Кризис доверия

Ард откинулся на спинку лавочки, запрокинул голову и прикрыл глаза.

— Какая ночь! Как только можно думать в такую о чем-то еще кроме красоты.

«Ну да», — согласился Кир.

Было красиво. Черное небо, полное звезд, почти неразличимых за тучами, но все же подмигивающих время от времени, расцвечивали огни фонарей: теплые оранжевые. Ветер шуршал листвой, время от времени трогая волосы невесомой лаской. Земля пряно пахла пока не вылезшими на свет грибами. Прохладно, но не промозгло. Вокруг — ни души. И все дышало дивным спокойствием, даже присутствие кровопийцы рядом не беспокоило.

— А там что? — спросил Ард посмотрев на темное здание справа, теряющееся за кустами жасмина. Невысокое, всего в три этажа, с островерхими башенками оно сейчас казалось сказочным замком, возникшим посреди ночи, повинуясь неким неизвестным науке законам.

«Давай-давай, — поддразнил себя Кир, — накаркай! Для полного счастья теперь не хватает нашествия драконов и принцесс. Причем неизвестно, кто окажется страшнее. Дамы, полагающие себя в беде и требующие немедленного спасения, дадут сто очков вперед любому монстру».

К зданию вела извилистая парковая дорожка. Далее располагался цветник, а уже после — широкая прямая дорога, видимо для тех, кто торопится. При взгляде на нее Кир внезапно поймал дежавю. Показалось, что он недавно по ней бегал. Вот только когда? В позабытом сне?..

— Какой-то музей. Построили недавно, я в нем не был ни разу.

— А откуда тогда знаешь?

— Сестра посещала. Говорила о какой-то коллекции древностей, некогда хранившейся в Европе. Там, знаешь ли, все сложно. Верхушка и кто побогаче слиняли в Африку, оставшиеся попеременно то утверждают будто Россия заключила с фангами мир и теперь воюет на их стороне, то требуют помощи, приема беженцев и прочего участия. В общем, полный разброд и шатания, но музеи как-то взаимодействуют по своим каналам, прислали на хранение несколько коллекций, пока у них не разворовали под шумок.

— Вообще-то, ваших европейцев уже почти никто и не трогает, — заметил Ард. — Мы отвечаем только на прямую агрессию.

— Все?

Ард кивнул.

— Да! Все фанги, — уточнил он. — Мы неагрессивная раса.

— А те, кто обосновался в Европе, как относятся к связавшему нас договору?

Ард пожал плечами.

— У нас не принято лезть на чужую территорию. У нас свой Арх-Ри, у них — свой, и никто не смеет обсуждать, осуждать, одобрять дела друг друга.

— И что это означает? — не понял Кир. — У вас никогда не было войн за территорию или ресурсы?

Ард покачал головой:

— Зачем?..

Кир фыркнул, хотел спросить еще что-то, но передумал, уж слишком резко изменилось лицо фанга, став из расслабленно-благодушного сосредоточенным. Казалось, Ард к чему-то прислушивался.

— Скажи, а эти древности ценные для вас? — поинтересовался он.

— Кто ж их знает? Некоторые коллекционеры готовы продать душу за полнейшее дерьмо.

— Приготовься, Ки-И-рилл, — предупредил Ард. — Я не знаю, должны ли мы ловить человеческих воров, служа в фангском отделе…

— Обязаны. Где?..

— Музей. Сейчас… — дальнейшие объяснения потонули в звоне сирены.

Ард исчез в темноте, Кир тоже сорвался с места. Он, разумеется, не мог поспорить в скорости с фангом, но не всегда исход дела зависел именно от скорости и силы.

За сколько он пробегал стометровку замерял разве лишь учитель физкультуры в школе, но на здоровье Кир никогда не жаловался. До музея он добежал, не сбив дыхания, но внутрь врываться не стал. Было бы крайне неумно носиться по всему зданию бешеным оленем, выискивая преступника. С этим прекрасно справится и фанг. Сам же Кир свернул у самой двери и, приклонившись, пошел меж кустов, стараясь поменьше шуметь и постоянно прислушиваясь.

Интуиция не подвела. Очень скоро он услышал приглушенные голоса и порадовался собственной удаче: мог ведь свернуть и в другую сторону.

— Давай… Чего ты возишься? — шипел один.

