Страница 1 из 11
Глава 1
Диана
- Диана! Придите в себя!
Я распахнула глаза, когда крик выбил уже весь воздух из легких. Мне разрешили проснуться. Выйти из транса.
Юлия Вебер сжала губы в тонкую линию и тяжело вздохнула. По ее виду я поняла, что все плохо.
- Вам не помогает даже гипноз. Я бессильна, Диана.
Женщина развела руками и поднялась с кушетки, на которой я лежала. Ей, как специалисту, было невыносимо принять свое поражение.
- Пожалуйста, не бросайте меня. Я вам плачу, - напомнила я.
- В том и дело, Диана. Я больше не могу брать с вас деньги и не видеть результата.
- Мне уже лучше, - я сжала кончик платья в руке, - я стала надевать юбки.
- Я не стилист, Диана, я - психотерапевт. Причем лучший в своем деле и в этой стране. Меня интересует то, что внутри, а внутри у тебя... – Вебер резко замолчала.
Я безучастно оглядела белоснежный кабинет. Здесь только кушетка и рабочий стол моего врача. В портфолио известного доктора Вебер сотни излеченных душ, но моей души там, похоже, не прибавится.
- Сны снятся мне все реже. И я научилась убегать от него. Почти не кричу.
- Такой мизерный результат за три года, - женщина покачала головой, - остается лишь одно, Диана. Я не советую, я настаиваю!
Я вскочила с кушетки. Лишь при одной мысли о встрече с ним меня бросало в пот.
- Вы сошли с ума, - горячо бросила я.
- Чего мне только не говорили, но в конце своей работы я слышала лишь благодарности, - надменно ответила женщина, - если он приходит к вам во снах, вероятно, между вами осталась недоговоренность.
- Еще какая недоговоренность! – гневно выпалила я, - я валялась в его ногах и рыдала от боли! Физической и моральной! Он уничтожил меня, растоптал, убил! Его ботинки были начищены до блеска, а мои ступни были босыми!
- Успокойтесь, Диана.
Я не плакала – давно разучилась. И не кричала. Разве что внутри сердце обливалось кровью, оно единственное не атрофировалось и все еще работало.
- Я на коврике спала. На входном.
- Я понимаю, Диана.
- Его отец преследовал нас долгие годы.
- Я понимаю…
- Ни черта вы не понимаете! – вспыхнула я, - он перешагнул через меня на своих ботинках. Они так блестели!.. вы ничего не понимаете.
Я обессиленно опустилась на кушетку. Сколько еще ты будешь преследовать меня, Эмин? Скажи, умоляю.
Вебер сняла очки и потерла переносицу.
Я знала: во всем Калининграде не сыскать профессионала лучше. Это я сложный пациент. Я взяла свои вещи и оделась – больше ничего не оставалось.
- Простите. Вероятно, я безнадежна.
Круто развернувшись, я положила на стол Вебер круглую сумму. Женщина отвернулась, я услышала ее тяжелое дыхание.
- До свидания, Юлия.
Я схватилась за ручку, собираясь навсегда покинуть кабинет, в который неизменно приходила вот уже три года.
- Диана, - окликнула Вебер, - когда станет хуже, приходи. Я окажу экстренную помощь.
На улице стоял август. Первое.
Теплый воздух чуть приглушил болезненные воспоминания. В конце концов, прошло больше четырех лет. Он уже не такой, я совсем другая.
Нам не пересечься больше.
Я сделала глубокий вдох: свобода пахнет вкусно, но вкупе с моим прошлым она отдает горечью. Я все положила ради этой свободы: свою невинность, свое сердце, я ее выстрадала. И я пережила много смертей и его ревность - а последнее многого стоило.
На часах не было даже девяти утра, до работы еще оставалось время. Натянув улыбку, я направилась в сторону дома - забегу буквально на пятнадцать минут.
- Мам, я дома, - крикнула я, шагнув на порог.
Мама не ответила, тем самым заставляя меня понервничать. На втором этаже послышался детский плачь - мама редко справлялась с Эльманом.
В мыслях творился полный хаос: что случилось? Когда я уходила к доктору Вебер, сын крепко спал.
- Я тут решила перед работой заскочить. Мам? У вас все хорошо?
Я с тревогой приблизилась к детской. Все-таки я солгала Эмину, когда сказала ему, что в моей жизни больше не будет мужчин.
