Мы влипли

— Но… жить в общежитии, Полиночка, это ужасно. Ты у меня слишком домашняя девочка. Ну, давай хоть снимем тебе квартиру, ну пусть комнату. Хоть что-то. Мишенька сейчас хорошо зарабатывает, мы можем…

— Миша пусть копит на учебу. Вдруг не поступит на бюджет, что тогда? Или… в общем, найдете, на что потратить.

— Но, Полиночка…

— Мам, все же обсуждали. И… мне пора заканчивать разговор, на работу ехать.

— Да, конечно, конечно, — суетится мама, — хорошо, что и с работой так удачно получилось. Но вот как быть с обедами, ужинами…

— Мам, все, пора бежать, люблю тебя, Мишке привет.

— И мы тебя любим, доченька, очень ждем возвращения. Помни о питании!

— Конечно, не волнуйся.

Сбрасываю вызов, медленно поднимаюсь со старой скрипучей кровати и подхожу к окну. Взираю на унылую картину, что открывается взору.

Одинокий двор, на котором вместо клумб или детской площадки лишь оставшаяся со старых времен давно поржавевшая конструкция. То ли турник, то ли выбивалка для ковров. Облезлые подъезды, помойка прямо под окнами. Голые ветви деревьев, которые мочит затяжной моросящий дождь.

Ловлю себя на мысли, что выискиваю глазами Джип с тонированными стеклами или что-то в этом роде. Любую деталь, которая подтвердит — вчерашняя неожиданная встреча не была видением или временным помутнением рассудка на почве нервов.

Когда мы с Лесей вернулись в общагу и уже лежали в кроватях, она все пыталась вытянуть из меня подробности. Я отделывалась лишь общими фразами.

Подробности знает только Соня, да еще бы ей не знать, если все происходило на ее глазах. Лесе же известно только, что у меня был парень и мы с ним расстались. Что я тяжело переживаю разрыв и поэтому не обращаю внимания на однокурсников, как это делают все окружающие нас девчонки.

Тяжело переживаю разрыв, это правда.

И…

Сбежала сюда. Трусливо сбежала, потому что просто не могла больше оставаться там. Потому что нам с Матвеем оказалось слишком тесно не только в одном университете, но и в одном городе.

При упоминании его имени, пусть даже мысленном, все внутри скручивает в тугой узел.

Больно, так больно.

Обидно.

Потому что время совсем не лечит. Я помню все. От самой первой нашей встречи с ним и его другом, когда мы с Соней убегая от них же, попали в руки к отморозкам, и Матвей с Никитой нас спасли. И до последнего разговора на лестничной площадке в доме Матвея.

Помню о том, что произошло после ссоры. Возвращаюсь к этому все время и вернусь еще не раз.

Может, просто нужно больше времени?

Переезд — вынужденная мера, призванная избавить меня от моей любви. Или наваждения, кому как нравится. Излечить, пока я окончательно не сошла с ума.

Возможность попытаться начать жить сначала. Но… если он здесь, если только он здесь…

— О, Полин, ты еще не ушла?

Леся проходит в комнату, снимает с плеча рюкзак и усаживается на свою кровать.

— Или у тебя сегодня выходной?

— Нет, сейчас убегаю. Просто разговаривала с мамой и немного задержалась.

Отхожу от окна и начинаю укладывать свежевыстиранную форму в рюкзак.

— Везет тебе, а у меня с предками совсем не клеится. Ну, я рассказывала уже. Отчим пьет, еще и руки распускает. А мать только и делает, что смотрит ему в рот. Дочь своей подруги, Машку, любит больше, чем меня.

— Да, ты говорила, мне очень жаль.

— Ну, вот. Если и созваниваемся с ней, дай бог по праздникам. Да и то, говорить не о чем.

Леся громко вздыхает, но тут ей приходит сообщение.

— О, как раз Машка. Сейчас поведает очередные новости из дома.

И она переключается с меня на телефон.

Леся, как и я, перевелась в местный Вуз спонтанно, в виде экстренной меры. Сбежала из дома, потому что не выдержала. Отчим начал уж слишком наглеть. А если учесть, что он работает в местной полиции… В общем, она приняла верное решение.

