Страница 27 из 81
Рилина по-прежнему хранила безмолвие, лишь убрала ладонь с моего плеча, и я заметила, как дрожат ее пальцы.
— Той самой, которую Роан построил для Мирель, — настойчиво проговорила я, провожая взглядом каждое движение Рилины.
Она выглядела встревоженной, хмурилась, отводила глаза и покусывала губы. Она знала о башне нечто такое, чего не было известно мне, и пыталась скрыть, отгородиться стеной молчания.
— Что за башня? Почему я не слышала о ней? — распалилась Тижина и подошла к нам, не выпуская из рук ломоть хлеба. — Ну, охотница, говори, если начала!
Я мотнула подбородком и сказала:
— Твоя матушка объяснит! — не теряла надежды вызвать Рилину на разговор и объясниться.
Но она отчаянно старалась избежать щекотливого вопроса и искала возможность покинуть зал. Ей повезло, когда в дверях с моим ужином появилась Эвильена. Лицо альбины было пасмурным. Она шла вперед, будто канатоходец, тщательно выверяя каждый последующий шаг. Я невольно скрипнула зубами. Так дальше продолжаться не может!
— Рилина, мне нужен ваш совет! — я повысила голос, надеясь достучаться до сознания собеседницы, и она со вздохом откликнулась:
— Поговорим, но не сегодня, — совершила попытку уйти, но спохватилась. — Я понимаю, почему ты хочешь оставить замок, и одобряю, но помочь советом не могу.
— Просто скажите, где ключ! Мне известно, что башня цела и невредима! Мой ребенок должен родиться в Нордуэлле, но не в замке, в котором теперь другая хозяйка. Мои люди на грани! Они больше не могут рисковать своими жизнями, пробуя на вкус еду, подносимую мне. Они не должны дерзить и убивать ради меня! Нам нужно поберечь силы и несколько месяцев провести в покое, чтобы собраться для решающего удара! — я высказала наболевшее, не позволяя ей отвернуться и забыть.
— Завтра. В комнате с травами, — Рилина назначила мне встречу и посчитала разговор завершенным, а вот ее младшая дочь пришла в неистовство. Если бы не мое положение, она бы набросилась с кулаками.
Тижину буквально распирало от злости.
— Что? Что я слышу? Ты опять сбегаешь, несмотря на то, что обещала Алэру остаться? — она рычала и сжимала кулаки.
Хлеб в ее правой руке крошился на пол. Я смотрела на падающие крошки и моргнула, услышав звук пощечины. Жин умолкла и прижала левую ладонь к пылающей щеке, а затем мы обе ошарашено воззрились на раскрасневшуюся Миениру. Обычно сдержанная и воспитанная девушка неожиданно проявила эмоции и выразила обуявший гнев.
— Прекрати! — отчеканила она, сузив зеленые глаза. — Ты видишь только черное и белое, так? — разгорячено вопросила и ответила. — Да, я тебя отлично знаю! Но оглянись! И вспомни, что недавно твердила Танель! — указала на остатки хлеба, сиротливо лежащие на полу. — Быть может, она и хлеб отравила, чтобы убить не только Ниавель, но и нас заодно!
Пальцы правой руки Тижины сами собой разжались. Девчонка с предубеждением покосилась на крошки. Ее губы дрогнули, а слова прозвучали не так уверенно, как предыдущие.
— Мы знаем Танель с детства.
— Как и Илну! — выразительно напомнила ей Миенира. — Однако, она не стеснялась в выражениях, и лично мне было неприятно узнать, что мы для нее предатели, которые не пытались вызволить бедняжку из плена!
Жин растеряно кивнула, обвела взглядом снедь, стоящую на столе, замерла, пристально осматривая каждый кусочек, лежащий на своем блюде, и судорожно сглотнула.
— Она не посмеет, — девчонка хотела бы, чтобы ее голос звучал бесстрашно и убедительно, но вырвался еле слышный шепот.
— Проверишь? — Миенира бросала сестре вызов. — Я не рискну, как и Ниавель! — открыто взглянула на меня. — Позаботься о малышке. Ей нужна твоя любовь, а не чужие страхи и лютая ненависть! — наши мысли сошлись.
Я поблагодарила девушку за поддержку и присела к столу, на который Эви выставила мой ужин.
— Ты не обязана этого делать! — мне хотелось быть беспристрастной, но собственный голос сбивался.
