Страница 8 из 18
– Мы тут не останемся. – Хакатри повернулся к смертному принцу. – Мы возвращаемся в Асу'а – все. Наш отец будет сильно рассержен, и даже мать потеряет терпение, но мы еще можем исправить вред, который ты всем причинил своим своеволием.
– Своеволием? – Инелуки закрыл глаза, словно его терпение подверглось несправедливому испытанию. – Смертные пришли в Асу'а со сказками о смертельно опасном драконе, я отправился на него взглянуть собственными глазами, и вот мы стоим рядом с логовом дикого существа, о котором они говорят, и ты намерен повернуть назад? Какая польза будет от такого поведения этим людям?
Он махнул рукой в сторону Кормаха и его бородатых спутников.
– Какой урок они извлекут? Они подумают, что в Доме Ежегодного Танца нет отважных сердец!
– Мы пришли к вам не для того, чтобы нас чему-то учили, милорд, – сказал Кормах, который уже рассердился на Инелуки. – Мы попросили о помощи.
– Вот видишь? – вскричал Инелуки. – Тут требуется всего лишь немного храбрости, брат.
– То, что сейчас происходит, не имеет никакого отношения к храбрости, зато напрямую связано с волей Защитника и Са'онсеры, – ответил мой господин. – Ты покинул Асу'а до того, как наши родители приняли решение, точно ребенок, которому наскучили уроки, и он убежал во двор поиграть на солнце.
На мгновение мне показалось, что гнев возьмет над Инелуки верх.
Он с такой яростью смотрел на брата, что я подумал: еще мгновение, и он снова ускачет прочь. Затем его лицо снова изменилось: гнев либо отступил, либо Инелуки хорошо его спрятал.
– Твои доводы запоздали, брат, – проговорил он мягче. – Возможно, я действительно плохо подумал, но Сад знает, иногда я теряю терпение от излишней осторожности наших родителей. Но мы уже здесь! И по меньшей мере должны посмотреть на зверя, узнать его истинные размеры и природу, чтобы спланировать, как мы избавимся от чудовища.
Братья продолжали спорить, но отошли немного в сторону от остальных. Кормах и его смертные спутники наконец разожгли костер – гораздо больше того, который развели мы с зида'я накануне ночью, – и мы стали ждать, когда мой господин и Инелуки договорятся о том, что мы будем делать дальше.
Далеко за полночь Хакатри подошел к костру.
– Утром мы немного пройдем в долину, чтобы выяснить что возможно про Червя, который, по словам смертных, здесь живет, – тихо сказал он мне. – Я поеду на Ледяной Гриве на случай, если у нас возникнут неприятности.
Итак, младший брат моего господина выиграл спор, и меня это нисколько не удивило – Инелуки, как любил повторять его отец, обладал упрямством барсука, защищающего свою нору. Услышав, что завтра мы направимся в мрачную долину, я расстроился, потому что мне совсем не нравилось то, что я уже видел.
Большую часть ночи я приводил в порядок наконечник копья и меч моего господина, чтобы они были острыми, точно ледяной ветер.
Вход в ущелье произвел на меня неприятное впечатление, но еще сильнее угнетала сама долина. Лорд Инелуки и мой господин ехали впереди, мы с Йоу – сразу за ними, потом следовали лорды из охотничьего отряда Хакатри со своими оруженосцами, последними – принц Кормах и его люди. Нам не требовался проводник, поскольку долина оказалась узкой, а ее каменные стены – высокими. Вход был завален сломанными и упавшими на землю деревьями. Я заметил, что братья мимолетно переглянулись, но Инелуки не смог долго выдерживать суровый взгляд брата.
На дне долины пересекались несколько речушек и земля превратилась в болото, тут и там наружу торчали куски деревьев и камни, которые создавали дополнительные трудности и представляли серьезную опасность.
Возможно, из-за крутых склонов по бокам долины казалось, будто затянутое тучами небо висело прямо у нас над головами, закрывая третью сторону. У меня появилось ощущение, будто мы пленники, которых ведут на казнь.
Несмотря на воду, грязь и молодые ростки травы, долина выглядела на удивление безжизненной. Птицы, которых я не слышал накануне вечером, не появились и сегодня, а сверчки молчали. Единственными звуками, кроме тех, что издавали мы, были редкие крики ворон и шипение горных цикад, ни на что не обращавших внимания, кроме своей короткой жизни под солнцем.
