Цивилизация

–Что-то типа частной военной компании, наподобие американской Black Waters? – спросит Александр.

–Да, ты правильно понимаешь, – подтвердил будущий директор СВР. – Руководство планирует возврат на внешние рынки, внутренними проблемами есть кому заниматься, а вот потерянные позиции, особенно на Ближнем Востоке, в Средней Азии, в Африке, надо восстанавливать. Растет уровень международного терроризма, пиратства, наркоторговли. Растет и мировой спрос на оружие, военных советников, людей, способных обеспечить качественную и надежную защиту объектов, морских судов, нефтепромыслов и месторождений. Еще раз говорю, работа будет очень хорошо оплачиваться, так что вопрос обеспечения семьи перед тобой стоять не будет, если согласишься. Да, в конце концов, это поинтереснее, чем от гопоты местной на причалах отбиваться.

–Да уж, сравнивать нельзя, конечно, хотя и риски тоже несравнимы. Надо подумать, единственное, что я бы хотел сразу обговорить, что ни на какие сомнительные задания,

направленные так или иначе на решение внутренних политических противоречий, типа стрельбы из танков по Белому дому, я подписываться не буду.

Юрий Николаевич сморщил нос:

–Я же сказал речь идет о подразделениях, выполняющих задачи за рубежом. Думать особо времени нет, я послезавтра улетаю в Москву, вот мой номер. Если до послезавтра не позвонишь, пойму правильно, и будем тогда считать, что разговора и не было. Взвесь все, ну с женой особо советоваться нельзя, сам понимаешь, решение принимать надо только тебе одному.

Они распрощались, крепко пожав друг другу руки. Александр, позвонил на следующий день.

«Я согласен» – были его слова. Так начался новый этап в его жизни и новая служба на благо себе и отечества.

Служба началась буднично, с визита в Серый дом, встречи с одним из руководителей местного иностранного отдела и получения конверта с контрактом, общей информацией о целях и задачах подразделения, вариантах связи для получения и передачи оперативной информации, включая внештатные и аварийные ситуации и прочие атрибуты, присущие службе в секретной структуре. Приятным сюрпризом оказалось получение удостоверения и копии приказа о восстановлении в федеральную службу безопасности вне штата, с присвоением звания старшего лейтенанта. Сотрудник службы безопасности провел его в небольшой кабинет, где стояли стол без ящиков, два стула и настольная лампа, прикрученная к торцу стола, с прикрепленной к ней лупой, очевидно, для удобства просмотра документов с мелким текстом. Телефонный аппарат с заглушкой вместо наборного диска дополнял незатейливый интерьер. —У вас есть два часа для изучения документации, обязанностей и запоминания контактной информации, – сказал

оперативник. – Как закончите, поднимете трубку, скажете, я вас провожу. Документы, удостоверение оставите на столе. Бумаги с литерой «А» необходимо подписать, расшифровав имя, отчество и фамилию, разборчиво. Надеюсь, вас инструктировать по этому поводу не надо. – Оперативник протянул ему шариковую ручку. —Не надо, – подтвердил Александр.

Через полтора часа Александр, став опять, как и в недавнем прошлом, Алексом, поднял трубку телефона, которая, пропиликав два раза противным зуммером, замерла в режиме ожидания. —Готов, – произнес он в тишину.

Линия тут же разъединилась. Алекс усмехнулся, секунду глядя на телефонную трубку, потом аккуратно положил ее на аппарат. Через минуту вернулся оперативник с папкой. Он присел на стул, пролистал подписанные документы, проверив наличие по списку и поставив галочки в чек-листе. Затем достал из папки бумагу и пропуск на выход из здания:

Вот направление на медицинскую комиссию. Послезавтра с паспортом к 08:00 придете в поликлинику УВД. Обратитесь в регистратуру, там все вам расскажут, куда и как. Пройдете комиссию, позвоните по номеру, который должны были запомнить. Назовите, – потребовал оперативник.

Алекс назвал.

–Да, все верно. Если с комиссией все нормально будет, я вам скажу, когда на стрельбище поедем, с вас еще зачет по стрельбе. —Понятно.

Через два дня Алекс, получив заключение медицинской комиссии о годности к работе в «особых условиях и неблаго- приятных климатических зонах», позвонил по секретному номеру.

–Алекс. Комиссию прошел, все нормально, – доложил он в трубку.

–Хорошо, в воскресенье в 09:00 будьте на повороте к «Нефтепрому», как за город ехать, я подъеду с товарищем, захватите с собой заключение от врачей, ну и одежду какую- нибудь поудобнее, чтобы переодеться можно было.

–Ясно, в 09:00, «Нефтепром». Я на «Бигхорне» темно- синем буду. Номер…

–Мы знаем, – перебил его оперативник, не дав договорить, – до встречи.

