Девчуля для братвы

От такой наглости и бесцеремонности я ахнула. А, наверное, должна была радоваться, что кто-то отвлечет его от меня. Пусть даже и Олеся.

Но радостно почему-то не было. Совсем.

— Это? А… — пренебрежительно махнула рукой жена Камиля Рахматулина. — Вроде, какая-то помощница какого-то режиссера, как она сказала… В общем, с телевиденья типа. Привез ее кто-то — я даже не знаю, кто. А надо бы выяснить, чтобы больше его не звать. Потому что ее я не приглашала. Она уже тут, наверное, на всех мужиках повисела. К Ильясу вон — в открытую клеилась. Прямым текстом в содержанки себя предлагала. Пойду-ка Сэму скажу, чтоб удалил ее вместе с тем, кто ее привез. После этой шлюшки в доме генеральную уборку делать придется!

Н-да… Кажется, узнав, что ребенок не его, Глеб дал Олесе от ворот поворот. И никакие повторные тесты ДНК не спасли ситуацию.

Я присмотрелась. И вдруг поняла, что на экране телевизора в передаче Махалова Олеся выглядела совсем по-другому. Сейчас же я увидела, что ее красивые платиновые волосы приобрели неприятный желтый оттенок, а неестественно пышные ресницы выглядели чьими-то усами, приклеенными к глазам.

В довершение этого точеная фигура Олеси в связи с беременностью приобрела некоторую округлость. Все бы ничего, но она выбрала крайне неудачное платье, облепившее ее, как вторая кожа. Наверное, раньше оно смотрелось на ней просто идеально.

Но не теперь, не теперь…

Я смотрела, с какими ужимками она, полная уверенности в своей неотразимости, вертится вокруг Вольфа, и внутри поднималась волна злости.

Значит, увела у меня одного мужчину, а теперь взялась за второго? Грубо говоря, Глеба теперь, после того, что я о нем узнала, совсем не жалко, но сам факт!

Прежняя Ульяша точно осталась бы в стороне. Возможно, даже забилась в уголок, чтобы там порыдать о превратностях судьбы.

Нынешняя, новая Ульяна подошла к ним, уверенно ступая в изящных черных туфельках на каблуке и даже — о боже! — чуть виляя бедрами.

Олеся бросила на меня беглый взгляд и тут же отвернулась. Не узнала. К тому же она была всецело поглощена Вольфом, похоже, всерьез намереваясь усесться к нему на колени.

— Привет, Олеся! — громко и уверенно сказала я. — Ну и как, понравился тебе сваренный мной борщ?

— А, это ты, матрешка… — протянула блондинка, разглядывая меня.

Кажется, увиденное ей не очень нравилось.

Сейчас я не была похожа на прежнюю матрешку Ульяну. И знала об этом.

— А я люблю матрешек, — внезапно проговорил Вольф. — Яркая роспись, исконно русский дух… Эта загадочность, ожидание сюрприза… По-моему, матрешки прелестны.

— Прелестны? — с удивлением переспросила Олеся, переводя непонимающий взгляд с него на меня.

— Тот редкий случай, когда я совершенно согласен со своим названным братом, — вдруг подхватил незнамо откуда взявшийся Ильяс. — Я тоже люблю матрешек. Очень необычное и интересное явление. У меня знакомый их коллекционирует, так в этой коллекции есть по-настоящему редкие экземпляры, стоимость которых просто бы тебя поразила.

— Да? — совершенно растерялась блондинка и быстренько попыталась перестроиться. — А, ну да, матрешки милые… Мне тоже они нравятся… Познакомишь меня с этим своим другом, Ильяс? Я бы так хотела увидеть его коллекцию!

— Боюсь, что нет, — широко улыбнулся Рахматулин. — Он такими дешевками, как ты, не интересуется.

Олеся захлопала своими ресницами-усами. В этот момент к ней подошел неприметный мужчина в сером костюме.

— Госпожа Инна Рахматулина просит вас покинуть ее дом, так как вас она не приглашала и находит ваше общество обременяющим и нежелательным.

Абсолютно раздавленная Олеся посмотрела на Вольфа, Ильяса, а затем на меня.

— Ты… Ты — чертова гадина, — заикнулась она, с ненавистью глядя на меня.

Но в сопровождении помощника Инны ей пришлось заковылять к выходу.

