Круг

Стряхнула воспоминания. Вернулась в настоящее. Впрочем, совсем возвращаться не хотелось. По крайней мере, выходить во двор. Забытое подростковое ощущение: приходишь с парнем в чью-то квартиру, где большая компания и все между собой знакомы. Чувствуешь себя неловко. И в ванной надолго не спрячешься: вдруг все подумают, что у тебя проблемы?

Потянулась, чтобы рассмотреть мыльную экспозицию на верхней полке, и ногу, почти не напоминавшую о себе в машине, свело мучительной судорогой.

Снова злая и хромающая нашла Тони. Он стоял у открытой двери и улыбался чему-то, глядя в темноту.

– Что показывают?

– Почему ты хромаешь?

Отлично, я все-таки нашла изъян в его идеальности. С этим уже можно как-то существовать. Что делать с безупречными людьми – понятия не имею (свидетельство о разводе не даст соврать).

– В целом меня все устраивает. Будем до бесконечности задавать друг другу вопросы, и тогда ни на один из них не придется отвечать.

– Присядь, пожалуйста, на минутку. – Тони подвинул легкое плетеное кресло и, когда я села, опустился рядом на корточки.

Я пыталась протестовать, но он был настойчив.

Легко прощупал мою ступню, щиколотку, задержал большой палец на впадине под косточкой.

– Здесь больно?

Я кивнула, не решаясь заговорить.

Это ощущалось чересчур интимно, хотя Тони был похож скорее на сосредоточенного врача (невероятно привлекательного врача), чем на соблазнителя, хватающего женщину за ногу в пустом доме.

– Закрой глаза, послушай, как поют цикады.

Я поспешно послушалась – смотреть на Тони было неловко.

Сначала не могла сосредоточиться на звуках, проскальзывающих через приоткрытую дверь, но постепенно услышала: ровный звенящий звук, в который вплетался нежный стрекот, то глухой, будто поезд промчался где-то очень далеко, то звонкий, настойчивый, напоминающий короткое встряхивание Сонькиного маракаса.

Тони осторожно поглаживал ногу, распутывая легкими нажатиями узелки боли.

– Легче?

– Ты массажист? Врач?

– Вопросом на вопрос, – он легко поднялся, кажется, весьма довольный тем, что вернул мне эту реплику.

Я встала следом, пошевелила ступней. Действительно стало легче. Отголоски боли остались, но где-то совсем далеко, теперь моя нога была гораздо больше озабочена тем, что Тони перестал к ней прикасаться. Мысленно приказала ей заткнуться и вышла во двор следом за Тони.

– Будешь смеяться, я маркетолог, – сказал он на ходу.

За столом во дворе уже сидело восемь человек. Звенели вилки, лаял проснувшийся пес, «Ману, мне пирога», – кричал Арчи, взобравшись на стул и протягивая свою тарелку высокой, полной женщине.

– Значит, это все-таки была профессионально подготовленная стратегия, чтобы заманить меня сюда.

Он обернулся и несколько секунд смотрел прямо в глаза.

– Увидишь, оно того стоило.

Глава 12

В дверь постучали, сначала совсем тихо, так, что можно было сделать вид, будто не слышишь – меньше всего хотелось вылезать из мягкой кровати, но стук повторился уже громче.

– Да, – ответила я, все еще не вынырнув из тепла сновидений.

Дверь открылась, в комнату заглянул Тони, лицо у него было встревоженное.

– Прости, что разбудил. Мне уже несколько раз звонила Екатерина. И она утверждает, что если ты не объявишься в течение пяти минут, она обратится в полицию.

Черт! Черт! Весь сон как рукой сняло. Вскочила с кровати, не заботясь о том, что кроме белья из одежды на мне только чья-то футболка (чья и почему – тоже разберусь потом) и забегала по комнате в поисках телефона.

– Возьми мой. Она как раз звонит снова.

Я схватила телефон и совершенно невежливо замахала на Тони рукой – не хотела говорить при нем с Катей. Он закрыл за собой дверь, и я поспешно ответила на звонок.

– Аня? Слава Богу! Где ты? Тебе нужна помощь?

