Алена Винокурова

В ответ прозвучала тишина, мужчина удивленно обернулся и увидел ее прелестный зад и закрывающуюся за ней дверь машины. Таня ушла в метель в кожаном жакете и на умопомрачительной шпильке. Поскольку стояли они в пробке на мосту, догнать ее он никак не мог.

Неделю Таня не брала трубку, потом прислала смс, что у нее из-за него сильнейшая ангина, и она просто не может говорить. Рамазан примчался с половиной аптеки и шубой для Танечки.

Еще через пару лет Таня, выйдя утром на кухню Рамазана, обнаружила на ней гостей – земляков любимого. Она мило улыбнулась и представилась.

– Жена? – добродушно спросил взрослый мужчина Рамазана.

– Знакомая, – выдавил он.

Таня улыбнулась и вышла.

Через полчаса Рамазан увидел, что она обувается, он вышел проводить и сказать, что позвонит вечером.

Таня улыбнулась и прежде, чем он начал говорить, отвесила ему оглушительную пощечину. Она ушла, забрав все свои вещи, которые находились в его квартире.

В этот раз Рамазан не поехал за Таней, решив, что она в край обнаглела и надо выкинуть из головы эту вздорную девицу.

Он даже уехал в родной город, и даже попытался начать ухаживать за одной девушкой. Но, когда он в очередной раз назвал ее Таней, девушка попросила больше ее не беспокоить.

Они оба скучали, но каждый решил, что так будет лучше.

Спустя несколько месяцев, он случайно увидел Таню в ночном клубе, она была с подругами, он был с девушкой. Обычно Татьяна не вылезала с танцпола, а тут скромно сидела за столом и вертела в руках бокал с шампанским. С интервалом примерно в 10 минут к ней по очереди подходили практически все мужчины в клубе, Таня смотрела на них как на пустое место и не удостаивала ответом. Правда, один решил, что с ним так нельзя. Он грубо схватил Таню за волосы и рывком поднял со стула. Он же не знал, что отрывает от стула старшего лейтенанта полиции с соответствующей подготовкой. Поэтому только охнул, когда кулак девушки прилетел ему в солнечное сплетение. И уж тем более он не ожидал, что роняя стулья, на него несется разъяренный Рамазан, который комплекцией не многим уступал шкафу. Их двоих тогда выгнали из ночного клуба. Оказавшись на улице, они посмотрели друг на друга, и первый раз Таня сама сделала шаг ему навстречу. В прямом и переносном смыслах.

Правда теперь Таня объявила, что больше не появится в его квартире. Также она отказывалась ходить по гостиницам, ибо: «Я тебе не проститутка какая, а квартиру будешь своим шлюхам снимать!». Выдержав пару месяцев школьного режима отношений, когда Танины родители отбывали из дома, мужчина психанул, и купил ей квартиру.

– Ну, вот как ты так умеешь! – завистливо вздыхали подружки, – новенькую двушку купил, на тебя оформил, с ремонтом помогает! Слышишь, Тань, научи как?

– Может дело в том, что я ничего у него не прошу? – сурово отвечала та.

И все вроде бы было у них хорошо, да ладно, кроме главного: вопрос с будущим был не решен. Таня ни разу за все годы не спросила о статусе их отношений, но теперь именовала его «мой любовник». Рамазан тяжело вздыхал и не решался расставить все точки над i.

– Кто ж знал, что так получится, – сокрушенно покачала головой Татьяна.

А получилось вот как. Не вмешиваясь семь лет, мама Рамазана Римма Амировна, решила все-таки посмотреть, что ж там за Таня такая.

Римма Амировна была женщина властная, немного суровая. Обычно слегка нахмурившаяся. Она всей душой любила своих детей и желала им счастья. Правда такого счастья, как понимала его она сама. А русская жена в это понимание совсем не входила. Не то, чтобы она плохо относилась к русским, но справедливо считала, что дружить и брататься можно сколько угодно, а вот семью нужно строить со своими. Мышки с мышками. Кошечки с кошечками. Сначала она думала, что ее мальчик просто развлекается. Потом поговорила с сыном и взяла с него обещание не жениться на русской. Время шло, ее мальчику было давно за тридцать и ей хотелось внуков. А Рамазан все не женился. Женщина долго размышляла и решила, что счастье сына важнее. Не сказав ничего ему, она приехала в город и отправилась прямиком к гипотетической невестке.

