Его сладкая месть

Его слова все еще звучали в моем сознании. Хотя после нашей затяжной сексуальной схватки, растянувшейся на весь с день, я уже не была уверена, что это не плод моего воображения. Говорил ли он действительно эти слова?

В комфортной темнице время теряло свое предназначение. Я не понимала, ночь еще или уже утро. Только появление моего тюремщика служило мне ориентиром. Открывала глаза — казалось, прошло много времени, но цепи все так же держали мои руки и ноги, Как будто мне было, куда бежать!

После секса болело не только все тело, но и те мышцы, о существовании которых я не знала. Крейн не собирался меня пытать с помощью арсенала игрушек, которые в ассортименте украшали подобную комнату Юльки. Он выбрал куда более изощренное оружие, чтобы истощить сою волю.

Мысли о том, что же он сделает, чтобы я прокричала свое заветное слово, быстро отступили на второй план. Каскады оргазмов истощили до предела, но все равно я не могла не смаковать то, что происходило между нами — и тело крыло приливами жара, словно мне было мало нашей затяжной оргии. Несколько раз возбуждение достигало таких пределов, что я едва не плакала от бессилия и невозможности прикоснуться к себе. Только сейчас мне стала понятна природа цепей, и это был совсем не метод не дать мне сбежать.

Потом я все-таки уснула. Усталость взяла свое. Даже видела обрывки снов, где мне удалось выбраться из его загородного дома. Но убегать я почему-то не хотела. Нарезала круги в опасной близости, чувствуя тень охотника за спиной, и в этой неспешной погоне было что-то от наслаждения.

— Ты долго спишь, — ворвался в мои захватывающие сны голос Крейна.

Полагая, что все еще сплю, а сон продолжается, я открыла глаза. Размытая пелена медленно растаяла.

Он сидел в кресле и наблюдал за мной. Внешне — красавец с рекламы дорогих часов или парфюма. Светлая рубашка облегает внушительные бицепсы и пресс серфингиста, Волосы уложены в модельную прическу. После сна сознание еще чистое и незамутнённое. Вот оно и выдало мне желание оказаться в его объятиях забыв обо всем, не замечая боли в теле и… свободы от цепей.

А вслед за этим мне захотелось подойти, вырвать из его длинных пальцев чашку с кофе и от души плеснуть в лицо. Потому что я после сна вовсе не выглядела, как Жизель Бюндхен в рекламе. Потянулась к волосам, приглаживая прическу.

А Крейн, дьявол во плоти, прочитал мои мысли.

— Все, что тебе необходимо из косметики, найдешь в ванной. Я знаю твои предпочтения.

Вот так доброе утро.

— Ты был у меня дома?!

— Тебя это удивлять не должно. Ты привезла ключ с собой. Кстати, возможно, будет интересно, но твой любовник никак не уймется даже после своего отъезда. Прислал букет цветов. Я поставил в вазу. Возможно, ты еще застанешь их цветущими.

— Кто из них прислал розы, не уточнишь? — разозлившись то ли на Валеру, который раздраконил моего палача, то ли на бесцеремонность Крейна, от души уколола я, поднимаясь.

— Я не услышал от тебя пожелания доброго утра, Марина. Хотя давно уже полдень.

— Добрый день, хозяин, простите свою дерзкую рабыню, которая хотела взять с вас пример, но вы его не подали! — чтобы не послать Алекса на три веселых буквы, выдала я. Тело затекло. Поежившись под взглядом Крейна от ощущения собственной наготы, я приняла упор лежа для выполнения планки.

Он смотрел на меня с легким прищуром. А я намеренно задержалась в этом положении подольше, затем с внутренним садистким удовольствием выгнула спину под его взглядом.

— Ты изменилась.

— У меня был превосходный учитель.

— Был — неправильное определение. Он у тебя есть и поверь мне, будет еще долго. До тех пор, пока ты не усвоишь новые правила.

— Что, ты встал утром и решил аннулировать нашу вчерашнюю сделку? — между ног саднило от каждого движения. Я неосознанно поморщилась. Взгляд Алекса потемнел.

— Что, прямо так больно? — в его улыбке появилось что-то зловещее. — Ты оказалась слабее, чем я предполагал. А я даже ни разу не взял тебя так, как полагается иметь рабыню. Без анала и двойного проникновения.

