Страница 10 из 18
P.S. Джеймс – Мигель, следом приложу сноску на танцы под луной.
Тема: Love of my life.
«Добрый день, мед. Как прошел вечер? Надеюсь, ты хорошо наслаждалась нежным ласковым сном. Время 12 часов. У меня перерыв в работе. Спасибо за ваше видео. Я так люблю это. Ты такая романтичная и симпатичная. Я все в тебе обожаю. Я пропустил так много, находясь вдали от тебя каждый свой день. Прошу прощения за то, что вчера я не говорил с Вами. Я был о загружен делами; Я наблюдал за установкой камер безопасности в лагере, а также присутствовал на совещании по вопросам безопасности здесь, в лагере. Это для вас мед …, в мире нет никого другого, кто бы заставлял меня чувствовать так, как вы. О любви благословенной, дарованной небесами, любви без конца:
Я заверяю вас, свою жизнь, свою любовь, все мое. Я хочу постоянно прикасаться к тебе, я хочу помочь тебе, чтобы успокоить себя, что я, наконец, важен для кого-то. Я хочу поцеловать эти нежные губы. Я хочу быть источником счастья для вас, чтобы успокоить себя, что я заслуживаю того счастья, которое вы даете мне каждый день. Я хочу посмотреть на твое прекрасное лицо, я хочу рассмеяться и поговорить с тобой. Я хочу почувствовать твою сильную теплоту вокруг меня. Я хочу спать с тобой, я хочу с тобой составлять наши планы на будущее, чтобы успокоить себя, что я поделюсь своей жизнью с самым важным человеком во всем мире. Я хочу, чтобы вы знали, что вы все мое – моя жизнь, моя любовь, все мое. Любовь без конца».
Пробегая глазами по строкам поэмы: «Любовь без конца она задумалась: То, есть любовь, у которой есть только начало?» – мысленно представляя смысл всего прочитанного. По пути из парка, сгущались сумерки, в то время, когда она шла по узкой тропинке, заметив переползающую неподалёку змею, которая быстро скрылась в кустах. Замедлив шаг у заброшенных «финских» домиков, Людмила погрузилась в раздумье: Странное дело, в такое время появление змей, куда как несвойственно холодному месяцу. По приходу домой, её всё сильнее клонило в сон но, вместе с тем из головы не уходила картинки увиденного, в продолжение вечера, продолжала думать про эту змею, как человеку, верившему в знаки извне, – «Странное дело, медянка не даёт мне покоя». Несколько огорчившись так и не находя тому объяснения, посмотрев на стрелки часов, снимаемые с запястья, она постепенно погружалась в сон, тотчас же решив отложить блуждание мыслей до завтра. Однако погрузившись в сон, она вновь увидела ту медную змейку, которая в сновидении проползала близенько у самых ног и тут обиняком, свернув в сторону, тотчас же скрылась в нападавшей куче из листьев магнолий.
Она проснулась, то ли от доносившихся в приоткрытую форточку звуков колоколов, столь обычных ко времени заутренней церковной службы, а за окнами комнаты тем временем открывалась картина осеннего дня: рядком вдоль дороги, до набережной вниз словно спускались вечнозелёные кипарисы, в раскидистых шапках платаны и алыча с зажелтевшей листвой. «Скоро похолодает», – предощущение сна, бередило сознанье, обрывок сюжета сна с предвестницей чего-то змеи, возник перед глазами в попытке, чего? А может…, предостеречь?
Надвигался сезон дождей, море с каждым днём остывало, этим утром Людмила проводила время в излюбленном месте в лагуне моря, плавая вдоль берега пляжа, всматриваясь в зеркальное отражение вод в нависающих облаках. В какой-то момент, ощутив беспокойство, попыталась предугадать эти тревоги: «ухватить смысл снов, пытаясь зацепиться за хвост, ускользающей гидры в глубины». Вглядываясь в буро-зелёное дно через толщу воды в силуэты подводных поросших водорослями камней, ощущая скрытый подвох в онлайн отношениях, пытаясь понять причины одолевшего беспокойства.
На берегу вытирая с бронзой загара влажное тело, вгляделась вдаль, впереди на перроне обозначилась фигура мужчины, видимо в ожидании электрички, что не замедлила появиться, сделав короткую остановку, прихватив пассажира, понеслась к многолюдному центру. Понемногу срывались капли дождя, постояв на галечной полосе, метрами ниже платформы, Людмила засобиралась обратно – «словно законсервировав миг в неизменной субстанции, один на один в своём одиночестве вдали от бурлящего где – то потока переменчивой жизни».
