Страница 16 из 81
— Мне нужно успеть! — я развернулась и подхватила юбки с намерением бежать в деревню.
— Возьми его с собой! — Грудин, поймав мой мечущийся взгляд, указал на оторопелого Ренда.
— Быстро! — распорядилась я и кинулась к лестнице.
Ни меня, ни Ренда не осмелились задержать на воротах, он двигался позади, в облике человека, на некотором отдалении и лишних вопросов не задавал. Я начала задыхаться от бега, но ни на миг не замедлилась. Мое промедление может дорого стоить. Темная пульсирующая нить, словно юркая змейка, тянулась к сумеречному клубку, а он катился ей навстречу.
Сердце подсказывало, в каком направлении двигаться мне. Я молилась Хранителю удачи и надеялась, что не опоздаю.
Вот нужный дом на самой окраине деревни. Дыхание обрывалось, сонм снежинок закрывал обзор, но я твердо знала, где искать. Резко замерла, вызывая у Ренда закономерный вопрос:
— Что случилось?
— Там, — все, что вырвалось у меня.
Последние шаги за поворот оказались самыми тяжелыми, из груди вырвался мучительный стон.
— Я не успела.
Перерожденный уже схватился за ручку двери. Он готов войти в дом и убить всех, кто в нем проживает.
— Остановись! — я пыталась перекричать ветер, но он яростно ударил мне в лицо.
Острые края снежинок больно впивались в кожу, норовили залезть в глаза и ослепить. Но с помощью магии я видела четко. Чудовище — уже не человек, но еще не крим, заметило пришедших. Оно оскалилось и медленно направилось ко мне. Я выставила руку, все еще надеясь удержать его, хотя разум настойчиво твердил, что опоздала. Некогда белая нить, полностью вплелась в черный клубок. Возврата нет. Однако, я приказала себе попробовать и отчаянно потянула нить обратно. Аккуратно. За самый кончик. Мое тело сотрясала дрожь, но я гнала прочь все эмоции. Хладнокровие — то, что жизненно необходимо.
Я не видела перерожденного, не чувствовала холода и атак ветра, я неспешно вытаскивала из клубка нитку. Никогда не думала, что этот процесс настолько сложен. Я не любила шить, но отмотать нить, порвать ее и вдеть в иголку не представлялось проблемой, потому что нить была одна. В моем клубке их были тысячи. Хорошо, что мне удалось заметить и ухватить конец. Он оказался невероятно скользким и вертким, все норовил выскользнуть из пальцев. Я едва-едва удерживала короткий хвостик, гадая, что с ним делать, когда вытащу. Стоило усомниться, проявить слабость, как он вырвался из хватки и скрылся в переплетении таких же витых шнуров. Я открыла глаза, когти крима полоснули воздух и лязгнули по мечу эрт Лагора. Завязалась схватка — Ренд впервые сражался с сумеречным. Ему поединок был в диковинку, мне — нет. Уши закладывало от рева крима, и я обязана была это прекратить. Пользуясь тем, что эрт Лагор отвлекает сумеречного, как можно скорее прикоснулась к перерожденному. Моя магия еще при мне, и пальцы сами сложились в кулак. Забыв о пощаде и душевной боли, я изо всех сил ударила чудовище. По этому странному, еще белому, без признаков шерсти, но уже без одежды телу разбежались холодные искры, чтобы покрыть его ледяной коркой.
Я думала только о возможных жертвах крима, в ужасе скрывающихся за тонкой деревянной дверкой. Мать и четверо детей. Они не виноваты, что когда-то их отец столкнулся на каменистой тропке с семьей ар-де-мейцев и испугался за свою жизнь. Я повторяла слова Рейна: «В прошлой войне нет правых и виноватых, каждый северянин ощутил на себе, что значит быть жертвой!» — и стискивала кинжал.
Я не дрогнула, когда мой клинок пронзил сердце сумеречного, и присела, давая эрт Лагору одним махом снести голову крима. Но отвернулась, чтобы не видеть, куда она катится. Одна из нитей в темном клубке скукожилась и обратилась в пепел. На языке отчетливо ощущался горький привкус сожаления. Я судорожно сглотнула и нашла в себе силы оглядеться.
Эрт Лагор, проследив за мной ошарашенным взором, сходу собрался и спросил:
— Куда его?
