Тафгай 3.

- Ананасы консервированные, - прочитал дед название одной из банок. – Это же вроде буржуи ещё до революции ели, а я никогда в жизни не пробовал.

- Ананас, - тяжело вздохнул я, вспоминая с каким боем эти ананасы в Москве брал, кстати, чехам забрасывать шайбы было проще. – Ананас – это не роскошь, а еда. С наступающим, мне ещё ваших соседей обходить. Фокс на плечо!

Услышав мою команду, черный котяра выскочил откуда-то из угла и по руке забрался туда куда надо. «А раньше казалось, что жил во дворце», - подумал я, кидая последний взгляд на очень скромные «хоромы» деда, мамы и ещё очень маленького меня.

Следующая семья, к которой я решил заглянуть, была моего будущего дружка Лехи. Внутри частного хилого строения, где родился он, между прочим, всего на пять дней позже меня, так же всё было очень скромно и бедно. И встретили меня его мама и бабушка очень настороженно, и даже немного испугано. Ещё бы заваливает такой бугай в костюме деда Мороза с черным котом на плече. Я бы маленький точно испугался.

- Поздравляю вас товарищи женщины с новым годом! – Пробасил я, выкладывая подарки. – А где отец семейства? – Я кивнул на маленькую кроватку, в которой посапывал Лёха.

- Ясно где, - тяжело вздохнула баба Катя. – Сидит сердешный.

- В бане сидит что ли, париться? Или на работе, на смене засиделся? – Я вытащил из мешка апельсины, конфеты, несколько консервов, оловянных солдатиков и детскую книжку.

- Так, - задумалась ненадолго бабушка. – На Урале сидит. А в перерыве между отдыхом лес валит.

- Ясно, - хмыкнул я, отлично помня, что Леха отца своего так никогда с Урала и не дождался. – Трудится, значит в лесопромышленном комплексе – полезное дело для государства делает. Распишитесь за десять рублей, мат. помощь от горисполкома.

- А что это за книжка? – Удивилась Лешкина мать. – И кому?

- Ему, - я кивнул на маленькую кроватку. – Как немного подрастёт, сразу читайте каждый день перед сном. Владимир Маяковский «Что такое хорошо и что такое плохо», издание коллекционное. Это чтоб вашего сына, когда ему стукнет пятнадцать годков, не потянуло лесную промышленность поднимать на Урале. Ну, с наступающим!

«Хороший же парень был Леха, - думал я, обойдя ещё четыре дома и пробираясь по сугробам восвояси к своей машине. – Один раз, когда нам исполнилось лет одиннадцать, девчонок из класса провожали. И тут кодла «городских», человек семь и все на год старше. Я тогда неудачно поскользнулся, так он один меня чудом отбил. Можно сказать жизнь спас. А я вот помочь ему не смог. Будет ли толк от книги? Чёрт его знает, возможно, у нас у каждого своя индивидуальная странная судьба».

- Мяу, - высказался Фокс, сидя у меня почти целиком за пазухой, и лишь одной мордочкой выглядывая на падающие большущие снежинки.

***

31 декабря все спортсмены, фигуристы, лыжники, хоккеисты, которые не успели сбежать с базы «Зелёный город» праздничный вечер решили устроить в столовой. Установили в ней живую ёлку, составили в ряд столы. Кто-то принёс магнитофон, кто-то шампанское, кто-то салаты, солёные огурчики, грибки и прочую закуску. Меня девчонки-фигуристки попросили нарядиться дедом Морозом. Благо опыт вручения подарков уже был, как и сам костюм. Однако я для вида пять минут помялся и от нечего делать согласился.

Так-то вратарь Витя Коноваленко звал на новый год к себе и ещё капитан «Торпедо» Лёша Мишин приглашал. Но я сказал, что ближе к вечеру должен прилететь «Малыш», а бросить его одного на базе я не могу. Кстати, кроме меня в «Зелёном городе» решил гулять Саша Скворцов, Володя Ковин, Витя Доброхотов и Вова Минеев. Скворцов приоделся в Швеции, все деньги ухнул на заграничный вельветовый костюм. И Миней по этому поводу больше всех ныл, что в Москве такую красоту не продают. А Скворец резонно заметил, что ты Минеев, везунчик, на Олимпиаду поедешь, а я в Горьком останусь, поэтому не завидуй.

