Хозяйка Мерцающего замка

Зачётная сессия уже началась, и мне пришлось потрудиться, чтобы догнать свою группу. И хотя преподаватели с пониманием отнеслись к моей ситуации: готовы были поставить отличную оценку в счёт моих бывших заслуг и, банально, из жалости – меня это не устраивало. Поэтому я с ещё большим рвением ударилась в учёбу, всё свободное время проводя в университетской библиотеке или в читальном зале Националки.

Домой ездила, единственно чтобы переночевать.

– Может, ко мне переедешь, пока твои не поправятся? – не раз предлагала Мотька, но я отказывалась. В пустой квартире было одиноко, страшно, и приходилось спать с включенным светом, но в чужом доме, в счастливой семье было стократ хуже.

Не то чтобы я привыкла или стала меньше переживать, просто поверила, наконец: всё у моих родных будет хорошо.

Зачёты сдала без проблем и уже успела отстреляться по двум из пяти экзаменов, когда в субботу, шестнадцатого июня, столкнулась в Националке с Костриком.

– «Теория отраженной относительности» Богеля у тебя? – спросил он вместо приветствия.

«Теорию» на себя записала Мотька – в моей ячейке и без того было полно книг, но сегодня на смене была знакомая библиотекарша, которая позволяла нам с подругой немного нарушать правила.

– Можно и так сказать.

– Дай почитать. Ты где сидишь? Где обычно, у окна сзади? Я подсяду.

Он не спрашивал разрешения, не интересовался, свободен ли стул рядом со мной – ставил перед фактом. И это меня ни разу не возмутило отчего-то, я лишь кивнула китайским болванчиком, недоумённо хлопая ресницами, пытаясь уложить в голове внезапную истину: надменный, как князь фениксов, Тимур Кострин не просто видел, где я сижу сегодня. Он знает о моём обычном месте. С чего бы?

– Подсядь, – в замешательстве пролепетала я и, развернувшись, пошла за нужной книгой.

Кострик оказался на удивление отличным соседом по парте. Намного лучше Мотьки, если уж на то пошло. Не отвлекал болтовнёй, не предлагал каждые пятнадцать минут сходить в буфет, в туалет или в автомат за кофе. Он молча работал рядом, читал, сверялся со своим конспектом, выписывал какие-то цитаты. С охотой помогал мне, если я о чём-то спрашивала.

Сама не заметила, как наступил поздний вечер, и дежурный смены дал звонок, предупреждающий о закрытии.

– Ого! – Кострик с удивлением глянул на часы. – Ну, мы с тобой и дали сегодня! Без пятнадцати десять… Идём?

Сдали учебники, попросив библиотекаря оставить их до завтра, и неспешно двинулись к выходу. Свободная кабинка лифта гостеприимно распахнула перед нами свои зеркальные дверцы, мы вошли внутрь. Кострик уверенно надавил на кнопку минус первого этажа, где находилась платная парковка.

– У меня нет машины.

– А у меня есть. – Дёрнул уголком губ. Этот жест, по всей вероятности, заменял полудракону улыбку. – И я планирую довезти тебя до дома.

– Э…

Я несколько растерялась, не зная, как это прокомментировать. На одной чаше весов ночной автобус и сорок минут дороги, если повезёт, но зато в одиночестве, на другой – комфорт автомобиля и Кострик впридачу.

– Да мне на автобусе удобнее, правда.

– Не обсуждается.

Что, простите?

Кабинка лифта внезапно дёрнулась, а лампочка под потолком истерично мигнула и погасла. И вместе с ней в моей голове затухла вся мыслительная деятельность, вытесненная волной удушающей паники.

Я будто вновь оказалась в тоннеле Героев, перепуганная до смерти, замурованная в кромешной тьме. И снова крики и стоны, и шелест отлетающих от тел душ, и шорох, жуткий, до мороза по коже, и звук дыхания встревоженной земли.

– Бардак! Мы застряли, что ли? – Кто это сказал? Точно не я. – Кок, у тебя мобильник есть? Я свой засунул куда-то, не могу найти. Подсвети. Кок?

Голубоватый свет залил кабинку, и я слабо всхлипнула.

Кострик выругался.

– Посмотри на меня.

Вздохнула рвано, пытаясь успокоиться, напоминая себе, где я и с кем, но получалось не очень.

– Варвара!

Глаза у него были удивительные, совершенно невероятные. Сочетая в себе все оттенки синего, начиная от светло-голубого и заканчивая почти серым, с тёмной каёмочкой по краю радужки, они словно светились. Как если бы внутри Кострика пряталось волшебное пламя цвета моря, безумно прекрасное и опасно влекущее.

