Тайный брак

«Так. Теперь я знаю, где какая сторона света и куда мне следует повернуть, ― проговорил вслух и опустился на землю. ― Но, похоже, мне снова нужен отдых. Всего половину хвали. Это ведь не так много… я только полежу. Даже глаза закрывать не стану!» 

Вопреки словам, веки смежились, как только он улегся на спину и позволил дрожащему от усталости телу расслабиться. Эйлерт впал в дрему ― поверхностную, неспокойную. А когда очнулся ― солнце стояло в зените и пригревало почти по-летнему. Эйлерт недовольно скривился: он проспал добрую четверть дня! Непозволительная потеря времени, когда у него каждая хваля на счету… Но сил, как ни странно, прибавилось. 

Благословляя и свежий ветерок, и ласковое солнце, сын Дома Ночи снова пустился в путь, поднимаясь по склону и одновременно забирая все больше на восток. Через пару хвалей добрался до места, где вышел к Гнездовью его отряд. Он понял это по обглоданным лошадиным скелетам, по разбросанным остаткам переметных сумок, в которых не осталось ни крошки съестного. 

Зато Эйлерту удалось отыскать сразу четыре фляги с водой и травяными отварами. Это был настоящий подарок! Голод не так донимал мага, как жажда, которая с каждой хвалей становилась все более мучительной, почти невыносимой. Трясущимися пальцами Эйлерт скрутил пробку с горлышка. Сделал крохотный пробный глоток. Убедился, что напиток не прокис, не испортился, и принялся пить ― жадно, почти взахлеб. 

Только когда фляга наполовину опустела, а сжавшийся в комок желудок дал сигнал, что в него не поместится больше ни капли, Эйлерт сумел остановиться. Закупорил флягу. Вытер губы краем шейного платка, выпавшего из одной из сумок и чудом уцелевшего. Платок оказался чище, чем одежда и чем даже руки Эйлерта.

Кроме фляг с питьем и платка, здесь же нашлись две скатки ― теплые, с подбоем армейские плащи, свернутые валиками и перетянутые ремнями. Их сын Ночи решил взять с собой, как и фляги. Дорога впереди предстояла неблизкая. Наверняка придется заночевать под открытым небом. Вот тогда-то плащи ему и пригодятся. Наконец, все было собрано. Эйлерт повесил на одно плечо фляги, которые связал остатками упряжи. На другое ― скатки, и побрел по склону вниз. Прочь от Гнездовья, навстречу людям и жизни.

***

До холма с пещерой, в которой отряд думал оставить лошадей по дороге в Гнездовье, он добрался только к вечеру следующего дня. Пошатываясь, будто хмельной, едва волоча ноги, пошел к пещере, из которой виднелся ровный теплый свет большого костра. «Где костер, там и люди! ― подумал про себя. ― Помощь близко!» Сделал еще пару шагов, и тут услышал грозный басовитый окрик.

― Эй, ты кто таков? А ну, стоять! 

Эйлерт так обрадовался звукам человеческого голоса, а в ушах у него так гудело от голода и слабости, что смысла слов он не разобрал и остановиться не догадался. Только чуть выпрямился да попытался растянуть пересохшие губы в приветственной улыбке. 

― Добрр... ррр… ― в пересохшем горле запершило, хрип перешел в надсадный кашель. 

― Бей его! Слышь, как рычит! Точно, монстр зародился из магов полегших! ― раздался второй голос ― снова мужской, но совсем молодой, почти мальчишеский и очень испуганный. 

― Королевский маг я! ― попытался произнести Эйлерт, но голос снова сорвался на хрип, а в следующий миг в потерявшего силу мага полетело огненное заклятие...

Чтобы почувствовать магическую угрозу, зрение не понадобилось. Сын Ночи ощутил летящее в него заклятие так же просто, как ощущал любые магические потоки. Увернуться он не успевал. Защищаться было нечем. Почти как тогда, в Гнездовье.

Эйлерт невольно взмахнул левой рукой, на которой по-прежнему сияла первозданной белизной подаренная Анналейсой наручь. Заклятие, словно плевок, шлепнулось о гладкую поверхность, намоталось на доспех. И в тот же момент Эйлерт вдруг понял, что видит структуру заклятия и знает, как его ослабить и даже уничтожить! 

Раньше, чем успело вспыхнуть пламя, он шепнул всего одно слово, и магия Дня подчинилась ему! Сила, вложенная в плетение, вытекла из ловушки и вернулась обратно к Столпу. Само плетение рассыпалось. 

