Незавидный холостяк

– Что ж… – Кирил тоже развернулся, откинулся назад, изучая меня с любопытством. – Достойно. Ты прямо «приличная девушка» в вакууме из палаты мер и весов. Говорят, как раз на таких и женятся.

– «Говорят», – я невесело улыбнулась. – Только женятся на ком угодно другом. Кстати, водить машину я умею. А вместо французского учила испанский – правда, по учебникам, не в постели, извини.

– Зачем учила? – заинтересовался Кирилл.

– В Испании много хороших шеф-поваров, полно классных рецептов на испанском, но их мало кто переводит.

– Серьезный подход к домашним ужинам, – усмехнулся Кирилл. – Уже завидую твоему будущему мужу. Черт, и не в первый раз.

– Перестань…

– Ну конечно. «Никому я не нужна-а-а-а!» – передразнил Кирилл. – И сидит такая идеальная жена, убившая всю молодость на подготовку к семейной жизни. Даже машину, небось, не ради удовольствия училась водить, а чтобы детей по кружкам развозить?

– Ага.

– Так почему-то и думал.

Он смотрел на меня очень-очень внимательно, держа в одной руке бокал, а пальцами другой постукивая по рулю. Отпил глоток вина, провел языком по зубам – все это не отрывая от меня взгляда. Почему-то перестало хватать воздуха, хотя окно с моей стороны все еще было приоткрыто, но я вдыхала раз за разом и все равно не могла надышаться.

– Ты наелась? – Вдруг спросил Кирилл. – Десерт будешь?

– Еще и десерт есть?

Я стала закрывать один за другим контейнеры, передавать Кириллу, который убирал их обратно в пакет. Зато еще одну коробку он наоборот достал.

Внутри оказались слоеные трубочки, покрытые сахарной пудрой.

– Канолли с сырным кремом. По личному рецепту бабушки шефа… ну, он так утверждает. Хочешь?

Он подхватил двумя пальцами хрупкую трубочку с кремом и наклонился ко мне. Крем коснулся моих губ, я непроизвольно слизнула его и поймала взгляд Кирилла.

Что-то там пряталось, в глубине его зрачков. Вся серьезность, которой было так мало снаружи – будто скопилась внутри. Это было жутковато. С ним легкомысленным и светлым быстро так просто – а если нырнуть в глубину, вынырнешь ли обратно?

Я струсила. Опустила взгляд ниже, на упругие губы в окружении рыжевато-медной щетины. Наверное, колючая.

– Открывай ротик, – сказал Кирилл, и эти губы расползлись в лихой усмешке. – Буду кормить тебя кое-чем божественно-вкусным.

И я… открыла. Обхватила губами хрустящую трубочку из теста, скользнула языком, слизывая изнутри крем, откусила…

– Молодец… – полушепотом сказал Кирилл, улыбаясь. – Хорошая девочка.

От чего меня так кинуло в жар? От слов, от его тона, ласкового, но опасного где-то под этой лаской или от низкого голоса, от того, как медленно, растягивая слова, он это сказал.

– Еще? – Спросил он, поднося пирожное к моим губам.

Я даже не попыталась забрать его. Только послушно откусила кусочек. И еще.

Мотнула головой, отказываясь от следующего, но Кирилл цокнул языком:

– Нет, до конца. До последней… капли.

Я открыла рот, и он положил последний кусочек пирожного прямо мне на язык.

Сердце колотилось как бешеное, аж в горле.

– Вот и отлично… – сказал Кирилл, улыбаясь, и отстранился от меня. Он отряхнул руки от крошек, выудил из контейнера печеный помидор фаршированный сыром и принялся его жевать как ни в чем не бывало. – Ммммммм… Прекрасно. Но ты готовишь лучше!

Лицо горело, горло сжималось так, что не выдавить ни звука, мысли скакали, не складываясь в слова.

Я судорожно вдохнула.

– Я серьезно! – сказал Кирилл. – Зачем мне тебе льстить? В ресторанной еде, даже если готовит лично шеф, нет чего-то главного… Когда готовят лично тебе – это совсем другое.

Он болтал так, словно этой сцены с канолли просто не было. Будто она мне привиделась.

– Тебе не готовят? – Просто поддержала разговор.

– Некому! – Развел он руками.

– Ну… девушки твои… – я сухо сглотнула.

Где мое вино вообще? Я вцепилась в горлышко бутылки и дернула ее к себе, но Кирилл спокойно вынул ее у меня из пальцев и наполнил мой бокал.