Глава 33

Вольф

Она пришла ночью.

Сбросила белый шелковый халат и нырнула ко мне в постель. Прижалась гибким упругим телом, окутала ароматом своих шелковых волос.

Надо было быть идиотом, чтобы выпихнуть ее, как дикую кошку.

Наверное, я и был идиотом. Не отрицаю.

Ее упругое податливое тело не вызывало ничего, кроме раздражения. Запах дорогих духов, слишком навязчивый и сладкий, был противен.

Отголосок страстного, неумолимого желания всколыхнулся во мне — но он был подконтролен, и быстро угас. Сошел на нет. Если бы не Лера — возможно, я бы не удержался и взял ее в то же самое мгновение.

Лера. И двадцать четыре часа дикого, жесткого, неумолимого секса. Практически без перерыва.

Ноги ее не держали. Она теряла сознание. Но просила еще и еще. И я давал еще и еще, потому что не мог насытиться.

Потому что мне нужна была совсем другая девушка — с волосами цвета спелой пшеницы и запахом яблочного шампуня. С бездонными синими глазами и алыми губами, в которые хотелось впиться. Та девушка, которую хотелось смять, заставить, подчинить себе. Чтобы рыдала на полу в уголке, как послушное животное и ловила каждое мое слово.

Я не мог.

Не мог так поступить с Ульяной. Раньше — да. Но не теперь. Не теперь.

Кем бы я стал после этого? В своих собственных глазах? Кем бы я стал, после того, как раздавил девчонку, повинную лишь только в том, что она, сама того не желая, запечатлелась в моем сердце?

Да мне даже дышать рядом с ней было тяжело, не то, что слово грубое ей сказать.

Ульяна.

В этом имени — мед и молоко, патока и бисер, солнце и море, рай и ад, восторг и падение.

Взял бы ее. Клянусь, взял бы. После того, как забрал ее с этого долбанного корпоратива, когда я легонько прижал этого идиота — ее несостоявшегося ухажера. А она посмотрела на меня, как на чудовище.

Словно никогда в жизни со мной не…

Взял бы. Если не уехал тогда — быть беде.

Но я уехал, и Лера приняла меня. Без звонка. У нее был какой-то прямой эфир, который она тот час же свернула, чтобы принять меня.

Отключилась. Бортанула их — и ко мне.

Даже не помню, как мы познакомились. Она — инста-модель. Миллионы подписчиков, Модельные агентства. Сексуальные фотки. Не суть.

И вдруг…

— Володя? Я хотела попросить… Может, мы снимемся вместе для моей новой сессии? Мне нужен мужик в мой инстаграм, представляешь? А от тебя у них всех слюнки потекут. Да и вообще… Мне нужен мужик. Мне нужен ты, если честно. Давай по серьезке, а?

Обнаженная девушка с потрясающей фигурой, лежащая на моей груди, заглядывала мне в глаза, но что я мог ей сказать?

Что именно сейчас представляю на ее месте другую, а губы так и рвутся шептать, кричать ее имя. Упиваться одним ее именем…

Ульяна. Ульяна. Уля, черт тебя подери!

Простая деревенская девчонка. Что ты сделала со мной? Что ты наделала?

Когда надела это алое платье и твои глаза зажглись. Я знал, что в этом платье ты будешь выглядеть, как королева.

Моя маленькая королева, отчаянно нуждающаяся во мне, но не понимающая этого. Всем своим существом отрицающая это.

Мне было не жаль навсегда покидать инстамодель Леру, которая осталась рыдать в ворохе смятой постели.

Потому что лишь только одна ты, Ульяна. Только одна — навечно в моем изошедшемся сердце.

Не вырвать. Не забыть. Не заменить.

Моя малышка в вязанном свитере и носках, сосредоточенно грызущая кончик шариковой ручки.

Генерирующая какие-то дурацкие рифмы. Стих для Сидора, мать его, Никаноровича. На юбилей, ага.

Бред.

Каких мне сил стоило, чтобы сдержаться, не броситься на тебя в ту же секунду, как я увидел тебя на ковре в гостиной — знает один господь бог.

Гораздо проще было окончательно утвердить тебя в звании своей королевы. А у королевы должен быть соответствующий гардероб.

Откуда у простой деревенской девчонки взялась такая царственная осанка и такой глубокий и гордый взгляд синих глаз?