После Победы

Сначала я думала, что мне кажется, но теперь, спустя много лет, я понимаю, что была права и понимаю причины этих чувств. Но об этом позже, по ходу дела сами поймёте, что к чему.

Так вот, я сидела за столом и пыталась вспомнить что делала на протяжении всего дня. Урывками в памяти всплыло, что разговаривала со Стасом и он обещал заехать вечером – вытащить меня куда-нибудь. Что же, наверное, мне это действительно было необходимо.

Невольно мысли коснулись Влада и сердце обожгло. Нет, не стоило думать о нём. Глубоко внутри, глубже, чем в сердце, я понимала, что он не вернётся. Бывают у меня в голове такие убеждённые в своей правоте мысли о том, чего знать не могу, но почему-то всегда они оказываются верными. Поэтому на протяжении своей недолгой жизни, я научилась верить себе.

С самого начала я чувствовала, что он опасен, и что надо бежать от него, без оглядки, куда угодно, бросив всё. Наверное, это был единственный раз, когда я воспротивилась своим инстинктам. Зря ли? Не знаю. Наверное нет. Но и об этом я тоже расскажу позже.

Стук в дверь меня напугал. Борясь с собственными мыслями, я и не заметила, как наступили летние сумерки. Впрочем, дверь тут же открылась, напугав ещё больше. Их было трое. Очень странные, они вошли в дом, и обступили меня. Один, чернявый парень чуть постарше меня, резким движением схватил меня за руку и начал разглядывать браслет. Страх перехватил моё дыхание – ни пошевелиться, ни закричать я не смогла. Так и стояла, разевая рот, как рыба.

– Проверь её – рявкнул чернявый тому, что стоял у меня за спиной. Мужчина медленным шагом обошёл меня, взял ладонями за лицо и посмотрел в глаза. Он был постарше, на вид около сорока лет, светловолосый и загорелый. Было в нём что-то такое-же опасное, как и во Владе, будто бы хищное. Глаза под светлыми ресницами, вдруг, обрели пронзительность, а дальше стало происходить нечто совершенно для меня непонятное: Словно в ускоренной съёмке я наблюдала свою жизнь со стороны, Какие-то периоды он проскакивал, на каких-то останавливался и смотрел, а я, невольно, смотрела вместе с ним. Дело дошло до родителей, потом до детского дома, а потом я увидела сон, который мучил меня на протяжении всей жизни. Плачущая женщина, прижимала меня к себе, несла на руках куда-то. Я видела как она, заливаясь слезами, застёгивала браслет на моей руке, как целовала меня в щёки, глаза, как смотрела на меня пронзительным и долгим взглядом. От этих видений моё сердце начало бешено колотиться, но ни пошевелиться, ни заговорить я так и не могла. Мужчина же, смотревший мои ночные кошмары, вдруг, отпустил меня и посмотрел уже совершенно другим взглядом. Чернявый нервно сжимал кулаки и явно еле сдерживал себя, чтобы не наорать на взрослого. Тот же, посмотрев на меня ещё несколько секунд, кивнул и сказал хриплым и шершавым голосом:

– Это она.

– Теперь уже все трое уставились на меня с каким-то нездоровым интересом. От их взглядов у меня появилось стойкое ощущение, что рядом с привычной для меня головой появилась вторая, или же ,что на лбу вылез ещё один глаз. В общем, они смотрели на меня, как на что-то нереальное.

– Значит Влад нашёл-таки! – удовлетворённо и с нескрываемым восхищением проговорил светловолосый.

В этот момент я поняла, что могу двигаться и говорить. Первое что я сказала.. Ну знаете, в состоянии шока мозг начинает работать по другому, поэтому, произнеся свои первые слова за этот вечер, сама удивилась их абсурдности. Я спросила у них – не хотят ли они чаю. До сих пор, вспоминая тот вечер, думаю – почему из всех нелепых вопросов, которые можно было задать в подобной ситуации, я задала именно этот?

Мужчины переглянулись и уставились на меня со смесью любопытства и снисходительности. Так смотрят на умалишённых.

