Кризис доверия

«А потом мы с Диманом погромили клинику и спасли Ижи, — напомнил он самому себе. — Могла существовать связь? И почему Димана убили на следующее утро, когда как Квадрат еще жил и жил. Пусть и в бегах, но все же».

— Ну и что это? Месть?

Кир вздохнул.

— В обоих преступлениях засветились стайры и фанги. Могло убийство быть некоей акцией устрашения? — спросил он и тотчас ответил: — А вот вряд ли — не тот почерк. Если бы стайры захотели ударить по отделу, то сместили Синицу, попытавшись поставить прикормленного человека, или подорвали здание ко всем чертям, но точно не стали бы отлавливать нас по одному — муторно, мелко и небезопасно.

— Ты забываешь о Зачеловеке.

Кир покачал головой.

— Фигня для журналистов.

— Возможно, — не стал спорить Вадим. — Тем более, из арбалета… А если шифруются? Не хотят, чтобы убийства связывали с ними?

— Это когда стайры скрывались? Они, наоборот, готовы на себя чужих собак навесить, только бы о них поговорили лишний раз.

— Пока наш отдел их не отслеживает, потому как ситуация на самом деле двойственная, — зачем-то решил оправдаться Вадим. — С одной стороны, стайры — преступники, убийцы и последние ублюдки. С другой — сангри, которую они поставляют, действительно идет на нужды населения, а не исчезает в «резервных хранилищах» государственных деятелей, которые используют ее «для дома, для семьи», хоть и божатся, что всю поставляют в больницы. Поставляли бы — излечившихся было бы на несколько порядков больше.

Кир вздрогнул. Слышал он уже подобную ересь. И не однажды. Вот только об умственных способностях Вадима был значительно лучшего мнения.

— Это кто у вас эту чушь утверждает? — он прекратил любоваться роскошным кустом жасмина у стоящего напротив дома и внимательно посмотрел на коллегу.

— А что? Все не так? — удивился Вадим.

— Вот именно, — Кир вдохнул изгаженный сигаретным дымом воздух и закашлялся. — Стайры — сродни наркоманам. Все признаки зависимости на лицо. Тупые, оскотинившиеся террористы. Жаль, не подыхают, превысив дозу.

— Будь они таковы, не представляли бы проблему.

— Как раз наоборот! Очень немногие наркобароны сами употребляют: предпочитают травить других. И в верхушке стайров на сангри столь плотно не сидят, как идущее на преступления мясо. Сказки про поток сангри в больницы для того и выдуманы, чтобы население не мешало им обстряпывать дела. Моралисты с нацистами, как мне кажется, тоже не совсем самостоятельны. Удобно же, как ни крути! Если среди белого дня кто-то попробует забить до полусмерти человека, каждый второй вызовет полицию, а то и вмешается. Но если доказать, что избиваемый фанг… не думаю, будто сердобольных окажется много. Стайрам такое положение вещей выгодно.

— Тебя послушать, город оплетен паучьей сетью.

Кир пожал плечами.

— Я знаю одно: если стайры вдруг начали бы охоту на нас, ветеранов, то добились бы к себе пристального внимания. Нам же привычно городские трущобы как полигон использовать, и гордое звание отморозков не просто так дадено всем поголовно: нам на войну вернуться несложно, а то, что вместо фангов врагами станут стайры — дело десятое.

— Герой… ты хоть знаешь, куда раскидало сослуживцев? С кем под ружье становиться собрался?

А вот об этом стоило подумать. Сам Кир страдал об окончании войны примерно полгода. Причем в одиночестве, никто ему нужен не был, собутыльники — тем более. Никто не интересовался его судьбой, никто не искал, как не предпринимал шаги к общению и сам Кир. Потому что не требовалось, он и так знал: в беде его не оставят, как не отмахнется и он. К тому же сидела внутри уверенность: с теми, кто стал ему дорог, все, если не здорово, то на приемлемом уровне, в его помощи они не нуждаются точно.

