Страница 2 из 20
– Думаю, прекрасно справятся. А я тебе блинчиков сделала, иди, умывайся и будем завтракать, – деланно беззаботно пропела мама.
Сложив два и два, я спросила.
– Что, отец звонил? – без обиняков спросила я.
– Звонил, – не стала хитрить мама.
– И как он? Сильно зол?
– В бешенстве, – подтвердила мама, – Шевцова, разумеется, к нанайцам, а эту глупую девчонку в детскую комнату милиции. Или в пресс-службу, пусть, говорит, глазами на камеру хлопает.
Стоит ли говорить, что кличка в широких кругах у моего отца Нанаец.
Я вздохнула.
– Аленушка, ты хоть понимаешь, как мы испугались? Ты глупая, непокорная девчонка! Я скоро соглашусь с папой, что тебе место в пресс-службе, – выговаривала мне мама, прижимая меня к себе.
Я обнимала ее в ответ, стараясь успокоить.
– Мам, все было хорошо, ничего страшного.
– Конечно, ничего, абсолютно, всего-то перестрелка и взрыв!
Но мама быстро взяла себя в руки.
– Ладно, нотации тебе вечером отец прочтет. Иди в ванную, и я тебя жду за столом.
– Есть, – привычно произнесла я и скрылась в ванной.
Конечно, успокаивая мать, я преувеличивала свое спокойствие. Сейчас, оставшись, наконец, в одиночестве, намыливая руки, я с неудовольствием отметила, что они мелко дрожат. Дрожь быстро распространилась на все тело и меня забило в ознобе. Я быстренько забралась под струи горячей воды и бессильно села в ванну, подтянув ноги к подбородку. Что-то не сходилось во всей этой истории. Во-первых, только, когда все закончилось, я узнала, что операция была не только совместная со смежными подразделениями нашего родного ведомства, но и с ФСБ. Во-вторых, количество засланных казачков на вечеринку, едва ли не превышало количество остальных гостей.
Я поняла, что испытываю непонятное чувство жалости к Кожемятову. Его предали. Его предали бессчетное количество раз и поэтому он теперь лежит на холодной полке морга. А он верил всем этим людям, которые собрались на вечеринку по случаю его дня рождения, зная, что в финале именинник станет трупом. Знали, пожалуй, все, кроме Ирины. Так же, уже утром, я с удивлением узнала, что Ирина была не давней подругой Кожемятова, а тоже приставленной к нему приманкой. Надо будет покопаться в деле, хочу понять: ее-то на чем взяли.
Я облачилась в любимую розовую пижаму и тапки с единорогами и вышла к маме. Она не любила говорить о нашей работе. В детстве меня это удивляло, я не могла понять: почему маму не интересует такая интересная, полная приключений работа отца, а потом, когда сама начала работать, я поняла, что мама просто безумно боится за нас.
Она окинула меня взглядом и покачала головой:
– И эта девушка лезет под пули.
– Мама, я не лезу под пули.
– Конечно, это пули гоняются за тобой.
Мы провели очень милый день, смотря глупые сентиментальные фильмы о любви и, наконец, пришел папа.
Его взгляд, устремленный на меня, не обещал ничего хорошего, но видно за день он успел успокоиться и не кинулся на меня с порога.
Как ни странно, он не затронул эту тему и за ужином. Я совсем уж было решила, что буря миновала, как папа сразил меня наповал, обратившись к маме:
– Вика, нам с коллегой нужно поговорить с глазу на глаз, – и кивком головы показал на меня.
Мама понимающе вышла, а папа встал, налил в два стакана виски, пододвинул один мне и стал, молча, сверлить меня взглядом.
Я была не слишком эмоциональна, в противном случае, моя челюсть бы уже грохнулась о стол от происходящего.
– Ну – с, капитан Винокурова, докладывайте, – предложил отец.
– С чего начать, товарищ генерал?
– Для начала я хотел бы знать, кому принадлежит эта гениальная идея привлечь тебя к проведению операции.
– Мне.
– И почему я в этом не сомневался, – покачал головой отец, – так, расскажи мне с того момента, как началась заварушка.
Чутье у моего отца как у охотничьей собаки, и я поняла, что меня не зря терзали противоречия, раз отец заинтересовался.