Без пяти минут девять в воскресенье Алекс припарковал свой «Исудзу Бигхорн» у развилки дорог, одна из которых вела за город мимо комбината «Нефтепром», некогда успешного предприятия, а ныне обанкроченного и разграбленного на куски новыми «эффективными менеджерами», или, как их называли в народе, «манагерами». Через пару минут сзади подъехала видавшая виды белая «тойота», притормозила, моргнула фарами, затем поравнялась с джипом Алекса. За рулем праворульной «тойоты» сидел сухопарый мужчина лет тридцати в зеленом армейском свитере, но без погон. Знакомый Алексу оперативник из ФСБ сидел рядом. —Доброе утро, – сказал он, опуская стекло двери. – Езжайте за нами.

Алекс кивнул головой и, пропустив «тойоту» вперед, поехал, стараясь не отставать от оперативников. Вскоре «тойота» свернула с трассы на проселочную дорогу, бегущую между сопок, покрытых низкорослыми приморскими дубками, и поехала, осторожно обруливая и притормаживая перед многочисленными ямами и ухабами. Дорога была основательно разбита тяжелой техникой. Так, объезжая колдобины и лужи, они подъехали к шлагбауму с двумя краснобелыми бетонными надолбами по бокам. «Проход, проезд запрещен! Часовой стреляет на поражение!» – гласила суровая надпись на металлической табличке, прикрученной проволокой к середине шлагбаума.

«Тойота» остановилась, водитель вышел из машины и подошел к шлагбауму. Из небольшого домика КПП, вышел лейтенант в форме морского пехотинца, за ним – рядовой с автоматом наперевес. После недолгого разговора водитель «тойоты» нырнул под шлагбаум и вместе с лейтенантом зашел в помещение КПП. Рядовой остался на улице, сурово поглядывая на машины, замершие у шлагбаума. Минут через пять водитель вышел, махнул Алексу рукой, дескать заводи, и сел в свою «тойоту». Шлагбаум поднялся, и машины одна за другой въехали на асфальтированную территорию воинской части. Алекс с интересом смотрел по сторонам, вспоминая свою недавнюю службу. Такие же побеленные бордюры и стволы деревьев. Старые советские лозунги и плакаты на информационных щитах, дороги и тротуары без единой пылинки и блестящие свежевыкрашенные серебрином чугунные урны, помнящие, наверное, еще товарища Сталина. Впрочем, любоваться достопримечательностями пришлось недолго, «тойота» опять свернула на пескогравийную дорогу, поднимающуюся в сопочку. Проехав еще метров триста и обогнув часть сопки, машины выехали на обширную поляну. С одной стороны дороги шел забор из колючей проволоки, огораживающий парко-хозяйственную зону части, с другой тянулась просторная двухсотметровая вырубленная полоса, за которой курчавился все такой же низкорослый дубняк. Впереди открывался простор синего неба, такого, который бывает только над морем. Чайки, парящие в воздухе и сварливо перекрикивающиеся между собой, подтверждали это предположение. Из «тойоты» вышел знакомый оперативник и махнул рукой, показывая Алексу, чтобы тот запарковался следом. Машины прижались к «колючке» и остановились. —Вот, познакомьтесь, – сказал оперативник, когда водители вышли из машин. —Александр, – протянул руку Алекс.

–Николай, – ответил водитель «тойоты», пожимая Алексу руку.

Рука была твердая и мозолистая, с характерными костяшками закаленного бойца. Николай был чуть выше среднего роста, жилистый, гибкий, с обветренным загорелым лицом настоящего воина. Во всей его фигуре чувствовались сила и уверенность. Камуфляжные штаны, берцы и зеленый форменный свитер сидели на нем так, как может сидеть форма только на матером военном. «Настоящий джидай!» – подумал Алекс. Николай открыл багажник своей потрепанной «тойоты», достал оттуда сверток зеленого армейского брезента и тяжелую плотную сумку, в которой побрякивало железо. Они прошли вдоль забора на истоптанную армейскими ботинками обширную поляну. Это был высокий, обрывистый берег моря. С внешней стороны у самого обрыва была выложена четырехметровая стена из старых покрышек в три ряда, за ней деревянный забор. Море билось о камни непреступного берега в двадцати метрах ниже. Перед стеной из покрышек стояли изрешеченные пулями фанерные щиты, крестообразные остовы ростовых мишеней, на одной из которых висел ржавый, простреленный в нескольких местах горшок. На нескольких больших покрышках от грузовиков, поставленных на попа и вкопанных в песчано-глинистую почву, виднелись донышки от бутылок и банок. Вся площадка была засыпана осколками битого стекла и щепками от дерева и фанеры.