Страница 56 из 81
— Не хочется наседать на тебя, — под конец произнесла я. — Тебе доверено особо важное дело.
Рин нахмурился:
— Да. Я постоянно думаю о нем. Порой, когда не спится, представляю твою сестру и боюсь, что не успею, — досказал тихим тоном, а затем громче. — Испытай меня! Или сойду с ума от бездействия!
— Хорошо, — причин для отказа не было. — Отправляйся вместе с Рисом, он тоже с ума сходит, когда не знает, чем занять себя.
— Рис? — переспросил Алэрин, озадачился, вспоминая. — Не тот ли это ар-де-меец, который на каждом углу кричит, что готов служить тебе до смерти, хотя сам в этом сомневается?
— Он самый! Но главное, что я в нем не сомневаюсь! — ответила без заминки и поднялась, но раздумала быстро уходить и оставлять Рина.
— Что? — он вскинул бровь и заинтересовался.
— Ты не знаешь, что за шестилапого зверя показывает мне Дух? — выпалила я и приготовилась, что он пожмет плечами.
Алэрин сильнее озадачился, но помочь с ответом не смог, только сказал напоследок:
— Ты сказала верные слова о северянах, они будут услышаны и прочувствованы. И знаешь, почему?
— Почему? — эхом отозвалась я.
Он улыбнулся:
— Это все Риан, наш с Алэром прямой предок. Как ты помнишь, он был бардом, а кроме того излишне любопытным демоненком. Еще в детстве ему пришла в голову мысль, что нужно прочитать письмена, выбитые на мосту через Разлом. Ради этого он долго просиживал в библиотечной башне, изучая древний язык ир'шиони. И он был тем, кто верил легендам.
— Эту я не слышала, — пыталась что-то вспомнить, но тонкая паутинка воспоминаний и видений ускользала от меня.
Рин напомнил:
— Брат проклятого лорда Нордуэлла прочел последние слова в тот самый день, когда Мирель и Роан встретились на мосту и подписали соглашение о мире. И это было лишь началом пути Риана, бывшего барда и новоиспеченного лорда. Он не забыл, он прочитал все послание Хелиоса и оставил записи в своем дневнике. Жаль, что дневник его жена спрятала подальше от чужих глаз, дабы о фантазиях главного демона не узнали подданные.
— Фантазии, — я невольно хмыкнула. — Наши предки часто путали их с явью и наоборот обманывали себя.
— Зато их ошибки научили нас, — наши взгляды вновь встретились и сказали намного больше слов.
Мы понимали друг друга сильнее, чем могли представить. Это было важно и необходимо лишь для нас двоих. Мы грустили, ожидая одного и того же мужчину, осознавали — сохраним его наследие и верили, даже если никто уже не верил, что он вернется домой.
— Спроси о зверях у Гурдина. Его память обширнее моей, — посоветовал Алэрин, и я его услышала.
Старец, будто знал, что ищу его, и как сильно мне нужно поговорить с ним. Еще не успела выйти из замка, как у парадной двери мне попался запыхавшийся мальчишка, который сообщил, что Гурдин ждет меня в библиотечной башне. Если бы нынешнее положение позволяло, я бы полетела, точно внезапно обрела крылья. Но приходилось идти медленно, никогда не думала, что подъем по лестнице отнимет у меня все силы и украдет дыхание. На секунду даже вообразила, что я и с Беккит не справлюсь такими темпами, но потом отругала себя. Интересно, у всех беременных так мысли скачут, и хочется рыдать, хохотать и сквернословить одновременно? Или я одна такая на свете?
Прислонилась к косяку и отдышалась, прежде чем переступить через порог. В башне гостеприимно горел огонек, Гурдин сидел за столом и листал толстенную книгу.
— Вы мысли умеете читать? — сорвалось с моего языка прежде, чем я успела обдумать. — Грыр! — выдохнула и старательно взяла себя в руки. — Думала, что избавилась от порывистости раз и навсегда, а саму штормит, словно утлое суденышко в бурном море.
— Проходи, — старец обернулся и махнул мне рукой, приглашая присоединиться к нему. — А мыслей я не читаю, просто дольше тебя живу в этом доме и научился слушать его.
— Тогда вам известно, зачем я здесь, — присела на стул и перевела дыхание.
Мне нужно было узнать и подумать, как использовать зверей, если конечно таковые когда-то жили на Мейлиэре.
— Жили, — губы Гурдина шевельнулись.
— Вы только что сказали…
— И я не солгал, просто все, о чем ты думаешь, королева, настолько отчетливо отпечатывается на твоем лице, что сложно не увидеть.
— Я как эта книга, — небрежно перелистнула страницу и изумленно ахнула.
Среди легких, относительно новых страниц находилась старинная, очень тонкая, будто вот-вот обратится в пыль, гравюра. На ней был изображен шестилапый зверь, тянущий тяжелый плуг, вспахивающий камни.