— Ловлю! — отвечал второй: более тонкий, почти детский голос.

Тихий звук падения, треск ветвей.

— Косорукая корова!..

— Заткнись урод…

Кир кинулся на шум, уже не скрываясь, по лицу стегнули ветки, заставляя зажмуриться, ухватил за тонкое плечо подельницу вора и тотчас получил в солнечное сплетение острым локтем. Следующий удар пришелся по голени. То ли показалось, то ли сверху действительно донесся приглушенный вопль. Машинально, не столько желая подавить сопротивление, сколько переживая боль, Кир стиснул пальцы, услышал вскрик, а потом и:

— Все! Все, тварь. Ты мне плечо вывихнул!

Сопротивляться девчонка прекратила, и Кир открыл глаза, наконец, рассматривая, кого же изловил.

— Не преувеличивай: пока не вывихнул.

Первым взгляду предстал необычный цвет волос: проросшего газона. Видимо, не так уж темно здесь было. Худая и мелкая девчонка от десяти до пятнадцати годков уставилась на него злющими серыми глазами. Впрочем, судя по собственной сестре, имевшей похожее телосложение, Кир мог предположить, что она старше.

— Никто не говорил, что красть нехорошо?

— А тебе, урод, больше всех надо?! Я заявлю, что ты пытался меня поиметь, извращенец обдолбанный. И поверят мне!

— Помечтай, — вытаскивая более не сопротивлявшуюся «жертву насилия» из кустов на дорожку, рассмеялся Кир.

В окнах музея уже горел свет, створчатые двери парадного входа были распахнуты, а их встречали три ночных сторожа в темно-синей униформе и некто низкий и плотный в квадратных очках и пиджаке. Девчонка сделала попытку рвануть в сторону, но Кир лишь сильнее сжал пальцы.

— Сука… — прошипела она и заорала звонким и высоким, донельзя противным голосом: — Помогите! Насилуют!

— Полиция. Фангский отдел, — перекрывая ее вопли, представился Кир. — Кирилл Агарев…

— А!.. — заорала девчонка, кажется, переходя на ультразвук.

— Ну вы же понимаете… страна только выбирается из кризиса, средств на охрану не хватает, да и нет у нас ценностей, которые хотели бы украсть, — смотритель то тер ладони, то прятал подмышки кисти рук, словно испытывал холод. Впрочем, возможно, он действительно переживал озноб как результат нервной реакции на происшествие.

— А это? — Кир кивнул на лежащие на стойке неработающей гардеробной фрески: то ли древнеегипетские, то ли вообще шумерские.

Они расположились на первом этаже. Неудачливые воры сидели на лавке и попеременно хлюпали носами. Подростки: мальчик и девочка. Обоим по шестнадцать. Из якобы благополучных семей. Родителей уже везли в специально отосланных за ними патрульных автомобилях.

Кир рассчитывал, что сдаст юных правонарушителей кому надо и, наконец-то, отправится домой. Но пока он вынужденно сидел в холле музея, выслушивал объяснения-причитания смотрителя о недостатке финансирования, которые ему не требовались ни за каким лядом, и гадал: успеет ли первым спешно вызванный сюда директор или примчатся родители оболтусов. В последнем случае Кир рисковал напороться на визги, слезы, заламывания рук, истерики, мольбы, переходящие в угрозы, и угрозы, переходящие в мольбы о невозбуждении дела. Особенно нелегко будет, если придется общаться с матерями.

— Очень хорошо сделанные копии, интересные с точки зрения изучения истории, но не более того, — заверил смотритель: невысокий, грузный, в сером явно дешевом пиджаке при галстуке на резинке. Совершенно непримечательный типаж. Настолько непримечательный, что Кир невольно стремился запомнить округлое отечное лицо со следами хронической усталости, привычку поджимать губы (совсем как у фангов) и серо-голубые выцветшие глаза. Взгляд смотритель старательно отводил, стоило Киру даже мельком всмотреться в него. Было стыдно? Боялся?.. Все возможно. Только подобная манера Кира раздражала.

— Как… копии?! — воскликнула девчонка. — А ты говорил…

— Не я!

— Я так понимаю, версия о влезании в музей на спор рассыпается прямо на глазах? — усмехнулся Кир.

Правонарушители тотчас умолкли, переглянулись и демонстративно отодвинулись друг от друга, насколько уж позволила трехместная лавка.