У Леси темные волосы и очень светлая кожа, голубые глаза. Она довольно симпатичная и парни часто засматриваются на нее, но пока она ни в кого не влюбилась. По характеру она чем-то напоминает Соню. Простая, доброжелательная. Мы сразу же подружились.

— Ладно, Лесь, поехала, — говорю от двери.

— Зонт не забудь, там дождь, — отвечает та, не отрываясь от смартфона.

— Конечно.

Выхожу из общежития, раскрываю зонт и бреду к остановкам.

Я не соврала маме, когда сказала, что с работой мне повезло. И правда повезло. Я работаю в той же сети клубов, что и раньше. И меня даже повысили, я стала вечерним администратором по графику два через два. Если буду хорошо справляться, стану помощником руководителя, с учетом того, что не брошу учебу в финансовом Вузе.

Но для поддержания формы я по-прежнему веду занятия, как и раньше, несколько раз в неделю. Меня не напрягает, так мне, наоборот, проще.

Я подошла к своему начальству, объяснила, что переезжаю и спросила, нет ли свободных мест там, куда перевожусь учиться. Оказалось, есть. В этом городе как раз недавно закончилось строительство филиала и оказались нужны сотрудники.

Автобус подходит почти сразу, а потому я приезжаю раньше, чем требуется. Выхожу не на своей остановке, а чуть раньше. Есть лишние пятнадцать минут, чтобы пройтись.

В последнее время я очень полюбила прогулки.

Ты двигаешься, твои легкие вдыхают кислород, а значит, ты существуешь. Ты не безликое нечто, состоящее из аморфного тела, валяющегося на диване и тупо смотрящего в одну точку. Ты личность. Ты идешь по делам и заботишься о своем здоровье.

Если бы еще только стереть память…

Воспоминания откидывают на два месяца назад, в тот вечер, когда поругались с Матвеем.

Так неожиданно. И наговорили друг другу кучу всего. Он сказал, чтобы проваливала, а я ответила, что наши отношения — это всего лишь фарс и я не хочу больше их продолжать.

Тогда я вернулась домой сама не своя. Если бы Матвей не попросил водителя, чтобы тот меня довез, не знаю, как бы добралась.

Я закрылась в своей комнате и прорыдала в подушку не меньше часа, а то и двух. Пока окончательно не заложило нос, и голова не начала раскалываться так, что от боли темнеет в глазах.

А в голове только одна мысль, та же, что сверлила мозг, пока ехала домой, что я наделала? Что мы наделали? Зачем сказали друг другу все это? Или… это был только повод, а на самом деле я просто начала ему надоедать?

Нет, нет.

Из памяти выуживается новая информация.

Скоро конец семестра.

Матвей искал себе девушку на семестр. Потому что он начинает скучать от длительных отношений. Разве те фото, что мне присылали не подтверждение?

Почему я решила, что стала особенной для него?

Уснула я тогда лишь под утро, и то поверхностно. В какой-то момент мозг просто отключился, видимо не выдержав столь сильного нервного перенапряжения. Но почти сразу прозвенел будильник.

Проигнорировала первый порыв никуда не идти и остаться дома, но все же заставила себя подняться.

Я сильная, я справлюсь. Подумаешь, поругались. Жила же я как-то без него раньше, значит, и теперь получится. Просто нужно время.

Сидение в четырех стенах ничего не решит, я только еще больше раскисну.

Оделась, выпила чашку любимого напитка с имбирем и лимоном и поплелась к выходу.

Именно поплелась, потому что каждый шаг давался с таким трудом, будто к щиколоткам привязано по здоровенной гире.

Для того, чтобы поднять руку или повернуть голову, тоже требовалось нереально много усилий.

Хотелось только одного — лечь и лежать пластом.

Но я не позволила себе. Если сейчас поддамся на желания тела, дальше будет еще сложнее.

Спустилась по ступенькам, толкнула тяжелую, будто тоже налитую свинцом, подъездную дверь.

Колкий уже почти зимний ветер тут же ударил в лицо, и принес немного облегчения. Это хорошо, что похолодало. Я взбодрюсь и начну двигаться быстрее.

Около подъезда стояла знакомая машина одного из охранников. Мужчина заметил меня и вышел. Распахнул передо мной дверь.