Я не знаю сколько бы продолжалась немая сцена, но на улице послышался гул автомобиля, припарковавшегося возле дома. Именно этот звук и стал спусковым крючком последующего разгрома. Осознав, за несколько секунд до этого, что в моём доме трое мужчин, один из которых делал что-то странное с моей головой, мне, наконец, стало страшно. Но прежде, чем я прочувствовала свой страх, повинуясь инстинктам, я швырнула в них стул, стоящий сбоку от меня и, тут же рванула к двери. Шалость не удалась. Не успев добежать до двери буквально пары шагов, я услышала звук разбившегося стекла и, одновременно с этим, почувствовала, как чья-то рука перехватила меня поперёк туловища. Дальше всё происходило на редкость стремительно: тот, что ковырялся в моей голове – а это именно он перехватил моё туловище, выкинул меня в окно, за которым меня поймал чернявый. Третий парень, какой-то белёсый и невзрачный, подвёл к нам трёх лошадей. ЛОШАДЕЙ! Твою мать, откуда они взяли лошадей? – подумала я, когда меня закидывали в седло перед чернявым. Скользнула мысль спрыгнуть с лошади, но животное уже начало двигаться и инстинкт самосохранения победил. Вцепившись в луку седла, с ужасом поняла, что мы собираемся перепрыгнуть забор. И тут я сделала то, что, наверное, нормальная девушка сделала бы в самом начале. А именно – я зажмурилась и завизжала. Но прыжок прошёл благополучно, поэтому рот мой быстро заткнули рукой и сказали молчать. Лошади помчались по дороге между домами, сзади просигналила машина, я уже успела понадеяться на Стаса, но лошади перемахнули через невысокий забор посёлка и помчались в лес. Тут моя надежда угасла и на её место пришло любопытство. В первую очередь, я сомневалась в том, что всё происходящее реально. Нет, ну серьёзно! Что за идиотизм – похищать меня, сироту, да ещё и таким странным способом? И причём здесь Влад? Как он мог искать меня, если мы встретились абсолютно случайно? Мысли о нём снова обожгли, но теперь думать о другом стало легче. Например, о том – куда мы всё-таки направляемся? Светловолосый ехал впереди, мы за ним, а сзади пожилой. Все молчали, а мне почему-то очень не хотелось прерывать их молчание. При этом, абсолютно противоречиво, мне хотелось задать тысячу вопросов, наорать и заставить вернуть домой.

Я не знаю сколько прошло времени, но в какой-то момент я поняла, что все мои мысли вращаются вокруг.. нет, не Влада. И даже не вокруг направления нашего движения, а вполне прозаически, они вращаются вокруг моей отбитой задницы. Попытки сесть поудобнее увенчались лишь раздражительным тычком в бок от черноволосого. Сколько можно ехать? И, самое главное – куда?

Прикусила губу почти до крови, но всё-таки решилась открыть рот:

– Куда мы едем? И кто вы, блин, вообще такие?

Мужчины проигнорировали меня, чего, впрочем, я и ожидала.

То ли от большого количество событий последних дней, то ли от стресса, а может и из-за отбитой и ноющей тупой болью пятой точки, я впала в болезненный ступор. Происходящее не укладывалось в голове, я даже ущипнула себя несколько раз, чтобы проверить – не дурной ли это сон, который когда-нибудь должен кончиться. Не может же это длиться вечно? И как они двигаются в кромешной темноте? Придётся подождать. В конце – концов должно всё выясниться. Так думала я, убаюкивала себя этими мыслями, цеплялась за них, как за спасательный круг.

Ночь длилась бесконечно. Когда я поняла, что меня снимают с лошади и усаживают на траву – расчувствовалась. Слёзы подступили к глазам. Мне потребовалось усилие, чтобы не заплакать.

– Эй, принцесса, держи. – на колени бухнулся хлеб.

– Я не принцесса. – буркнула я и начала жевать. Желудок предательски взвыл.

Чернявый в ответ на это засмеялся, но светловолосый, которого звали странным именем – Бригг, его веселья не разделил.

– Она не знает – сказал он шершавым голосом и отвернулся. Чернявого это почему-то развеселило. Если бы я могла мыслить адекватно, то поняла бы, что ему даже понравилась моя неосведомлённость. Он подобрался, как кот, наблюдающий за мышью через стекло, сел передо мной на корточки и слегка наклонился.

– Ничего не знает? – он переспросил у Бригга, но глаз не отводил от меня.

Я с набитым ртом продолжала разглядывать этих двух. Похоже, скоро мне, наконец, расскажут зачем я им и куда мы едем. Это обнадёжило. Верхушки деревьев посветлели, занимался рассвет, и этот, ничем не примечательный в обычных обстоятельствах, факт меня озадачил. Всё дело в том, что лес за нашим посёлком совсем небольшой. Примерно километров шесть в диаметре. То есть скакать по нему, даже в полной темноте всего-то часа полтора. Даже если по дуге – это не больше двух – трёх часов. Если уже рассвет, а мы всё ещё в лесу.. Мы скачем по нему кругами? Но зачем? Какой в этом, вообще, может быть смысл? Я осмотрелась. В последние годы я не так уж часто в бывала в нашем лесу, но пока были живы бабушка с дедушкой мы ходили сюда хотя бы раз в неделю. Мне пришлось закрыть глаза, посчитать до двадцати, потом снова осмотреться, чтобы, наконец, признать – этот лес был незнакомым. Он не был страшным или отталкивающим – он был чужим.