– Нет-нет, все в порядке. Прости меня! На всякий случай поставила это сообщение в отложенные и забыла удалить. У меня все хорошо, правда…

Она заговорила тише:

– Нас слушают? Ты не можешь свободно говорить? Попробуй как-то мне просигнализировать…

– Я… нет, все в порядке. Пошла на свидание вслепую и…, – это было проще, чем объяснять, где я на самом деле провожу выходные, – в общем, просто переживала, как все пройдет. Прости, что втянула тебя во все это.

– Почему ты не отвечаешь со своего телефона? – Тон у Кати все еще был подозрительный.

Неудивительно. Буквально пару месяцев назад мы подробно освещали историю девушки, которую озабоченный псих насильно удерживал полгода и настолько запугал, что родные даже при разговорах с ней не заподозрили подвоха, были уверены, что это счастливый союз. Не представляю, что чувствуешь, когда звонишь родителям из своего ежедневного кошмара и пытаешься изображать нормальное состояние. И чем закончилась попытка ее побега вспоминать не хочется. Вообще не хочется думать о том, что один человек способен сделать с другим. Стоило бы подумать об этом, прежде чем садиться в машину Тони.

– Не знаю, где мой мобильник. Наверное, разрядился вечером, а я не взяла с собой зарядник…

Господи, слишком много информации, остановись.

– Ладно, – она еще немного помедлила, – если с тобой все действительно хорошо, скажи, что мы с Женей ели на первом свидании.

– Очень луковые бургеры, – и я рассмеялась – настолько нелепо прозвучал сейчас этот пароль.

Ситуация вышла неловкой, но это была Катя, и меня захлестнуло волной благодарности к ней.

Она тоже выдохнула с облегчением.

– Ты умеешь привести в тонус с утра.

– Прости еще раз. Завтра с меня кофе и самый вкусный вегетарианский бургер в городе.

Но как только мы попрощались, снова стало не до смеха.

Воспоминания о вчерашнем вечере мелькали обрывочными кадрами, на последнем из них я, усыпающая в кресле-качалке под пледом, на секунду открыла глаза, и увидела прямо перед собой Тони. Он наклонился, поцеловал меня в висок и исчез в темноте.

И вот теперь его день начался с угроз. Интересно, сколько раз он уже пожалел, что привез меня сюда? А остальные? Вряд ли Мануэла в восторге от перспективы приезда наряда полиции.

И хотя весь мой скепсис не справился с задачей отыскать хоть какую-нибудь странность в этом месте, подвох все же был. Не могло его не быть.

Да, со стороны они напоминали прекрасную семью или очень близких друзей, собравшихся, чтобы вместе провести выходные. Костер, запеченные овощи, пирог, неспешные разговоры, смех, шуточки и подколы, дети, кошки-собаки… Этакая книжная идиллия, попав в которую персонаж непременно должен понять, насколько ему опостылела офисная работа, послать все к чертям и немедленно перебраться в этот веселый табор со своим спальным мешком хотя бы на лето.

Это и настораживало: они были чересчур милыми и хорошими. И Ману, смуглая, полная, величественная (впрочем, легко переходящая от царственности к оглушительному хохоту, заставлявшему колыхаться щеки, бока, крупные бусы и воздух в радиусе десяти метров); и Лиза, прекрасная, улыбчивая, одинаково легко рассуждающая о поэзии Уитмена и выращивании брокколи; и Сэм – тот самый длинноволосый, который почти все время молчал, но так значительно, что страшно было представить, насколько весомо он будет выглядеть, если заговорит; и его трогательная, ни на минуту не убирающая руку с живота беременная жена, на вид совсем девочка, не расслышала, как к ней обращались; и Мадлен – очень красивая старушка с совершенно седыми волосами и постоянной улыбкой на лице, начинающая любую фразу со слова «Милые…», вне зависимости от того, к кому обращается – котам, тарелкам, стульям, взрослым, детям… Да, дети. Кроме Арчи здесь была еще девочка, и каким-то непостижимым образом они умудрялись совмещать чрезмерное свободолюбие (например, когда Сэм взял в руки до смешного крошечное при его габаритах укулеле, малышка забралась на свободный край стола и принялась прямо на нем отплясывать безумный танец) и невероятную для своего возраста дисциплинированность – каждый из них оказывался тут как тут, если нужно было помочь взрослым: заменить тарелки, принести теплый плед хромающей Мадлен, подкинуть дров в затухающий костер.