– Большинство моих девушек готовить не умеет, их интересы лежат в других областях, – деловито объяснил он. Вылил последние капли и в свой бокал, отпил.

– Большинство? – удивилась я. – Сколько ж их у тебя?

Кирилл заржал и собирался что-то ответить – несомненно, очень интересное, но нас прервал зазвонивший телефон.

– Привет, Жень, – я не могла не ответить на звонок лучшей подруги. – Ты по делу? Я просто… не одна.

– О, ты с ним? – Тут же оживилась она. – С тем красавчиком на «мазератти»? У вас уже все было? Или я как раз прервала процесс? Тогда с тебя отчет вечером… Или утром!

– Не на «мазератти», но…

– Но в процессе? Давай, Варь! Вперед! Я за тебя болею!

– Да мы просто друзья!

Я краем глаза заметила, как Кирилл усмехнулся и сделал еще глоток вина.

– Ладно, не буду отвлекать вас от «дружбы»! – коварно промурлыкала подстрекательница. – Пока! До утра!

– Друзья, значит? – Кирилл улыбался так широко, что я испугалась, что он слышал, что говорила Женька.

– Ну, я не знаю, как тебя назвать, – развела я руками и спрятала телефон в сумку, включив беззвучный режим.

– Обязательно надо как-то называть?

– Ну… – я решилась. – Я не понимаю, что между нами происходит, если честно. Ты приезжаешь на ужин, зовешь меня с собой, но не называешь это свиданием. Потом… – я смутилась, не зная, как назвать эпизод с пирожным. – Что это, Кирилл? Что у нас?

– Зачем нужны ярлыки? Дружба, свидание… Разве плохо без них?

– Плохо, – твердо ответила я. – Я не знаю, как себя вести.

– Без ярлыка не получается? Нужны правила и ни шагу в сторону? – Сощурился он.

– Все люди так живут. По правилам, – пожала я растерянно плечами. – На работе по одним, дома по другим.

– Не я. – Отрезал он неожиданно жестко. – Да и тебе это только мешает наслаждаться жизнью.

– Не мешает!

– Да брось, Варвара! Ты уже который день ревешь только из-за того, что у тебя в паспорте не появился штамп, который ничего не изменил бы.

– Изменил бы! – Заупрямилась я. – Все изменил!

– Что же? – Фыркнул Кирилл, махнул в мою сторону бокалом. – Что такое для тебя штамп?

– Решение. – Я всегда знала ответ. – Решение быть вместе всегда.

– Штамп тут при чем? Кольцо?

– Он закрепляет это решение. А кольцо всегда напоминает о нем. Удерживает от глупостей.

– Не удерживает, Варвара… Нет, – Кирилл дурашливо развел руками. – Прости. Не те времена сейчас. Люди вместе, пока им хорошо вместе. И удобно. Без всякого кольца и штампа я могу сделать, чтобы без меня женщине было хуже, чем со мной – и так ее удержать. Но зачем мне женщина, которая не радуется мне каждый день, а просто не может вырваться из плена?

Как я сейчас. Не могу вырваться. Мне бы хотелось хлопнуть дверью и уйти, куда глаза глядят. Но я понятия не имею, где мы, и смогу ли отсюда выбраться без него.

Сжав губы, я смотрела прямо перед собой, туда, где во тьме плескалась вода и были видны далекие огоньки.

– Что молчишь, Варвара?

– Моя бабушка была замужем шестьдесят лет! – Выкатила я последний аргумент.

– И почему это хорошо? – Поднял бровь Кирилл.

Я сжала губы еще плотнее. Иначе они начали бы кривиться от едва сдерживаемой злости и слез, а это некрасиво.

– Тебе не объяснишь. Ты такой же, как все мужчины. А все мужчины не хотят жениться из принципа.

Он рассмеялся:

– Да ерунда, Варвара! Все зависит от желания и целей. Есть мужчины под стать тебе – только и мечтают о семье.

– Много ли таких… Кого ни послушай, все твердят, что брак – это клетка, тюрьма, все жалуются, что их окрутили силком!

Я выплеснула остатки вина в окно, сунула бокал в подставку и скрестила руки на груди, глядя на него упрямо и непримиримо.

– И что – такой мужчина тебе нужен в мужья? Окрутить силком? – Кирилл успокоился, и только во взгляде осталось что-то опасное и злое. – Тебе надо просто кого-то затащить в загс, поставить штамп и окольцевать?