Внезапно вспомнилась наша первая встреча. Тогда, на лекции у Хустова, когда новый студент наградил меня мимолётным взглядом, а я из-за этого чуть не побежала забирать документы.

Сглотнула, вмиг позабыв о своих страхах.

– Полегчало?

Глаза парня потускнели, и единственным источником света в кабинке теперь был его мобильник.

– Кострик, а ты, вообще, кто?

– КострИн Тимур, твой одногруппник. Разве забыла? И кончай меня Костриком обзывать.

– Ещё чего! – фыркнула я. – Всем можно, а мне нельзя?

– Всем – это кому, например?

Он отвернулся к щитку управления, а я разочарованно вздохнула. Отчего-то было жизненно необходимо удержать внимание парня на себе.

– Вообще всем. В универе. Тебя после лекции Хустова за глаза все так называют. Не знал?

– Откуда? Если, как ты говоришь, «за глаза»?

В кабине послышались гудки, видимо, Кострик всё же нашёл кнопочку для связи с диспетчером.

– Оператор третьего участка Серейко слушает. Какая у вас проблема? – пробубнил кто-то скрипучим бесполым голосом.

– Здравствуйте, – Вот у Кострика, например, красивый голос, глубокий. Почему я раньше этого не замечала? – Мы в лифте застряли. В Национальной библиотеке. Со мной тут девушка, у неё что-то вроде клаустрофобии, не могли бы вы…

– Ожидайте. Аварийная бригада на выезде.

– А ско… – Скрип и скрежет внезапно прекратился, и Кострик со всей дури ударил по приборной панели. – Кто позволил отключаться? Найду – урою!

Строгий какой…

У меня внезапно закружилась голова, и я облокотилась о стену.

– Блин, что-то мне как-то плохо… – пробормотала заплетающимся языком. Чувствовала себя целиком пьяной, хотя и не пила ничего крепче чёрного кофе с момента аварии.

– Вижу, – недовольно процедил Кострик. – Перестарался малька.

– Что сделал?

– Иди сюда, – он сел, вытянув ноги, притянул меня к себе на колени. – Головку вот так вот мне на плечо и дыши. Глубокий вдох через нос – выдох. И ещё раз. Вот умничка… И глазки закрой, ага, вот так… Вдох – и выдох. Вдох…

– Моя Мотька на тебя с первого взгляда запала, – зачем-то сообщила я.

Я вообще была какая-то странная, говорила и делала вещи, мне несвойственные. И даже где-то осознавала это, но отчего-то и не думала тревожиться.

– Серьёзно?

– Ну. Потому что ты красивый и таинственный.

Кострик хмыкнул.

– Это она так считает?

– Не только она. Все. – Я пожала плечами и задумчиво протянула:

– Правда, красивый. Такой мальчиш-плохиш из фильма для взрослых… Понимаешь, о чём я?

– Не-а, – рассмеялся. Стянул резиночку с моих волос и ласково растрепал короткие пряди. – Хорошо бы ты рассказала мне об этом подробнее и, желательно, на трезвую голову.

– Эй! – От обиды я выпрямилась и досадливо поджала губы. – Я же не пьяная. Я вообще не пью. Ну, почти вообще.

– Ага, – легко согласился Кострик. – Глазки закрывай.

Я вновь пристроила голову у него на плече.

– Тимур?

– Что?

– Ты так и не ответил, кто ты.

Рука, перебиравшая мои волосы, на мгновение застыла, а потом Кострин произнёс:

– А зачем? Ты и сама обо всём прекрасно догадаешься.

– Правда?

Мне в его голосе послышались нотки тоски и сожаления. Странный он какой-то. Хотя и симпатичный, тут Мотька несомненно права.

– Ага. Вот в себя придёшь и сразу же выскажешь мне всё, что думаешь по этому поводу. Дыши, как следует, Кок, не филонь. Нам нужно продержаться на одной дозе… Вон ты какая слабенькая… Хоть бы проклятые ремонтники до нас поскорее добрались. Дыши-дыши. Вдох – выдох. Хорошая девочка.

Я не особо прислушивалась к тому, о чем говорит Кострин. Дышала. Блаженно улыбалась. Нежилась в исходящем от парня тепле и прямо-таки млела от запаха его туалетной воды. Это было что-то резковатое, с нотками цитруса, зелёного чая и чего-то такого ненавязчиво-цветочного. Пьянящего…