Скажи он о таком любому человеку, далекому от конфликта, прослыл бы ненормальным. Бегущим от реальности в мир фантазий — как минимум. Именно потому Кир и не говорил: никому, кроме Лерки. Сестра же просто приняла рассказанное к сведению и посылала в темные леса любых доброхоток и доброхотов, стоило тем только начать рассусоливать на тему, как же бедным сироткам плохо без поддержки. Сиротка точно не лезла за словом в карман, устроилась на престижную работу и тщательно фильтровала окружение, а потому квохтающих прилипал отваживала качественно и быстро и от себя, и от брата. Они только по поводу Димана не сошлись.

Погрузившись в рассуждения, Кир отвлекся, совершенно забыв слушать Вадима, а зря: он интересные вещи рассказывал. Когда после смерти Димана они таки завалились в какой-то ресторанчик, допились до неприличного состояния, и хозяин уже решил вызывать патрульных, туда же ввалилась компания фангов.

— И, вроде как, их главный заявил, что пришли они за членом своей семьи. После взяли тебя под белы ручки и потащили.

Вадима тоже участь не миновала. Он думал, что станет для кого-нибудь поздним ужином, но обошлось. Их доставили до порогов квартир, а потом… Провал в памяти у Кира наступил раньше, у Вадима — посте перехода через порог.

— Ты уточни у фанга свой статус в их прайде, — посоветовал Вадим.

— За каким? — Кир поморщился.

— А заодно и моего.

— Хочешь под защиту?

— У нас с тобой не самая мирная профессия, заешь ли. Не помешает.

— Занимательная штука выходит, — посетовал Кир. — Мало кто хочет иметь с фангами дело, но при этом алчут их сангри и защиты. Есть те, кто аж из трусов выпрыгивают, как хотят быть их комнатными собачками. Таких избегают уже сами фанги. А есть те, кому их покровительство даром не нужно, но его едва ли не силой впихивают.

— Хочешь сказать, есть в том нечто библейское?

— Булгаковское, скорее: «Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут!» — процитировал Кир.

— Это к тому, что спрашивать ты не станешь?

Ответить Кир не успел. В следующий момент его словно ударили по затылку чем-то увесистым, но недостаточно тяжелым, чтобы вырубить. В ушах загудело. Сердце убыстрило темп (никогда не страдал от аритмии, но похожее почувствовал), а в следующий миг понял, куда именно надо бежать.

— Кир? Ты чего?!

Слух отказывал. Слова Вадима были понятны скорее по шевелению губ.

— П…ослушай, нам… — пробормотал Кир, и все внезапно закончилось. Словно лопнул пузырь, отделивший его от Вадима и всего вокруг. Звуки вернулись слишком резко, потому и хлопки выстрелов показались едва ли не оглушительными.

— Туда!

Глава 20

Дом под синим козырьком: несуразный, кривой, ветхий, но точно не казавшийся опасным… на первый взгляд. Самое плохое, Кир послал в него людей, а не пошел сам. А ведь мог. При поддержке Арда кто бы его остановил?..

Влетая на крыльцо, Кир уже дважды себя казнил и тотчас же оправдал. Потому что предчувствия к делу не подошьешь. И, в конце концов, работу каждый выбирает для себя сам: те, кто пошел опрашивать возможных свидетелей, — в том числе.

Вадим вначале дышал в затылок, затем отстал, поскользнувшись и проехавшись по грязи у калитки, снова догнал у двери, а в коридоре впотьмах налетел на какой-то хлам. Кир решил не оборачиваться, чтобы узнать, в чем дело: дребезжание пустого ведра и приглушенные ругательства были донельзя красноречивы. Кир и сам чуть не запнулся о порог, влетая в комнату.

— Свои!

Странно. Он успел разглядеть и лейтенантика, сидящего на полу под столом, укрытым светло-голубой ажурной с крупными дырками скатертью, и плотные занавески на окне, и винного цвета обои с серебром, и зажженную люстру с плохо пропускающими свет оранжевыми плафонами. И много чего еще за тот краткий миг, когда лейтенантик, среагировав на шум и движение, направлял на него пистолет. И каким-то образом не только уклонился сам, почти не расслышав первого выстрела, а прыгнул на напуганного идиота.

«Впрочем, с чего вдруг идиота-то? — упрекнул самого себя Кир. — Жить все хотят, а вот умение думать быстро и принимать решения дается не каждому».