Страница 7 из 8
Конец света – итог распада человечества, его морального разложения, избыточного сладострастия и охватившей человека нервозности. Такова основная причина апокалипсиса, согласно судье Шреберу. Конец света – распад символической матрицы. Гниение, сладострастие, нервозность – всё это начинает угрожать чистоте божественных нервов, и тогда Бог прибегает к решительным мерам – насылает эпидемию, уничтожая человечество на всей планете. После Конца света необходимо восстановить Мировой порядок, и в этом как раз заключается миссия Даниэля Пауля Шребера, сочетающего эсхатологический дискурс Конца света, конца времен с мессианским временем конца. Шребер должен пережить время конца и учредить Мировой порядок.
Восстановить Мировой порядок – наладить ход времени. Шребер хорошо помнит тот судьбоносный в истории человечества день, когда он узнал, что течение «Мировых часов» истекает[48]; и в этот же момент на его тело обрушился невероятный поток лучей, осветив величием все вокруг. Шребер – очевидец эсхатологического триумфа. Он – свидетель работы «Мировых часов».
Авторитет отца падает, закон гниет, ход времени нарушается, матрица человеческого рода распадается. Шребер переживает Конец света. Он переживает ту радикальную трансформацию, которую претерпевает в конце xix – начале xx века на земле человечество. Теперь уже точно мир никогда не будет таким, как раньше. Теперь «вместо Ланселота мы имеем президента Шребера»[49]. Судья Шребер – не только продукт работы научно-дисциплинарного механизма нормализации, но и симптом перехода от одного мирового порядка к другому: находясь на рубеже xix и xx веков, он то и дело обращается к Средним векам, к рыцарским временам, где он ищет и находит свою генеалогию, свои линии наследования, свои воображаемые статусы. Шребер – духовидец, der Geisterseher, он созерцает историю человечества и, путешествуя во времени, говорит о «святых временах» и «несвятых временах». Чем отличаются святые времена? Например, времена Орлеанской девы, крестоносцев, отправляющихся на поиски Копья Лонгина, или времена императора Константина – «святые», потому что во всех этих случаях, как уверяет судья Шребер, «была установлена действенная временная связь с лучами»[50]. В наступившие затем «несвятые времена» коммуникация с божественными лучами дана только одному человеку, духовидцу, рыцарю духовности Даниэлю Паулю Шреберу. Судья Шребер призван вести священную борьбу за обретение человечеством высшего блага, вечного блаженства.
Судья Шребер занимает в истории место прославленного рыцаря Круглого стола. Впрочем, он живет в те времена, когда на смену рыцарству пришла паранойя. Мир меняется, меняются его координаты, пространство, время, система регистрации-записи, средства связи, машина влияния, способ производства наслаждения… Время апокалипсиса – время судьи Шребера. Он – не просто его очевидец, он переживает вновь и вновь этот конец. Что может быть кошмарнее нескончаемого Конца света?!
5. Завещание Шребера
В Открытом письме Флексигу Шребер призывает доктора поддержать его, чтобы его история обрела «всеобщее доверие и была бы немедленно рассмотрена в качестве серьезной научной проблемы, которую следует изучать всеми возможными способами»[51]. Шребер завещает свою исповедь двум властным дискурсам – научному и религиозному: «компетентное изучение моего тела и превратностей моей судьбы еще при жизни могло бы принести пользу науке и способствовать постижению религиозных истин»[52]. Шребер надеется, что его «Мемуары» послужат науке и религии еще при жизни. Он рассчитывает на то, что его книгу будут изучать теологи и философы. Так и будет. И не только теологи и философы будут изучать наследие Шребера, но и лингвисты, медиатеоретики, юристы, германисты, психиатры и психоаналитики. Уже в xxi веке Шребер оказывается героем театральных постановок, радиопьес, фильмов, романов и научных исследований.
Шребер готов предоставить всевозможным экспертам в качестве свидетельства своих переживаний не только свою книгу, но и свое тело. Он готов предоставить его для исследования в любой момент, он ведь видит, что органицистский, патологоанатомический взгляд доктора Флексига далек от понимания. Более того, судья Шребер предлагает воспользоваться для изучения его тела рентгеновскими лучами, притом что они были открыты всего лишь несколько лет назад[53]. Лучи позволяют увидеть невидимое, и кому как не Даниэлю Паулю быть знакомым с всепроницающими лучами. Лучи должны обнародовать внутреннее устройство тела, ведь «господа эксперты знакомы лишь, я бы сказал, с патологической оболочкой, которая скрывает мою подлинную духовную жизнь»[54]. Истина Шребера доступна лучам, божественным и рентгеновским, сверхъестественным и научным.
