могло показаться, что вся эта толпа загнала меня как зверя и теперь избивает. От постоянных ударов с меня клочьями слезала чешуя, а бронированные пластины разлетались на куски. Но на самом деле всё это была бутафория. Моя настоящая броня была скрыта под толстым слоем кожи, и маски ни разу даже не смогли добраться до неё, потому что кожный покров тоже был чрезвычайно прочным. Единственными относительно уязвимыми частями тела у меня были глаза, вот только я прекрасно мог обходиться и без них, так что даже не пытался защищать их.

Наконец, когда моя адаптация к использованию сил Саламандры закончилась, я взорвался огнём. Волна невыносимого жара отбросила нападавших. Фенья и Менья начали кататься по земле, в то время как обгоревшая кожа на их лицах слезала, обнажая обуглившиеся кости. Про сохранность глаз речи даже не шло, так что этих двоих уже можно было считать выбывшими.

Я направил поток сияющего огня на Чистоту, которая доставляла мне больше всего проблем. Хотя она вроде как могла стрелять «лучами света», настоящий огонь, раскалённый до температуры в десятки тысяч градусов, она пережить не сумела. Чистота пыталась уклониться, но моя скорость реакции была на том же уровне, что и у неё, но при этом я мог направлять огонь широким конусом, и увернуться от него было практически невозможно. Когда обугленное тело Чистоты начало падать с неба, я попробовал достать его, но Кайзер был быстрее. Он окружил ещё живую маску своими стальными лезвиями, отчаянно сопротивляясь моему передвижению.