— Неужели?.. — сердце забилось взволнованно, но сложно было поверить внезапной догадке.
— Почему нет? — Гурдин испытующе взглянул на меня. — Ты ведь собралась восстановить Данкрейг, так отчего не воскресить снежных монстров?
— Воскресить? Монстров?
Гурдин вздохнул и на миг мне почудилось, что его лицо прорезала кривая усмешка, так не подходящая облику мудрого старца:
— Старые легенды гласят, что снежные монстры появились из расколовшихся льдинок, в которые превратились слезы короля Ша'Терина, некогда Великого и Непобедимого Даэрана. Дескать, он так рыдал, что северный ветер сжалился над его страданиями и решил по-своему помочь изгнанникам, о которых думал проклятый король неба. Снежные монстры — жуткие хищники. Эта гравюра не отражает всех тех умений, на которые оказались способны ожившие слезы!
— В намечающейся войне нам пригодятся любые умения. Вам известно, кого я призвала на службу, — открыто смотрела в затуманенные очи старца и не стыдилась своих поступков.
— Тогда воскреси их! Ты уже подружилась с ветром!
Я поднялась в волнении и сделала несколько шагов в ту и другую сторону.
— Как? Мне нужны кости… хотя бы… — завершила не так эмоционально, как начала.
— Местность вокруг Данкрейга буквально усеяна ими. Озадачь своих людей, и они собьют ноги, стремясь угодить тебе!
— Да! — твердо ответила я, потому что сомневаться и совершать никчемные попытки больше нельзя.
Я или делаю, или… Делаю!
Глава 2
Прошла неделя, и я перестала сомневаться в себе окончательно. Забыв о собственной душевной боли, погрузилась в дела. Не думала, двигалась вперед, словно внутри зажглась стрелка, указывающая мне путь. Ночами спала плохо, но тоже старалась не думать, не вспоминать, просто дышала глубже и закрывала глаза.
Сегодняшним утром я опять куда-то шла. По длинному коридору туда-сюда сновали слуги, кланялись мне и торопились успеть по хозяйству. Я, подсчитывая минуты, направлялась к картинной галерее. Внутреннее чутье тянуло остаться в одиночестве именно там. Я не сопротивлялась.
Подъем дался мне тяжело, но в этом величественном помещении я перевела дух. Взгляд упал на гобелен, который раньше мне на глаза не попадался. Я ничему не удивилась — все происходило в свое время — и подошла. Некоторое время стояла и смотрела, узнавая знакомые стежки. Вышитая картина впитала в себя любовь, мастерство и трудолюбие своих создателей. Ар-де-мейцев. Ума не приложу, как летопись, когда-то украшавшая главный зал Радужного дворца, попала в галерею Нордуэлльского замка.
В самом центре гобелена во весь рост — изображение королевы Мирель в легких сверкающих доспехах, спокойно опиравшейся на меч с прозрачным, словно слеза, камнем в рукояти. Вокруг нее стоят все воины, о которых сложено столько славных легенд в Ар-де-Мее, а позади сияющий в закатных лучах Радужный дворец. Мира словно бы живая, я точно бы вижу, как она дышит, как ветер развевает ее каштановые локоны. Королева прошлого улыбается мне — королеве настоящего. Ее алые губы шепчут:
— Ты все делаешь правильно…
Я невольно оглянулась, чтобы увидеть шутника, притаившегося за моей спиной, но лишь ветер врывался через приоткрытую створку и играл с моими волосами. Вздохнула и подошла к окну. За ним красовалась великолепная, еще мирная картина. Во дворе кипела жизнь, тренировались воины, поднимался в небо дым работающих кузниц, спешили слуги, играли дети. За могучими замковыми стенами ходили золотые волны колосящихся полей, скоро придет время, и зерна наполнят наши амбары. Я надеялась, что мы успеем. Люди уходили на юг, чтобы возродить Данкрейг, который станет воротами в Объединенные Северные Земли. Беккитта пока не торопилась на север. Ее сильно подкосило возвращение Ганнвера, он ухмылялся, когда рассказывал мне о своем визите в Царь-город. Я заметила грусть в его взгляде и кривую улыбку, которая, казалось, намертво прилипла к бледному лицу призрака. И я понимала, что придет наше с ним время — никто из нас не будет жить вечно. Лис уйдет — он сам изберет свой дальнейший путь, когда мы остановим орды Кровавой королевы. Эйфория от собственного воскрешения, от способности покорять пространства постепенно уходила. Ган капля за каплей осознавал, что попал в непростую ситуацию. Брат тонко подмечал все, что творится с Гурдином и подсознательно не желал себе такой жизни, как у падшего короля. Вечной жизни, полной тоски по утраченному.