В мою комнату, где я наводил последний лоск, чистил шубу деда Мороза от кошачьей шерсти Фокса, вдруг в районе девяти часов вечера кто-то постучал.

- Что ещё?! Сказано, буду через десять минут! – Психанул я, так как фигуристки забегали ко мне каждые две минуты, с одним единственным вопросом «когда я уже приду?», как будто в новый год нельзя выпить без сказочного дедушки с посохом и бородой.

- Иван, это я, Волков, - робко заглянул ко мне надоедливый шаман. – Захотелось в новый год посидеть с таким же путешественником во времени. Я и закусочку принёс.

- Заходи, куда ж тебя девать? – Тяжело вздохнул я. – Сейчас шубу с бородой надену, и пойдём в столовую. Или ты опять поговорить?

- Вот, письмо написал на имя председателя КГБ Юрия Андропова. – Шаман Волков осторожно шагнул в комнату и протянул мне конверт, кстати, продукты действительно были при нём.

- Держи липучку, пока я читаю, очищай шубу, на которой Фокс зараза такая сегодня поспал. – Я протянул Волкову кусок строительной липучки и развернул письмо.

В своём послании к товарищу из КГБ шаман приводил даты распада союза, какие республики первыми отколются, какие вторыми. Всё это он узнал из моих рассказов. И требовал наивный Михаил Ефремович предотвратить ошибочный вод войск в Афганистан 1979 года, из-за которого посыплется вся экономика страны. Предлагал помочь предотвратить сращивание теневого криминального бизнеса и органов правопорядка. Предупреждал Волков и об аварии на Чернобыльской АЭС 1986 года.

- Как? – Посмотрел на меня наивными большими глазами шаман.

- Десять лет без права переписки с отбыванием в местах максимально приближенных к Северному Ледовитому океану. – Подытожил я. – Был когда-нибудь на берегу моря Лаптевых? Будешь.

- Ну, нельзя же просто сидеть, сложа руки! – Взвыл Михаил Ефремович Волков.

- Я же тебе уже говорил, что встречался с Юрием Андроповым, целых три минуты. – Я протянул письмо добровольному самоубийце и продолжил. – Я ему объясняю про то, что хоккей может приносить большие деньги экономике страны, а он мне - так вы перейдёте в моё «Динамо»? Я ему рассказываю, что в чемпионате для коммерческого успеха должны играть примерно равные по силе соперники. А он – вот и прекрасно, так значит, вы согласны на переход? Пойми Волков у тебя учёт в чём ведётся? В оболваненных тобой гражданах? Так?

- В исцелённых, - пробубнил глядя исподлобья шаман.

- Допустим, - согласился я. – У меня в заброшенных шайбах, а у председателя КГБ в посадках. Чем больше посадит – тем лучше его работа. Это тупиковый путь. Сегодня ты сажаешь тех, кто настоящий враг. А завтра будешь хватать любого инакомыслящего. То есть разгонишь всех думающих людей, и обложишься вокруг себя одними ворами и жополизами. А это сто процентный крах всей стране. Ведь такое государство – это как автомобиль, у которого рулевой механизм не работает, и проехать он сможет не дальше первого поворота.

- Может Суслову написать? – Снова поникнув головой, спросил Волоков. – Он ведь скромно живёт. Почти как мы, рабочий класс.

- Запомни, самые нищие крестьяне были у Плюшкина из гоголевских «Мёртвых душ». Болезненная скупость хороша только в гробу в белых тапках. И закончили на сегодня! – Не выдержал я. – Пошли шаман Новый год праздновать, начало новой жизни.

***

Празднование начала новой жизни, которая так непредсказуема, начали ближе к одиннадцати часам вечера. Тосты, крики «ура», музыка и танцы. И я тоже дал жару, в красной шубе, в бороде из ваты, с чёрным котом на плече прыгал под ритмы зарубежных исполнителей модной эстрадной музыки. Что характерно - абсолютно трезвый. Потом начались медленные танцы, и здесь мне снова посидеть с грустным шаманом не дали. Особенно настойчива была Алёнка в платье по самое не балуй.