Хотя солнце продолжало подниматься на затянутом тучами небе, я не чувствовал тепла.
Маленькие речушки на дне долины в некоторых местах сливались, превращаясь в грязные мутные пруды, из которых, точно руки утопающих, торчали ветки упавших деревьев. Крутые склоны покрывала густая растительность, и даже тихие звуки, что мы издавали, к нам не возвращались. Я чувствовал себя нарушителем, пробравшимся ночью в чужой дом в надежде совершить задуманное и сбежать, прежде чем хозяин проснется.
Неожиданно Инелуки поднял руку. Его брат, Йоу и я натянули поводья и стали молча ждать. Инелуки выставил палец, показывая на место на некотором расстоянии впереди, где по обеим сторонам тропы, шедшей по более высокой местности, росли две огромные ольхи.
Сначала я не смог ничего разглядеть – мне показалось, будто картина впереди была такой же, что и у нас за спиной, – но мой господин также увидел то, на что указал его брат – я понял это по выражению его лица, – соскочил на землю, и я взял из его рук поводья Ледяной Гривы.
Инелуки тоже спешился, передав Бронзу Йоу.
– Нам следовало взять с собой гончих, – прошептал он Хакатри.
– Мы не наши холодные родственники хикеда'я, – тихо ответил мой господин. – Мы не отправляем животных или рабов туда, куда боимся идти сами.
Я смотрел, как они вместе, низко пригнувшись, начали пробираться вперед. Ни тот ни другой не вытащили оружие, что меня озадачило, но когда я спрыгнул на землю, решив позаботиться, чтобы лошади моего господина не шумели, я наконец увидел то, что заметил Инелуки. Я думал, это очередной большой корень или упавшее бревно – на земляной тропе впереди лежало нечто темное, цилиндрической формы, – но неожиданно оно пошевелилось, и я сообразил, что вижу вовсе не корень, а хвост.
Хвост оказался довольно большим, и не вызывало сомнений, что он принадлежал дракону или необычайно огромной болотной змее, но с того места, где я стоял, он не выглядел даже близко таким громадным, как говорили смертные, и, хотя сердце отчаянно колотилось у меня в груди, я почувствовал облегчение. Не дожидаясь приказа моего господина, я отвязал от седла копье для охоты на кабанов, чтобы Хакатри смог им воспользоваться, и последовал за братьями, продолжая держать Гриву на поводу и оставив Морскую Пену на месте, но мой господин и Инелуки двигались быстрее. Они уже находились примерно в дюжине шагов от меня и медленно, но уверенно ползли в сторону длинного темного существа, лежавшего поперек тропы.
Я стоял, держа в одной руке поводья Ледяной Гривы, а в другой – тяжелое охотничье копье, и это мгновение, казалось, повисло в воздухе, объятое пламенем, точно горсть подожженной соломы. Черный хвост скользнул вперед и почти исчез из вида, мой господин и его брат находились совсем рядом с ним, пытаясь разглядеть дракона. Остальные члены отряда растянулись по тропе за нами. И тут между деревьями прозвучал громоподобный рев, и я услышал крик ужаса. Я повернулся и успел увидеть, как темная тень выскочила из склонившихся над тропой деревьев, и дракон сбил на землю одного из зида'я вместе с его заржавшей лошадью. Нападение произошло так стремительно, что я даже не могу его описать, и у меня ушло всего мгновение, чтобы сообразить, что всадника атаковал не просто огромный зверь, медведь или разъяренный кабан, но чудовищная голова на чудовищно длинной шее. Тело зверя пряталось среди упавших вдоль тропы деревьев.
Мой господин Хакатри и все остальные также повернулись, услышав жуткий крик. Ужасный трескучий звук становился громче по мере того, как змеиное тело дракона выползало на поднимавшуюся тропу у нас за спиной. Хвост показался мне не слишком большим, потому что мы видели только его кончик. Сам же дракон лежал в болоте с обломками деревьев, вытянувшись параллельно возвышенности, скрытый густым кустарником и деревьями. Мы прошли мимо его наблюдавшей за нами головы.