— А в чем тогда состоит мой долг? — Эвильена сделала попытку ухмыльнуться, но глаза выдали ее волнение.
— Не рискуй напрасно. Не избежать того, что написано на роду, да и я не собираюсь умирать сейчас! — под тремя перекрестными взглядами я приступила к еде.
Мне не хотелось, но я резала мясо и отрывала кусочки от ломтя еще теплого хлеба, у которого был отломлен подрумяненный бок. Огненные, яростные слезы норовили пролиться из глаз и растопить глыбу, замораживающую мое сердце. Усилием воли я прогоняла их и жевала жесткое, без соли и специй мясо. Отчего-то вернувшаяся из плена хозяйка приказала избавиться от пряностей и готовить пресную пищу. Кусок в горло не лез, поэтому время от времени я гладила живот, уговаривая себя прожевать жесткую, невкусную пищу, и заставляла себя думать.
«А еще она назвала Миениру и Тижину предателями. Почему? — у меня было о чем поразмыслить. — Дело ведь не только в безумии Илны?» — внутренности скрутило от дурного предчувствия, а сердце дрогнуло в предвкушении. Еще чуть-чуть и я догадаюсь, что произошло с Илной и найду, как использовать ее тайну в своих интересах.
Почти всю ночь не сомкнула глаз, мысли, посещавшие мою голову, постепенно сложились в одно предположение, которое требовало доказательств, и я с трудом дождалась рассвета. На улице мело, но я бежала через пургу, чтобы отыскать управляющего. За мной по пятам неслась Диль и пыхтела себе под нос что-то маловразумительное, касающееся моего взбалмошного поведения. Я пока ничего не могла объяснить ни ей, ни даже себе. Предчувствие и огромное желание разгадать очередную чужую тайну гнало меня вперед.
Управляющего я не нашла, хотя перебегала от кузницы к соколиным домикам, а от них торопилась к конюшне. Слуги твердили, что видели Доша во дворе, но я никак не могла столкнуться с ним. Илна, следуя строгому указанию Алэра, оставила отца в покое, но при кратких встречах всегда шипела, давая понять, что отыщет возможность наказать его. Эрт Лев старался не лезть на рожон и по-прежнему скромно и немногословно исполнял свои обязанности, хотя слуги шептались, что он стал более замкнутым и нелюдимым.
Я обогнула конюшню с намерением следовать дальше, но неожиданный порыв ветра чуть было не сбил меня с ног, вынуждая встать и засмотреться на неистовую снежную пляску. Вихрь снежинок крутанулся несколько раз и опал, а из него появилась заклинательница бури.
— Кто бы сомневался? — уголок моего рта дернулся в улыбке. — С прибытием, тетушка! — я обняла Ллалию. — Несмотря на причину твоего приезда, я рада встрече!
— И я рада, что выбралась, — тетя быстро осмотрелась и накинулась на меня. — Собирайся! В Нордуэлле тебе больше нечего делать!
Я обернулась к Диль и четко произнесла:
— Скажи нашим, что я велела готовиться к отъезду!
Альбина удивленно распахнула синие очи, а Ллалия с довольством закивала:
— Хвала тем Хранителям, которые наставили тебя на путь истинный!
— Мы уедем, но не в Ар-де-Мей, — охладила радостный порыв родственницы.
— А куда? — дружно вопросили обе мои собеседницы.
Я послала им легкую, таинственную улыбку и собиралась отговориться общими фразами, но Ретт послал мне эрт Лагора. Рыцарь вывернул из-за поворота, на ходу указал:
— Я видел, как Дош эрт Лев спускался в кладовые! — и исчез в дверях конюшни.
— Потом, — кинула я альбине с тетей и сорвалась на бег.
От Ллалии оказалось не так просто избавиться, если Диль привыкла следовать указаниям, то тетушка не посчитала нужным отпускать меня без дельных советов.
Она нагнала меня в лабиринте подземных переходов и крикнула:
— Ниа! — воспользовалась проверенным способом, призвала сквозняк и преградила мне дорогу. — Ты меня не дослушала! — сурово сдвинула брови и приготовилась разразиться нравоучительной тирадой.
— Мы поговорим, у нас впереди долгая зима и… — моя попытка избежать сложного разговора с треском канула в бездну.
От решительно настроенной Ллалии не сбегал даже хитроумный Арейс. Чуть позже я пожалею, что вспомнила о нем, а сейчас вздохнула.