– Дзик,…дзик, – оформилось сообщение на электронную почту, внося в ближайшие планы ремарки…
Следующим день полили дожди. Как будто с ветром, принёсшим холодный циклон, известия в письмах от Джеймса, приносили охлаждения в разгорячённую душу, с новыми сообщениями; поступавшими в виде просьб: Связаться с английской фирмой, хранящей ценные грузы, объявившей о закрытии в ближайшие месяцы, с предложением быть доверенным лицом Джеймса – Мишеля, не имеющего возможности получить в настоящее время багаж.
В наступившем охлаждении она сидела и перечитывала сообщения, приходившие от Мишеля скорее напоминающие инструкции, в непрерывном потоке за окнами стучали капли дождя, с каждой минутой гасившие пыл любовной эйфории онлайн.
В первых инструкциях сообщались личные коды владельца, которые Людмила сообщила английской фирме, а вскоре события предстали совсем неожиданно: Доверенному лицу выставлялся счёт для оплаты безопасной доставки ценного груза.
«Джеймс – Мишель, – обратилась она, – пойми, я не имею возможности выкупать твои ценности, если бы фирма могла доставить твои грузы, чтобы ты мог оплатить посылки при получении, по твоему прилёту в Москву, следующее представляется мне единственным выходом.
Однако, вся дальнейшая переписка, сводилась к одним только просьбам, о выкупе багажа. Любым возможным способом, были и предложениями о рассрочке, которые становились не просьбами, а по сути, давлением».
Мне жаль, что ты не находишь возможности обратиться к вашему военному руководству, – отвечала она ему, со временем окончательно разозлившись. – Не может такого быть, что нет возможности выплаты сумм, в создавшейся ситуации с выкупом багажа, в любом случае, если связать твоё нахождение в военных частях за пределом страны, ты должен располагать правом распоряжаться собственными счетами в Америке, с возможностью доступа и управлением финансов дистанционно».
После последовавших незамедлительно просьб и упрёков Джеймс – Мигеля, она заметила и не свойственные предыдущей с ним переписке, грамматические ошибки в письмах от имени Джеймс – Мигеля, его обращениями, приводили к единственной мысли: «Кто пишет мне от лица Джеймса? Если содержать человека в плену, воздействуя пытками то, неудивительно, что возникнут и сильные головные боли, о которых он сообщал. А быть может, человек давно умер? Но, почему в такой ситуации, лицу, завладевшему тайными кодами, самому бы не получить тот самый багаж, разве имеются ограничения для действий с передоверием?»
Сидя на кухне и судорожно вдохнув воздух из приоткрытой оконной рамы, Людмила прочла: – Что ты решила, ты написала им о возможности оплатить доставку в рассрочку? – «опять очередное послание, не представляю – кому мне приходится отвечать, – глядя на монитор, Людмила ненадолго задумалась, – нет, не буду, хотя я уже получила ответ, что могу оплачивать доставку, этого ценного и охраняемого груза частями. Но, как его легализовать здесь в России? Предполагаю, что выкупив груз, незамедлительно стану мишенью, не успев сделать и пару шагов в сторону банка. Заманчиво стать мишенью», – пронеслось в её голове. Теперь обдумав всё окончательно, она написала: Не вижу смысла в дальнейшем общении – уважающий себя военный, никогда не будет обращаться с подобными просьбами к женщине о деньгах, а впрочем, как и любой достойный мужчина.
Все эти смешанные чувства, которые испытывает человек, когда исчезают недавние романтичные планы и с глаз слетает липкая радужная пелена обмана, она могла ощутить в полной мере, тем временем, наблюдая с высоты окон квартиры пятого этажа, за стёклами непогоду с потоком дождя и снующих на улице людей под зонтами. Теперь с минувшего в прошлое, с многокрасочного ожидания, словно смывало цвета. Что стали видеться какими-то мелкими, как люди, шагавшие в плащах под зонтами, зябнувшие и продолжающие идти, уменьшаясь в перспективе окна, будто бы, унося с собой под мышкой, в портфелях и сумках дальше и дальше от дома, от немноголюдного городка, ворохи писем какого-то Джеймс – Мигеля. Вместе с ними в потоке дождей все события растворялись за пеленой стекол отделявших от затуманенных улиц.