Я замерла в позе кошки, не желая верить тому, что только что услышала. Он что, серьезно? И надо же было мне в этот момент посмотреть в его лицо. Прямо в голубые глаза, налившиеся темнотой.

— И что тебе помешало? — мой голос дрогнул. Я была совсем не в восторге от открывающихся перспектив. Так он решил выбить из меня стоп-слово? Если да, все не так радужно, как я себе нарисовала…

Алекс отставил чашку в сторону и наклонился ко мне, глядя так, что по телу прошёл холодный озноб.

— Успокоилась, я не буду разбираться с твоими истериками! — видимо, все это отразилось на моем лице. — Ты же не думала, что мне достаточно за руку тебя подержать, а, Марина? Или ты думала именно так?..

Не передать словами, чего мне стоило вернуться в прежнее положение, выпрямиться во весь рост и вскинуть подбородок. Хотя появилось унизительное желание опустить глаза в пол в надежде, что Крейн передумает.

Совсем не то рисовала я в своем воображении, когда ехала на собственное жертвоприношение. И если мне казалось, что боль от ударов я выдержу, перспектива быть изнасилованной некогда любимым мужчиной подобным образом что-то надломила у меня внутри.

— Я взрослая девочка, Алекс.

Смотреть ему в глаза я больше не могла. Уставилась в стену, надеясь, что выгляжу не испуганной, а гордой и несгибаемой. Ожидала, что сейчас Крейн смягчится, скажет, что мне не стоит переживать раньше времени и даст поблажку в обмен на послушание.

Я плохо знала монстра, который поглотил моего прежнего Алекса.

Он медленно встал с кресла. Я вздрогнула от звука шагов, показавшихся зловещими. Мой палач неторопливо обошел меня со спины, коснулся ладонью шеи, отбросив непослушную копну на правое плечо. Когда оказался напротив меня и наши глаза вопреки моей воли встретились, у меня подкосились колени.

В этот раз его фирменная хватка подбородка пальцами была иной. Грубее. Настойчивее. Он направил мое лицо так, чтобы я не могла избежать взгляда.

— Что ж, Марина. Сейчас посмотрим, насколько ты взрослая девочка. На пол, на колени!

В его голосе не было ничего хорошего, как и в потемневших глазах с оттенком арктического холода. Я сглотнула, борясь с головокружением.

— Живо! — скулы болезненно запульсировали от нажима его пальцев. — Если не хочешь провести следующие сутки прикованная в этой позе!

Я начала медленно опускаться. Ладони коснулись теплого пола, вслед за ними — колени. Крейн решительно рванул в сторону ремень, расстегивая пряжку и ширинку.

Мимолетное облегчение оттого, что меня сейчас не будут драть в болезненно истертую киску и анус, быстро сменилось чувством унижения и бессилия. Алекс намотал мои волосы на кулак, приспустил брюки, под которыми больше ничего не оказалось, и шлепнул меня эрегированным членом по губам.

— Чтобы ты не думала, что я пригласил тебя на курорт, надо преподать тебе один из первых уроков. Открой рот!

Деваться мне было некуда. Я заметила выступающие стальные петли по бокам. Если он выполнит свою угрозу и прикует меня цепями в таком положении, я не выдержу и часа на жестком полу. Тешить самолюбие Крейна своими униженными мольбами освободить не хотелось. Я покорно разомкнула губы, задев багровую головку.

— Где твой язык? — прозвучал сверху жестокий вопрос. — Давай, языком по члену, вверх-вниз. И про яички не забудь.

Выход у меня был только один — уровнять положение ценой своего умения и искусства. Хотя умелицей в оральном сексе я не была от слова совсем. Моя эгоистичная натура в последнее время предпочитала брать, а не отдавать. Но в этой ситуации только от меня зависело, позволю ли я себя унизить или попробую одержать верх.

Я сделала то, что Алекс от меня потребовал. Прихлопнула языком по центру головки, обвела легким нажимом крайнюю плоть, задержавшись на самой чувствительной точке, затем усилила давление, облизав по кругу. Повторила рисунок вздутых вен до самого основания, подразнив кончиком гладкие тестикулы, вернувшись обратно.