– Мордатый парень, который оказался, майором ФСБ, с криком «Ах ты, мент поганый!» засадил в морду своему визави, в другом конце зала поднялся приглашенный Кожемятова и с криком «Атас, мусора» перевернул стол и ринулся к выходу.
– Мужики нюхали? – спокойно перебил отец.
– Не заметила, – покачала я головой, – в общем, после этого, все и началось. Кстати, ОБЭПник начал драку в своем углу зала по заданию или добровольно? Достаточно не вовремя. Кто-то выстрелил первый, я не видела, кто это был, палить начали со всех сторон, я подумала, что самое благоразумное не палить контору в двух шагах от Ивана Кожемятова, а постараться укрыть от случайных пуль тех, кто рядом. Я перевернула стол и затащила туда Ирину, приказав лечь и не шевелиться, в этот момент, по другую сторону рухнул Кожемятов, его лицо было как раз рядом с головой Ирины, она начала визжать, я подняла голову, двое в костюмах гангстеров проходили с нашей стороны, совершенно не прячась, один посмотрел мне прямо в лицо, они не бежали, вообще не особо торопились, Я решила их задержать, потому что поняла, что это не оперативники, так как было оговорено, что Кожемятова снимет снайпер. Я вскочила на ноги, вытащила пистолет, но какой-то совершенно пьяный тип, решил, что девка с пистолетом шикарный спарринг партнер, поэтому я огрела его по скуле своим табельным оружием и потеряла время. Одного из этой парочки я, конечно, зацепила, но по касательной, в плечо. Это никак не поможет нам его найти.
Последнюю фразу я произнесла очень расстроено и не сразу заметила, как папа сардонически улыбается, слушая меня.
– Чего? – нерешительно улыбнулась я в ответ отцу.
– Когда ты была маленькой, ты так расстраивалась, если не удавалось стащить шоколадку из буфета, а сейчас она сидит расстраивается, что, видите ли, потеряла время, чтобы положить бугая с оружием. Ладно, продолжай.
– Потом я заметила, что у человека в нескольких метрах от меня в руках граната, поэтому я собрала женщин, которых успела дернуть за минуту и вывела из здания.
– Через окно, – закончил за меня отец.
– Первый этаж, – пожала я плечами.
Мы замолчали. Отец размышлял, постукивая пальцами по столу.
– Не сходится, – в конце концов, сказал он, совсем как я недавно, – для профессионалов они работали слишком топорно, поэтому заказ отпадает, среди приглашенных их не было, чтобы это было можно было принять за случайную жертву, и ни одно ведомство в них не опознает своих сотрудников.
– Подожди, что значит: не опознает? – дошел до меня смысл папиных слов, – составили фотороботы?
– Детка, – вздохнул отец, – там же повсюду были камеры.
А мне это и в голову не пришло. Все же видно нечего мне делать на своей работе.
Я помолчала.
– А почему ты решил со мной поговорить как с коллегой? – все же задала я вопрос, – ты же всегда считал, что мне нечего делать в органах?
– Я и сейчас так считаю, – кивнул отец, – но посмотрев записи, я не могу отказать тебе в профессионализме.
Глава 2
Когда я в понедельник вошла в наш кабинет, меня встретили аплодисментами.
Я непонимающе посмотрела на ребят.
– По поводу овации? – спросила я, устраиваясь за столом и включая компьютер.
– Покажи ей, – хохотнул Пашка Овсянников.
Дима Решетников подошел ко мне и подождал, пока загрузится старенький компьютер. Вставил флешку.
На видео со съемкой драки с давешней операции кто-то наложил музыку из «Mortal combat» и я со смесью неприязни и удивления смотрела как деваха, в которой я без труда опознала себя, любимую, выхватывает из-под пышной юбки пистолет, с размаху бьет жирдяя и, прицелившись, стреляет.
– Скажи шедевр! – восхищенно сказал Дима.
– Гадость редкостная. Убери это, пожалуйста.
– Чего, Аленка, не выспалась?
– Ребят, вам не кажется, что кто-то ловко водит нас за нос?
– Ты о Кожемятове?
– Да.
Пашка задумчиво покрутился на стуле и ответил: