Цивилизация

–Стивен, ты правда думаешь, что систему запустят на полную мощность?

–Запустят или нет, это не нам решать, наша задача – поддерживать готовность станции проводить эксперименты и выдавать результат. А сомнения и моральные аспекты – это удел гражданских и политиканов. Мы, прежде всего, ученые, наш удел – исследовать и расширять границы познаний. В конце концов, если в тундре зацветут розы и залетают пчелы, человечество только выиграет. Потепление неизбежно, и если мы сделаем процесс контролируемым, то и последствия сможем предугадывать и предотвращать катаклизмы. В конце концов, это вопросы национальной безопасности, и надеюсь, у тебя нет сомнений в отношении правильности и адекватности принимаемых решений. Мы дали присягу и обязаны выполнить свой долг американского гражданина и ученого до конца. Даже если это и сопряжено с некоторыми рисками.

–Ладно, Стивен, не агитируй меня. Я и так все прекрасно понимаю. Не был бы готов – не работал здесь. Давай лучше к Кэрби вернемся. Я отсидел тут под землей целый контракт и, конечно, хотел бы отдохнуть, встряхнуться. Но и с Сэмом не хотелось бы расставаться, все же мы с ним посменно хорошо работали, и в паре тоже, на него всегда можно было положиться. У всех бывают сложные времена. Поэтому я готов ему пойти навстречу. Но без твоей поддержки тут никак. Поговори с полковником, он тебе наверняка не откажет. Я пару недель отдохну и сюда, а Сэм на месяц слетает на юг и вернется.

–Хорошо, но думаю, пары недель тебе маловато. Месяц отдыхай, а Кэрби и его красотка пусть напрягутся. Может, и не потребуется подменять его, само тут все уляжется. Через месяц прилетишь, приступишь к работе. А пока давай на юг, куда-нибудь на Багамы или Гавайи. Потанцуй с местными красавицами.

–Стивен, ты же знаешь, я тропики не люблю. Тут сидишь под землей с искусственным кондиционированием, и там под кондиционером в номере торчать. Нет, не мое. Я куда-нибудь, где ветерок и попрохладнее.

–Что, опять в горы надумал?

–Нет, решил в Южную Африку слетать, в Кейптаун. Погоняю на кайтсерфинге, да на Столовую гору поднимусь, там комфортная температура сейчас, есть где побродить. Все как-то не удавалось там побывать. Давно планировал.

–Вот это дело. Может, подцепишь там какую-нибудь чернокожую красавицу. Только не женись.

–Ты же знаешь, у меня пока на первом месте карьера. А заводить семью в нынешнее время ни к чему.

–Ну-ну, это пока ты не встретил ту, которая тебя крепко возьмет за яйца. Подожди. Все через это проходят. Потом не так запоешь.

Профессор бросил взгляд на фотографию женщины, стоящую возле компьютера. Его жена, умерла пять лет назад, мгновенно сгорев от онкологии, которую выявили слишком поздно. Дочь профессора осталась жить в Беркли, в старом доме родителей, а два сына разъехались давно по разным штатам, заведя свои семьи. По стопам отца в науку никто не пошел. Старший был финансист, а средний занимался рекламной деятельностью. Дочь, Джун, работала в местном университете менеджером по кадровым вопросам, а в свободное время оттачивала мастерство пилотирования спортивного самолета в местном аэроклубе. Профессор очень хотел, чтобы Джун познакомилась с Крисом, к которому он относился как к своему лучшему ученику и соратнику, и был бы не против заиметь такого зятя. Но, как часто бывает, те, кто нравится родителям, совсем не обязательно нравятся детям. Джун с первых минут знакомства дала понять Крису, что он не в ее вкусе. Ученые не вызывали у энергичной Джун никакого пиетета, ей нравились летчики, экстремалы, крутящие головокружительные зигзаги удачи на спортивных самолетах. То, что Крис совсем не был заумным сухарем, просиживающим штаны за компьютером, не оправдывало его в глазах Джун. Все увлечения Криса, помимо науки, Джун расценивала как неумелую попытку встряхнуть свои эмоции и получить долю адреналина, чтобы не умереть с тоски от расчетов, формул и графиков. Крис занимался альпинизмом, с удовольствием гонял на доске с кайтом и прыгал с парашютом с отвесных скал. Альпинизм был его страстью. Концентрация внимания на маршруте движения, поиск наилучшего и безопасного пути на вершину переключали его мозг, загруженный научной работой, на более земные вещи, от которых зависело выживание в горах. И тогда вдруг, совершенно неожиданно, приходили нестандартные решения тех задач, которые не поддавались в условиях лаборатории. После отпусков, проведенных в горах, его мозг работал с утроенной энергией, теории и гипотезы, которые приходили в голову во время восхождений, требовали проверок на практике.

–Хорошо, Стивен, я, пожалуй, пойду, пробежаться хочу немного, встряхнуться перед рабочим днем.

–Давай, с полковником я поговорю, обещаю. —

Профессор опять уткнулся в тетрадь, страницы которой были испещрены формулами и схемами.

Решение

Заседания Совбеза в Москве закончилось. Длительные и болезненные обсуждения, сомнения некоторых и яростная решимость других в конце концов синтезировались в едином мнении, что у страны нет другого выхода. Операция получила кодовое название «Цивилизация». Единственное, что смогли выторговать себе сомневающиеся, – это возможность до самого последнего момента прервать атаку «Альфы» и «Омеги», если будет осуществлена полная нейтрализация HAARP.

СВР будет продолжать попытки нейтрализовать станцию американцев, а также будет собирать неопровержимые доказательства о катастрофически пагубной для России и в целом для евразийского континента деятельности американских ученых, работающих над проектом HAARP, – заявил директор СВР.

МИД, в свою очередь, также заверил о продолжении поиска путей для дипломатического урегулирования вопроса с американцами. Выхода на гарантированные договоренности о прекращении эксперимента HAARP, допуска международных наблюдателей на станцию и опубликования целей, сути и задач проводимых исследований.

Участники заседания расходились в мрачном настроении, понимая, что жизнь на планете колеблется на тонкой нити и нить эта сегодня в их руках.

Президент попросил задержаться министра обороны и главу СВР. —Нам надо согласовать действия на случай резкого изменения ситуации, – сказал президент. – Надо придумать какой-то код на случай отмены.

–Господин президент, думаю, что в момент реализации операции «Цивилизация» мы все будем находиться вместе на командном пункте и никаких кодов нам не надо. Информация будет стекаться со всех имеющихся источников в единый центр, анализироваться и немедленно выводиться на экраны мониторов контроля. Поэтому решение мы сможем принимать немедленно и непосредственно на месте, вплоть до прохождения точки невозврата, когда изменить уже ничего будет нельзя, – возразил министр обороны.

–Командный центр готов, оборудование протестировано и имеет тройную систему дублирования с целью исключения возможных неисправностей и сбоев. Персонал подобран, проверен и изолирован от контактов с внешним миром во избежание утечек информации. Секретность, защищенность командного пункта от внешних угроз, включая удар ядерными ракетами, обеспечены стопроцентно.

–Хорошо. Коллеги, держите меня постоянно в курсе событий, докладывайте немедленно, в случае каких-либо изменений или сомнений. В наших руках судьба мира. – Президент поднялся, пожал руку министру обороны, затем директору СВР. – Юрий Николаевич, вы все же продолжайте работать с резидентами, может, удастся что-то предпринять. Найдется, может, новый Зорге или Авель, и мы сумеем отвратить неизбежное.

–Конечно, конечно. Мы работаем. Будем держать вас в курсе, – заверил главный разведчик страны.

Директор СВР

Юрий Николаевич вышел из президентского кабинета, испытывая смешанные чувства, когда понимание долга и ответственности за порученное дело вступают в противоречие с природным инстинктом самосохранения и особенно подступает к горлу страх за родных и близких людей. Директор СВР, как никто другой, понимал, что угроза, нависшая над страной, реальна и неизбежна, но если бы ему задали вопрос, хотел бы он разрешить этот кризис одним решительным действием или продолжать жить в надежде, что угроза окажется мнимой, и отсрочить контрудар на неопределенной время, он бы выбрал второе. Между тем служебный долг и способность подавлять в своей душе ростки всяческих слабостей, полагаясь более на факты и аналитические расчеты, чем на эмоциональные порывы, придавали его мыслям решительность и ясность. Речь его становилась краткой, приказы отдавались четко, без всяких колебаний и не допускали никакой двусмысленности. Вернувшись в свой служебный кабинет, директор СВР потребовал от помощника принести ему последнюю справку по ситуации с HAARP.