Был выходной, Таня была дома. Открыв дверь, она удивленно замерла, узнав женщину, хоть они и не были знакомы лично.

– Вижу, узнала, войти-то можно? – высокомерно спросила Римма.

– Да- да, конечно, проходите, кофе? – засуетилась Таня.

Таня накрывала на стол, Римма разглядывала Таню. Девушка была одета в микроскопические шорты и тоненькую маечку на лямочках, под которой не было бюстгальтера.

Она поставила на стол кофе и собиралась сесть, когда будущая свекровь сурово заметила:

– Для начала пойди, оденься. У меня нет ни малейшего желания сидеть за столом с проституткой.

Черт его знает почему, но слово «проститутка», сказанное в ее адрес, действовало на Таню как красная тряпка на быка. Она приходила в ярость моментально и переставала себя контролировать. Вот и сейчас, Таня взяла обратно в руки чашку с только что сваренным кофе и швырнула ее в раковину.

– А ты и не будешь, – ответила она женщине, – пошла вон из моего дома!

Женщина онемела, поджала губы и встала.

– Сама проститутка! – рыкнула Таня и закрыла дверь перед носом у обалдевшей женщины.

Я выпучила глаза и посмотрела на подружку.

– То есть, ты выгнала мать Рамазана из дома?! Тань, ну ты даешь, – покачала я головой. Танька превзошла саму себя.

Мы замолчали. Добивать подругу осуждением я не хотела, девушка она была неглупая, хоть и взбалмошная, и что натворила, прекрасно понимала сама.

– С тех пор и не общались? – спросила я у нее.

Она кивнула.

– Я хотела позвонить, объяснить, но так и не собралась. Что тут объяснишь? Я бы не стала слушать.

Она вяло ковыряла пасту, я тоже решила заняться едой.

– А конкурс тебе зачем понадобился?

Таня пожала плечами и слабо улыбнулась.

– Так…Решила покуражиться напоследок.

– В смысле напоследок? Ты не помирать собралась, Джульетта?

– Нет, конечно, – она усмехнулась, – еще не родился тот…Хотя может как раз-таки и родится.

Я посмотрела на нее, глупо хлопая глазами.

– Тань, ты беременна?

Подруга безучастно кивнула.

– От Рамазана?

– Ну, а от кого еще? От Папы Римского?

– А он знает?

Она отрицательно покачала головой.

– И какой срок?

– 12 недель, – она полезла в сумку и достала снимок УЗИ, – представляешь, Ален? Это мой ребенок. Вот его ручки, вот его ножки. Или ее. Пока непонятно. Я буду мамой, представляешь? И все у нас будет хорошо с моим малышом. Мы будем самыми счастливыми, вот увидишь.

– Танюш, я очень, очень рада за тебя, – полезла я целоваться, а после спросила, – почему отцу не скажешь?

Она вопросительно подняла брови и ответила не сразу.

– Я Володю видела на днях, ну ты знаешь, дружбан его, – Танька выдохнула и рубанула, – Рамазан жениться через два месяца. Девочка какая-то молоденькая, националка, все в лучших традициях. Римма Амировна может быть довольна.

– Тань, ну ты уж прости меня, а, что ты сделала, чтобы она была довольна?

– А что я должна была сделать? Знаешь, я никогда не понимала попыток подражать недостижимому идеалу. Мы были вместе семь лет. Семь. Гребаных. Лет. Он видел, кто я и что я. Значит, такая была нужна. Я никогда не притворялась и не лгала. Значит, так нужнаоказалась.

– Прости, что напоминаю, но ты его мать выставила за дверь и даже не извинилась, на минуточку.

Таня скривилась.

– Я же не специально.

– Ну, это, безусловно, меняет дело. Оправдана.

Танька громко вздохнула.

– Родится, все равно узнает. Я не буду ему мешать. Раз за семь лет он так и не созрел жениться на мне, а на этой девице за два с половиной месяца решился, что я сделаю? Ничего. Счастья молодым.

Я пожала плечами.

– Он имеет право знать.

– Захочет знать – узнает.

Глава 2

– Чего нос повесила, дорогая? – спросил меня вечером Вадик.