Поскольку истины, открывшиеся Шреберу, невозможно передать на обыденном языке, поскольку истины эти превосходят способы выражения, доступные человеческому языку, то автор «Мемуаров» не рассчитывает на то, что будет понят целиком и полностью. Не всё будет понято. Истина в его письме не-вся. Шребер осознает, что он – «всего лишь человек и, стало быть, ограничен рамками человеческого понимания»[55]. Понимание происходящего, конечно же, необходимо, но оно не может исчерпать переживания и оно остается пониманием человека.
Да, Даниэль Пауль Шребер – всего лишь человек, но человек он не совсем обычный. Он – тот, кто находится на постоянной связи с Богом, Verkehr mit Gott. Непоколебимой истиной называет Шребер то, что «Бог ежедневно и ежечасно заново обнаруживает себя в речах голосов и в чудесах»[56]. Причем то, что Бог вновь обнаруживается, проявляется, offenbart, в откровении, следует понимать не в обычном смысле слова, подразумевающем, что Бог является по своей доброй воле, нет, «знание о Его существовании и Его могуществе открывается мне независимо от Его воли и не в связи с какой-то преследуемой Им целью, а через чудеса, которые Он приводит в действие, и через голоса, которыми Он говорит со мной»[57]. Даниэль Пауль Шребер полагает, что лучшим свидетельством его связи, тео-теле-коммуникации с Богом была бы фотографическая запись, но, увы, её не сделать:
Если бы было возможно сделать фотографическое изображение разыгрывающихся в моей голове процессов, сияющих движений приходящих с горизонта лучей, иногда очень медленных, иногда – когда они движутся с гигантского расстояния – невероятно быстрых, тогда у наблюдателя определенно рассеялись бы все сомнения на счет моей связи с Богом[58].
Увы, фотография происходящих в голове процессов невозможна, даже если она уже пятьдесят лет как применяется в психиатрии. Медиум этот годится, увы, для регистрации внешних признаков, но никак не для свидетельства внутренних переживаний: для каталога поз, которые составляет Жан Мартен Шарко в парижском Сальпетриере, или для каталога преступных лиц, которым занимается Чезаре Ломброзо в психиатрической больнице в Турине. Фотографическая запись остается мечтой Даниэля Пауля. Не стала бы свидетельством и томография мозга. Система записи нервно-лучевой телекоммуникации этими техническими средствами не регистрируется. Увы, никак не запечатлеть поступающие по линиям лучевых передач сигналы, ни сверхскоростные, ни медленные.
Вопрос теле-, расстояния, дистанции, приближения и отдаления Бога, притяжения и отталкивания принципиален для Шребера. Иначе говоря, паранойяльный психоз предполагает в первую очередь именно реорганизацию пространства. Понятия близкий и далекий в этом пространстве никак не фиксируются, и потому особое значение играет телекоммуникация, связь на расстоянии, связь с удаленным. Связь с Богом, с Флексигом и другими действующими лицами системы Шребера – связь удаления-приближения.
48
Выражение Ablauf der Weltuhren можно перевести и как течение мирового времени, и как истечение мирового времени, и как ход, и как окончание.
49
Фуко М. Надзирать и наказывать. М.: Ad Marginem, 1999. С. 283. Фуко упоминает Ланселота и Шребера в связи с переходом «от историко-ритуальных механизмов формирования индивидуальности к научно-дисциплинарным механизмам, когда нормальное взяло верх над наследственным, а измерение – над статусом» (там же).
50
Schreber D. P. Denkwürdigkeiten eines Nervenkranken. S. 58.
51
Schreber D. P. Offener Brief an Herrn Geh. Rath Prof. Dr. Flechsig // D. P. Schreber. Denkwurdigkeiten eines Nervenkranken. Berlin: Kulturverlag Kadmos, 2003. S. ix.
52
Ibid. S. v.
53
Вильгельм Конрад Рёнтген, экспериментируя с катодными лучами, совершил свое открытие в ноябре 1895 года и в конце декабря сделал первое о нем сообщение в Физическом институте Вюрцбургского университета. Шребер предлагает использовать рентгеновские лучи 23 июля 1901 года. Он надеется, что таким образом будут выявлены нервы сладострастия, существование которых наука отрицает, также как отрицает она совершенно разное распределение наслаждения по женскому и мужскому телам.
54
Schreber D. P. Denkwürdigkeiten eines Nervenkranken. S. 297.
55
Schreber D. P. Denkwürdigkeiten eines Nervenkranken. S. 1.
56
Ibid. S. 257.
57
Ibid. S. 257–258.
58
Ibid. S. 256.