— Похоронить, — мне не хотелось давать самой себе новые опрометчивые обещания.
Я просто буду учиться — возможно, когда-нибудь у меня получится перемотать светлый клубок.
— Спрятать, — с нажимом произнес рыцарь, и я устало кивнула.
— Никто не должен узнать о случившемся. Пусть жители думают, что вьюга бесчинствует, — взгляд выхватил пятна крови на белом снегу.
Я не успела моргнуть. Ветер жадным языком слизал каждую темно-красную каплю и громко потребовал еще.
— Будет. Потерпи, — с кривой насмешкой успокоила его я. — Это не последний, переступивший грань.
Ветер с бесшабашной ухмылкой согласился со мной и расшвырял в сторону особо назойливых снежных мух, открывая нам укромный путь, показывая, что заметет наши с Рендом следы, сбережет тайну.
— Пошли! — сказала я эрт Лагору, преодолев тошноту, подхватила голову крима и отправилась по узкой дорожке к лесу.
Погребальный костер вышел достаточно слабым. Наши озябшие пальцы едва-едва справились с искрой, сломанные ветром сучья занялись алым, подобно крохотному цветку, пламенем. Мне не хотелось затевать беседу. Ренд тоже молчал. Мы следили за тем, как огонек неохотно пожирает плоть перерожденного. Я молилась ушедшим родным и просила их дать мне крохотную, но яркую, как этот костерок, подсказку.
— Встретимся в замке, — объявила я после и последовала за ветром. Альбины уже обыскались меня.
— Встретимся, — эхом откликнулся Ренд, скрываясь в снежной пелене. У него было свое горе и свои тяжелые мысли, которые следовало осмыслить наедине с собой.
Я, к величайшему сожалению, такой роскошью не обладала. Риона и Диль встретили меня на окраине деревни, той самой, откуда я недавно стремилась убежать.
Они удержались от обвинений. Свет факелов скользил по усталым, хмурым лицам альбин. Диль прищурилась, надеясь понять, чем я занималась. В глазах Рионы притаилась обида, настораживающая меня. Не было дня, чтобы наша стойкая Ри поддалась бы эмоциям. Я должна была предотвратить неизбежно последующую за этим бурю. Щелкнула пальцами:
— Идемте. Есть разговор! — и позвала альбин за собой.
Мне нельзя скрывать правду от них — любой ар-де-меец может оступиться и оказаться на другой стороне.
— Устроим военный совет? — Диль была настроена решительно, но я покачала головой и с горькой иронией хмыкнула:
— Нет, — вспомнилась тесная комнатушка, в которой когда-то жила пленница.
Я та же заложница, только собственного сердца, а от его велений не убежишь, даже если сильно захочешь. Сердечная тоска непременно вернет обратно, и ты с радостью позволишь закрыть себя в тесной клетке. Лишь бы сердце не страдало.
— Тогда что? Поболтаем, как старые друзья, и ты откроешь нам страшную тайну? — Ди никак не унималась.
Я резко остановилась, поймала настойчивый, до ползущих по телу мурашек, взгляд Диль и поняла, что ошиблась — обе альбины сейчас охвачены бушующими эмоциями.
— Могла бы с нами посоветоваться, — укорила она меня.
Пришлось погасить вспышку раздражения, опалившую внутренности яростным огнем. Передо мной не враги — подруги, я не имею права срываться на них.
— У меня нет для вас особенных новостей, за исключением той, что стала привычной, — перешла на родной язык.
Свидетелями нашего разговора будут только ветер и снег. Остальные должны оставаться в блаженном неведении.
— Кто-то умер? — хрипловато поинтересовалась Риона. Ее рука инстинктивно дернулась, пальцы впились в рукоять давнего и проверенного товарища — клинка из аравейской стали.
Ри нашла способ избавиться от внутреннего напряжения, ей просто нужно было услышать имя и всадить меч в сердце сумеречного. Так на протяжении прошедших пяти лет она уничтожала собственных демонов, изводящих ее душу. Пусть на короткое время, но главная альбина обретет желаемое умиротворение.
— Перерожденный был уничтожен и предан огню, — внутренне содрогнулась от того, как невозмутимо и даже буднично мои уста произнесли эту фразу.
— Ты была одна? — Риона впилась в меня требовательным взглядом.