Один все-таки появился. Ему три с половиной года и у него серые глаза.
Твои глаза, Эмин.
И я сделаю все возможное, чтобы ты никогда не узнал о моей маленькой тайне по имени Эльман.
Глава 2
- Я тут решила перед работой заскочить. Мам? У вас все хорошо?
За дверью в детской раздались торопливые шаги.
Не успела я улыбнуться, как в проеме спальни появилось тревожное лицо мамы.
- Скорее проходи, Диана! Не могу я его успокоить, все плачет и плачет! Разрывается он без тебя!
- Что значит без меня? – нахмурилась я, - может, его что-то беспокоит?
- Ой, я как-то не подумала.
Мама заторможенно посмотрела на Эльмана и отступила, снимая с себя ответственность. Эльман стоял посередине комнаты. Я опустилась перед сыном на корточки и ласково потрепала его по макушке, взъерошивая темные волосы.
- Мой мальчик, я вернулась. У тебя что-то болит, да?
- Животик. И душа.
Я с недоумением посмотрела на сына. Эльман еще плохо выговаривал букву «р», зато знал много слов, порой даже не понимая их значение.
- Ты точно хотел сказать это слово? – уточнила я.
- Да. У меня болит душа, когда ты не рядом, мамочка.
Я тихо выдохнула и улыбнулась.
- Малыш, давай сейчас я приготовлю для тебя теплый вкусный чай, а перед работой я полежу с тобой и поглажу животик? Сильно болит?
Эльман отрицательно покачал головой и широко улыбнулся, а я выпала из реальности.
Боже, мой мальчик, твоя улыбка сведет меня с ума.
Как же ты похож на своего папу… ты бы только знал.
Эмин улыбался редко, но каждую его улыбку я помнила. А спустя годы даже нарисовала портрет – где он улыбался, и сохранила его. Когда-нибудь я покажу сыну, как выглядит его отец. Не в телевизоре - холодного и жестокого, а на бумаге - улыбчивого и любящего.
Оказывается, я отлично рисовала, только после смерти папы я напрочь забыла об этом.
Зато в новой жизни этот навык сильно помог мне в поступлении. Еще год, и я получу диплом дизайнера.
Я повернулась к маме:
- Если Эльману не станет лучше, вызови врача, хорошо?
- Может, сегодня ты просто не пойдешь на работу? – нахмурилась Анна.
- Мама, это работа. Туда нельзя не пойти, - пояснила я, - я многим обязана директору, он взял меня без опыта.
- Я просто не понимаю: неужели тебе нужно работать, если он оставил тебе столько денег?
Я поднялась, притягивая к себе сына. Мама снова заводит старую песню, и ее тоже можно понять: она хочет обустроить свою личную жизнь.
- Уволься с работы, Диана. Ты ни дня в декрете не просидела, а тех денег хватит с лихвой. В конце концов, сколько крови он выпил – имеем право!
- Я не хочу брать его деньги. И давай не при ребенке, прошу, - попросила я.
Я уложила ничего не понимающего Эльмана в кровать. Она у него хоть и небольшая, но своя.
- Сынок, сейчас я заварю теплый чай и тебе принесу. А ты пока ложись на правый бок и подогни ножки к животику. Вот так, хорошо.
- А ты скоро вернешься? – нахмурился сын и почти требовательно заявил, - я жду тебя.
Мы с мамой спустились вниз.
- Ты помнишь, что у Эльмана аллергия на глютен? Вы точно не перепутали продукты, которые ему запрещены?
- Что ты такое говоришь, Диана? – нахмурилась мама, - все запрещенные продукты в нашем доме под строжайшим запретом. Бабушка давно готовит пирожки только из безглютеновой муки и других безопасных продуктов.
- Хорошо.
Я поставила чайник и еще раз заглянула к Эльману. К счастью, ему становилось лучше, поэтому тревога сразу ушла. Просто переел, такое с бабушкиными пирожками случается.
Я вернулась на кухню и выглянула в окошко. Четыре года назад мы с мамой бежали в Санкт-Петербург, но стоило нам сойти с поезда, как мама взяла меня за руку и увезла под Калининград.
Я сначала не поняла, зачем она привезла меня сюда.
Да, если бежать от безумно влюбленного в тебя мужчины, то бежать далеко, но почему именно под Калининград?