Притворись моей дочкой!

— Ника, может хочешь зайти к нам в гости? А то Валентин Петрович, похоже, у вас надолго сегодня, — при упоминании этого персонажа, я невольно улыбаюсь, забывая о шоке от вида окружающей обстановки. — Если ты беспокоишься за сохранность машины, то зря…

Николь выходит из машины и… свистит. Вот это поворот!

На свист оборачиваются маргинальные личности, сидящие на детской площадке. Я в ужасе чуть не закрываю лицо ладонями. Один из них подходит к Нике, та что-то ему говорит, тот кивает и уходит обратно к своей компании. Очевидно, он передает остальным слова девушки, потому что они во время его рассказа постоянно оборачиваются на нас.

— Всё улажено! — говорит Николь, заглядывая в салон. — Можно спокойно подниматься к нам. Суржик всё проконтролирует.

— Суржик? — удивленно переспрашиваю, выходя из машины и нажимая кнопку сигналки.

— Да, это тот, который подходил к нам. Нормальный мужик, только пьёт много, и когда напьётся начинает говорить на непонятном языке, вот его и прозвали так. Пойдем.

Мы поднимаемся по лестнице на пятый этаж. На первом этаже, у меня заслезились глаза от едкого запаха кошачьих, а может и не только кошачьих, экскрементов. На втором чуть не вывернуло от того же «аромата», но смешанного с запахом жаренного лука или чего-то еще. И только к пятому стало немного легче дышать. А может уже «принюхалась»…

Честно говоря, я уже не рада была даже Нике. Я сейчас жутко боялась того, что её квартира будет продолжением того кошмара, который я вижу вокруг. С ужасом представила, как она нальёт мне чай в грязную кружку, а мне придется пить его, давясь запахом старья и грязи… Я была в шаге от того, чтобы сбежать без оглядки, но когда Ника открыла двери своей квартиры, я поняла, что это то место, где можно укрыться от внешнего хаоса и наконец вздохнуть полной грудью.

К моей безграничной радости, жилище новой знакомой очень сильно диссонировало с домом, подъездом и двором. Здесь было бедненько, но очень уютно. А главное — тут приятно пахло порошком. А значит, я могу рассчитывать на чистую посуду!

При входе мне сразу подали тапочки. Это были обычные «одноразовые» тапки, которые выдают постояльцам гостиниц. Мои, видно, были не новые, но выглядели вполне сносно. Похоже, их до меня надевали всего несколько раз. Долгих «ношений» они бы просто не выдержали.

Кухня оказалась такой маленькой, что мы едва поместились втроем за маленьким столиком. И чтобы выйти в коридор нужно было бы кому-то сначала встать, чтобы освободить проход. Зато сидя на одном месте можно было дотянуться и до плиты и до шкафа, занимавшего половину пространства, и до мойки, чтобы убрать туда посуду.

Ника достала из навесного шкафчика металлическую коробку, в которой хранилось печенье и конфеты.

— Приходится все продукты тщательно упаковывать — у нас тут слишком много нежеланных «гостей», и в доказательство своих слов Ника хлопнула мухобойкой по пробегающему мимо таракану.

На удивление, эту живность я совсем не боялась. У бабушки в деревне, где я жила всё время, частенько заводились муравьи. Конечно, это немного не то, что тараканы, но помимо неприязни, страха они не вызывали.

***

Мы пили уже по второй кружке чая, а разговор всё не заканчивался. Несмотря на все неудобства, в этой компании мне было так уютно и хорошо, что даже не хотелось уходить.

Однако пора и честь знать, как любила говорить моя бабушка. На телефон пришло сообщение от моего авантюрного папеньки, что наш гость отчалил и я могу спокойно возвращаться.

— Спасибо вам за гостеприимство, девчонки, — подмигнула я маленькой хозяюшке. — Мне пора.

Я уже почти обулась, как неожиданно в дверь начали тарабанить. Сердце моё пропустило удар. Вспомнилась та компания из песочницы. Как мы, три девочки, сможем противостоять тем грязным пьяным мужикам?!

Но Ника, похоже не собиралась заморачиваться этим вопросом, а быстро подойдя к двери заглянула в глазок и стала быстро отпирать замок.

— Явилась, наконец! — слышу грубый женский голос, обладательница которого буквально врывается в квартиру. — Целыми днями шляется не пойми где! От меня пытаешься спрятаться? Чтобы не платить, да?