― Ты что… Ты как?! ― пискнул парень помладше.

― Прекратить! ― одновременно рявкнул Эйлерт. В этот раз голос не подвел, и в нем прозвучали жесткие командные нотки. Не помогло.

― А вот я тя водой! ― отчаянно, с надрывом пригрозил все тот же молодой маг и направил в грудь Эйлерту тонкую струю. На большее, видимо, не хватало сил. 

― Вода ― это хорошо. Это кстати! ― Эйлерт с удивлением обнаружил, что и это заклятие может перехватить и изменить по собственному желанию. 

А желание помыться или хотя бы ополоснуться донимало его с того самого момента, как он пришел в себя. Столп Заката послушно отозвался на призыв Эйлерта, влил свою силу в перехваченное заклятие. Вместо слабого ручейка на сына Ночи обрушился целый ливень! 

Эйлерт хрипло засмеялся, подставляя благословенной влаге стянутое маской грязи лицо, оттирая его заскорузлыми ладонями. Не важно, что дождь холодный! Главное ― смыть с себя липкие зловонные следы Гнездовья! 

― Ты гляди! И вода его не берет! ― голос молодого закатника сорвался на писклявый фальцет.

― Маг это, не монстр! ― бас сына Дня даже не дрогнул. ― Только странный какой-то, неправильный. Не должен никто кроме короля разными стихиями править! Если только амулеты есть у него специальные. 

Эйлерт где стоял, там и сел. Прямо в натекшую под ноги лужу. Он-то знал, что амулетов у него нет. Не может же подаренная синеглазкой наручь работать как артефакт, преобразующий магию? Откуда бы простолюдинке без магического Дара сделать то, чего не сумели сотворить лучшие умы королевства?!

Но второе предположение ― о том, что он, Эйлерт, как и король, внезапно получил доступ к силе всех Столпов, казалось еще более невероятным!

…О короле и его способностях даже среди магов ходили только слухи и домыслы. Истинной сути его способностей никто не мог понять. Кто-то говорил, что его величество ― маг-универсал. Кто-то предполагал, что на него работает тайный орден, снабжающий правителя сильнейшими амулетами, которые позволяют пользоваться магией всех Столпов. 

Третьи ― самые малочисленные ― шепотом передавали сплетни, что у короля нет собственной силы, но зато он может воздействовать на чужую. Потому-то ни одно заклятие не способно причинить его величеству вреда. Сам король никому ничего не объяснял. Только правил твердой рукой и отменял порой своей волей решения Совета, вызывая возмущение и недовольство аристократии…

― Эй, как там тебя? Ты там уснул, в луже-то? Иди уже к костру, обсушись, погрейся.  ― Потерявшегося в своих мыслях Эйлерта подхватили сильные руки, поставили прямо, подтолкнули ко входу в пещеру. ― Где ж ты так обгорел? Даже волос на голове не осталось ― одни шрамы!

Волос?.. Эйлерт с трудом вернулся в действительность, провел рукой по непокрытой голове, с которой магический ливень смыл налипшую грязь. Ощутил под ладонью лысую неровную поверхность… 

― В Гнездовье, ― ответил на вопрос мага Дня, который так и шагал рядом, обнимая чуть выше талии и поддерживая. 

― Так ты из отряда маг-майора Лейка?! Но все, кто выжил, пришли в Шарсол дорогой Ночи!

― А кто, по-твоему, ее открыл? ― Эйлерт скривился, ощупывая теперь уже лицо и находя на нем все новые и новые шрамы ― грубые, бугристые. 

― Маг Ночи, вестимо. Прости, но в тебе я силы Дома Ночи не чую. Вообще никакой не чую. Ты будто пустой. Не видел бы своими глазами, как мое заклятие перехватил, потом ― второе, закатное, ― решил бы, что никакой ты не маг.

Эйлерт устало повел плечами. Он и сам не знал теперь, маг он, не маг, или что-то третье… Тело просило тепла, еды и отдыха. В сердце болезненной занозой воткнулась мысль: а узнает ли его жена, если она еще жива? Захочет ли принять ― лысого, изуродованного драконьим пламенем, лишенного силы?

Обычные ожоги маги-целители залечивали легко и быстро, особенно когда раны еще не закрылись. Другое дело ― следы, оставленные едким магическим огнем, которым плевались крылатые твари. Эти рубцы тоже можно совсем свести или хотя бы уменьшить, но на это уходили месяцы, а порой и годы, а лечение было болезненным и совсем не дешевым.