Женщина чуть не накидывается на Нику, а Дианка в это время, начинает испуганно кричать и плакать, бросаясь защищать мать от страшной тетки.

— Сколько можно терпеть мне вас! — ядовито рычит эта ведьма, отмахиваясь от ребенка. — Выметайтесь из моей квартиры сейчас же! Или платите за месяц вперед.

Это какой-то сюр… Я словно попала в другой мир, о существовании которого никогда не знала.

— Зинаида Родионовна, я заплачУ вам. Через неделю у меня на работе аванс, потерпите, пожалуйста, — оправдывается Николь, и мне становится за неё так обидно. Почему она оправдывается? Почему позволяет этой мигере так себя вести с ней, да еще и при ребенке!?

— Мне надоело постоянно ждать и делать тебе поблажки! Я итак тебя терплю здесь столько лет, когда могла бы нормальных квартирантов пустить и деньги лопатой грести. Мне надоело с тобой морочиться. Свою миссию как родственницы я выполнила с лихвой. Выметайся завтра же из квартиры. Чтобы к вечеру ни тебя, ни твоей девчонки тут не было, люди после обеда придут жилье смотреть.

— Куда же я пойду? — в ужасе восклицает Ника.

— Куда хочешь, это уже твои проблемы. Девка ты взрослая. Пора уже самой решать свои проблемы.

— Дайте хотя бы пару дней, чтобы я смогла найти новое жильё, — отчаянно просит Николь.

— Никаких пары дней! Завтра!

— Сегодня! — вдруг сама от себя не ожидая вклиниваюсь в разговор я. — Ника, незачем ждать завтра. Вы сегодня уже будете ночевать в нормальных условиях, а не в этом гадюшнике! — я метаю стрелы в сторону мерзкой женщины, которая похоже только сейчас заметила меня. — Вы поедете ко мне!

Глава 8

Глеб

Два с половиной часа слуховых и эмоциональных мучений! Кажется, я даже на сегодняшней встрече с журналистами так не вымотался, как при разговоре со старым другом отца. Миллион раз пожалев, что пошел на поводу у своего «старика» и согласился на сотрудничество с Валентином Петровичем. Фермер принял моё согласие закупать у него продукты, как международную сельскохозяйственную конвенцию. Составил договор. На восьмидесяти четырех листах! Я, дипломированный экономист, ужаснулся, когда увидел, сколько в нём пунктов, подпунктов и сносок…

Честно признаться, собирался сразу его подписать, чтобы поскорее отделаться от компании незваного гостя, но не посмел этого сделать. Нет, не потому, что не доверяю Валентину Петровичу. Мужик он честный, отец за него поручился. Но вот именно потому, что подпиши я сходу все бумаги, он стопроцентно расценит этот жест, как возможность отделаться от него. Да, это конечно правда, но дядя Валя обидится, передаст всё отцу и тогда мне полдня мучаться угрызениями совести и полжизни — нотациями отца. В общем, я честно пожертвовал двумя с половиной часами своей молодой счастливой жизни, инвестируя в будущее.

Шаги Валентина Петровича еще отдавались эхом по подъезду, а я уже откупоривал дорогой виски, который берег для особого случая. Но, похоже, сегодняшний день побил все рекорды по «особенности», поэтому если я сейчас не выпью бокальчик янтарного напитка, то вскоре мне придётся пить кое-что поинтереснее, и скорее всего отпускаемое по рецепту…

Бокал красиво заполнялся растекающейся по стенкам немного вязкой жидкостью, отчего мне пришлось сглотнуть слюну, активно выделившуюся от созерцания сего действа. Нос уже вовсю ощущал аромат, начинавший заполнять пространство кухни, и в предвкушении слегка подергивался. Рука медленно подносила «нектар» к моему лицу, и, когда я в сладостном ожидании прикрыл глаза и приоткрыл рот, всё очарование момента вмиг разрушилось отвратительным звоном.

Вот терпеть не могу материться, но сейчас, похоже, тот случай, когда по-другому просто не выразить всего разочарования и негодования.

Я со вздохом ставлю бокал на барную стойку и плетусь к двери, чтобы посмотреть в глаза тому, кто нагло и бесцеремонно посмел разрушить такое простое, скромное и, как оказалось, хрупкое счастье вымотанного событиями минувшего дня человека.